Ох, неудобно там ему на том свете так лежать будет! Хороню убитого мной брата в чужой могиле! Господи, что ж я за человек?
А ещё! Я по дороге вытащил у него все деньги. И себе забрал. Не могу поверить.
Яму с трупом закопал. И плиту сверху надвинул. Ох, и тяжёлая эта плита!
Вот она когда мне на грудь-то легла. Не я под ней лежу. А брат мой. А чувство такое, будто на меня она сверху давит. Что это такое за чувство? Так, вина! Вина!
Вот так я с кладбища и вышел. Шёл-шёл по дороге в город. Остановился. Всё это припомнил. Развернулся и пошёл в другую сторону. Прочь, подальше прочь от этого места. Только как от него теперь уйдешь? Когда вина на мне? Когда плита эта на мне! И будто я в могиле.
Что дальше было?
Дальше Да, кто это спрашивает всё время? Дальше это когда?
Каким я себя вижу? Перед смертью?
Ух, ты. Да я старик. Седой такой согбенный. И кажется ряса на мне. Или что это такое? Нет точно какая-то коричневая тряпка в пол, как у бабы. Я что ж священник? Нет! Вот священник. Стоит передо мной. А я перед ним на коленях. Я какой-то служитель что ли. У монахов. Я в монастырь потом подался. А он сейчас отпускает мне грехи.
Так светло в церкви! Такие старые и красивые иконы. И стёкла с потускневшими витражами на самом верху. Свет из них льётся. Как елей божий. Будто Он сам пришёл ко мне, отпустить мой смертный грех. Я знаю, что умираю. Я уже очень старый. Не могу ходить за моими гусями. У меня много гусей в подворье. А ещё козы. И мы делаем монастырский сыр. Со всех концов к нам за ним приезжают.
Что ты сделал с деньгами? спрашивает он меня.
А что я сделал? Прогулял их. Почти год после убийства шёл всё дальше и дальше. В вечном пьяном бреду. От города до города, от таверны до таверны, от объятий до объятий грязных шлюх.