По дороге я позвонил тебе, и ты подъехал уже к больнице. Все, мы готовы. Харон толкнул каталку, тело девчонки дернулось, рука с черным маникюром, соскользнула вниз, и Харон бережно вернул ее обратно. Помоги мне погрузить ее в машину, а дальше я сам. Встретимся в приемном покое.
Глава 3
К больнице Мирон подлетел раньше катафалка, оставил машину на почти пустой по ночному часу стоянке и бегом бросился ко входу в приемный покой. В приемном за обшарпанным столом дремала дежурная медсестра Диночка, что было до крайности редким явлением. Не спящая Диночка, а предоставившаяся ей возможность вздремнуть. Приемный место горячее, вздремнуть здесь получается крайне редко.
Мирон Сергеевич? Диночка кокетливо поправила выбившуюся из прически прядь, огладила халатик на выдающемся бюсте. А сегодня ж не ваше дежурство. Или ваше? в ее голосе послышалась надежда.
Сейчас привезут пострадавшую. Мирон замер, шаря по карманам бомбера. Диночка, позвоните Семён Сёменычу Он вытащил мобильный. А из хирургов у нас кто?
Сидоренко. Диночка выбралась из-за стола. А что случилось, Мирон Сергеевич? Что за пострадавшая?
Сидоренко это хорошо, даже замечательно! Мирон уже набирал номер. Сидоренко я тогда сам позвоню. А вы готовьтесь, Дина. Времени у нас с вами в обрез.
В трубке щелкнуло, и сиплый бас заведующего первой хирургией проревел:
Тебе чего не спится, Мирон Сергеевич?
Подогнал вам работу, Адам Петрович. Готовьте операционную.
Лучше б ты мне пузырь коньяка подогнал, Мирон Сергеевич! Что там за пожар?
Авария. Мне позвонил Харон.
Кто?
Харон Иван Акифьевич, владелец похоронной конторы. Это мой знакомый.
Нормальные у тебя знакомые, Мирон Сергеевич.
Какие есть. Мирон направился к лестнице. Спускайтесь в приемную, Адам Петрович, я сейчас переоденусь и тоже подбегу.
Так что там с твоим гробовщиком? По громкому сопению в трубке стало понятно, что Сидоренко уже выбирается из своего любимого кресла. Давай в двух словах, чего нам ждать?
Взбегая по лестнице на четвертый этаж, Мирон рассказал, чего ждать. Придерживался заготовленной легенды, хотя до последнего не верил, что их с Хароном план выгорит.
Так что, нам нужно МРТ, закончил он.
МРТ нужно всем, проворчал Сидоренко. Ладно, Милочку я беру на себя, она мне кой-чего задолжала.
Милочкой звалась заведующая отделением лучевой диагностики Людмила Васильевна Симакова. Была она бабой вздорной и капризной. У Мирона к ней не было никакого подхода, а вот у Адама Петровича, кажись, был.
На операции хочу видеть тебя, а не Сёму, проворчал Сидоренко. Раз уж ты все равно здесь и подогнал нам этакое счастье.
Буду! Я уже почти! С этими словами Мирон ворвался в ординаторскую, осмотрелся.
Сёма, ужасно неповоротливый и ужасно ленивый вчерашний интерн, со снулым видом сидел за рабочим столом.
Мирон Сергеевич, а что такое? спросил он, зевая.
Тебе Диночка звонила? Рыкнул Мирон, стягивая с себя бомбер и зашвыривая его в шкаф.
Звонила. Сёма снова зевнул во всю пасть. Мирону захотелось его пришибить.
Так чего ты тут, а не в приемном? спросил он, стаскивая с ноги кроссовок.
Так ведь вы ж приехали.
Логика Сёмы была железной, но от этого желание пришибить его сделалось еще сильнее.
Дебил ты, Сёма, процедил Мирон сквозь стиснутые зубы.
Сёма обиженно засопел, но возражать не стал. Сёма проповедовал толстовский принцип непротивления злу насилием, плыл себе по течению, как говно по реке.
Ожил мобильный.
Мы приехали, просипела трубка голосом Харона. Она все еще жива.
Какое счастье! сказал Мирон вполне искренне, а потом добавил: Сам ее не тащи, сейчас подойдет санитар из приемного.
Уже, сказал Харон и отключил связь. И хрен поймешь, что «уже». Уже вытащил сам, или уже подоспел санитар.
Мирон чертыхнулся и, на ходу надевая халат, ломанулся вниз по лестнице.
В приемном покое уже царила вполне привычная для этого места суета. «Скорая» только что привезла орущего дурниной детинушку с шиной на ноге. Детинушка был пьян и активен, то и дело порывался сигануть с каталки, а Диночка пыталась его угомонить. Пусть бы не пыталась, дала бы сигануть. На пластиковом стульчике, благостно сложив руки на коленях, сидел какой-то старичок, рядом с ним лежал потрепанного вида тонометр, который старичок, вероятнее всего, привез с собой. Этот никуда не спешил и дурниной не орал, терпеливо ждал, когда до него дойдет очередь. Вид у него был вполне бодрый. Это давало основания верить, что своей очереди он успешно дождется.
Харон стоял у входа, скрестив на груди длинные руки. Рядом у стены стояла его трость с черепушкой. На Харона украдкой и с некоторой опаской поглядывали все, включая пьяного детинушку, а он смотрел прямо перед собой и вид имел отрешенно-задумчивый. Каталки нигде не было видно.
А где? спросил Мирон, подходя к Харону.
Забрали. Тот пожал плечами, а потом спросил: Можно мне остаться?
Конечно, это ж больница, а не твоя контора, тут рады всем и в любое время.
Я так и подумал. Харон перевел взгляд на детинушку, тот тут же прекратил дебоширить и затаился. Старичок одобрительно кивнул. Диночка вздохнула с облегчением. Тогда я подожду на улице.
Ждать придется долго, предупредил его Мирон.
Хорошо. Харон прихватил свою трость и направился к выходу.
Это кто? спросила Диночка, как только за ним захлопнулась стеклянная дверь. Жуткий какой! Она выпучила глаза, несколько раз взмахнула накладными ресницами. А Мирон в который уже раз подумал, что имеется прямая связь между длинной накладных женских ресниц и интеллектом. У Диночки ресницы были ну очень длинными
Не берите в голову, сказал он ласково, и, развернувшись на каблуках, рванул по коридору в сторону отделения лучевой диагностики.
Там в небольшом предбаннике его уже ждал Сидоренко.
Уже? спросил Мирон, отвечая на крепкое рукопожатие хирурга.
Не уже, а снова, проворчал тот. Ты ж ее еще не видел?
Мирон чуть было не ляпнул, что очень даже видел, но вовремя прикусил язык.
Нет, но Харон сказал, что дело плохо.
Плохо это не то слово, Сидоренко почесал по бычьи мощную шею. Хреново дело, Мирон. Я позвонил в неврологию, пусть подбежит кто, глянет. Но тут и без них понятно, что есть внутричерепное кровоизлияние. Это мы ее еще на предмет других травм не осматривали, сразу запихнули в аппарат.
Нет там других травм, буркнул Мирон.
Тебе откуда знать, ты ж ее не видел?
Харон сказал.
А Харон у нас типа врач? Сидоренко усмехнулся, снова поскреб шею.
А Харон у нас типа патологоанатом. В прошлом. В недавнем прошлом.
Стало быть, какой-никакой врач.
Нормальный он врач, получше некоторых. За Харона вдруг стало обидно.
Ну, будем думать, что он не ошибся, сказал Сидоренко примирительно.
Ожидание тянулось мучительно долго. Сидоренко развалился в кресле, устало прикрыл глаза. Мирон кружил по предбаннику, перемещаясь от одного информационного стенда к другому. Стенды были предназначены для пациентов, картинок было больше, чем слов, но чтение и разглядывание картинок успокаивало. Наконец, в предбанник выплыла Милочка. Она была дамой корпулентной, но корпулентности своей нисколько не смущающейся. Характер имела вредный, из-за чего врагов в больнице нажила немало. На Мирона она даже не глянула, сразу взяла курс на Сидоренко.
Забирай! сказала чуть сиплым и прокуренным голосом. Идите мойтесь на операцию, дружочки!
Хреново? спросил Сидоренко точно так же, как до этого спрашивал Мирон.
Сами смотрите. Милочка поманила их за собой в святая святых, где на монитор компьютера были выведены данные МРТ.
Сидоренко с Мироном посмотрели, молча переглянулись.
Дело ясное, что дело темное, сказал Сидоренко задумчиво.
Девочку жалко, вдруг сказала Милочка бархатно-мягким, каким-то чуждым для себя голосом, а потом рявкнула: Чего вы тут картинки разглядывайте? Она сама себе трепанацию не сделает!