Ну, если передремать, так это мы завсегда готовы. А то я уже слегка запугался. Мало ли чего. Вдруг ты в рюкзаке надувного быка привез, будет нас вокруг домика гонять. Страшно аж жуть. Ну а раз так, предлагаю твое предложение принять и незамедлительно, согласился я с напарником, помыл за собой тарелку и сразу же занял свое место на лежанке.
Дремота победила почти сразу же, подуставшее тело благодарило за заслуженную передышку. Дремали часа полтора, сиеста удалась.
Андрюха, не поверишь, но сиеста мне очень понравилась. Давай объявлять ее, когда возможно, предложил я проснувшемуся напарнику.
Да с удовольствием, ответил он.
На часах было уже половина шестого, и я хотел еще успеть сходить на ставшее моим озеро, где предстояло пережить большую часть десятой вечности. Оно располагалось метрах в двухстах от домика, в ширину метров двести, в длину метров триста. Глубина его была больше, чем на озере, где предстояло охотиться Андрею, лед его не так быстро съедали тундровые ручьи, гораздо позже появлялись прибрежные проталины. Это позволяло устанавливать на середине озера прямо на лед чучела, рядом устанавливать и закреплять скрадок. Гуси неплохо реагируют на это, и охота оказывается удачной. Иногда оттайка проходила довольно быстро, и, чтобы выйти на лед, уехавшему в Карелию моему прежнему напарнику приходилось применять лыжи и даже делать трап из лиственниц, перебрасывая его с берега на лед.
Сейчас я хотел сходить на озеро, найти оставленный нами каркас скрадка, выйти на озеро, посмотреть, что там делается.
Андрюха, сейчас я буду совершать нарушение охотничьего законодательства. Собираю ствол, даже заряжаю его и схожу на озеро. Без ружья очень сильно боюсь медведя. Страшно, однако, поделился я коварными планами с ним, сползая с лежанки.
Оделся, обулся, собрал соскучившуюся по работе верную Мр-153 12*89, с которой разделил не одну охоту. Крещение гусиной кровью она прошла здесь лет так семь назад.
Достал сумку с патронами, нашел пачку с пулевыми.
Держи четыре штуки, пусть будут постоянно у тебя в патронташе. Шесть штук в пачке оставляю на окне на случай форс-мажора. Оружие на ночь будем заносить в домик, укладывать рядом стволом к выходу, патронов в патронниках быть не должно. Мы должны иметь возможность их быстро найти и зарядить оружие. Что пулевые, что дробовые, обратился я к напарнику, протягивая ему пулевые патроны.
Понял, коротко и емко ответил он. Пока ходишь, я немного почитаю.
Да кто же тебе не дает. Уже не замерзнем. Я вернусь скоренько, ну а тебе удачного чтива, с этими словами забрал оружие и покинул домик.
Надвигался вечер, на улице по-прежнему было тихо. В это время наст уже не держал, и я по привычке, сформировавшейся годами, решил пройти к озеру на лыжах. Они в готовности стояли за домиком. Подошел к краю снежника и, надев лыжи, не спеша двинулся в короткий путь. Нынче снежники были послабее, чем в прошлые годы, но я с удовольствием скользил на лыжах к цели в поисках каркаса срадка. Вскоре я увидел его, стоящим на берегу. Значит, на первый взгляд цел, и медведь не приложил своих лап, после чего он может быть разобран на части.
Спустился с высокого надува, подошел к скрадку. Беглый осмотр показал, что большого ремонта моему укрытию не потребуется, нужно только откопать его из спрессованного надува, перенести на лед, обшить тканью, закрепить на льду при помощи ввертышей[2], и тогда он станет укрытием, маскирующим меня от гусей.
Осмотревшись, увидел, что, несмотря на стоявшее недели три назад тепло, я нигде пока не увидел даже признаков оттайки, надув на выходе к озеру был высоким и плотным. Я решил проверить, будет ли снег в надуве держать меня без лыж. Все получилось, и я без усилий спустился на озеро и по бесснежному льду направился к центру озера. Сердечко защемило, ведь именно на этом озере у меня была лучшая в жизни гусиная охота, когда за день взял восемь гусаков. Подивился и порадовался способности памяти, сохранившей во времени все налеты того дня отравления охотничьим адреналином. Бросилось в глаза, что уже сейчас по льду, несмотря на толщину, тянулись паутинки трещин, чего не наблюдалось в прошлые годы. Подошел к месту, где поставлю скрадок, постоял, наслаждаясь таежным покоем, в раздумьях какой будет эта вечность, что принесет нам, в чем разочарует. Мы же рады ей любой и примем с благодарностью все, что она нам пошлет. Пока все идет по плану, и это радовало.
Постояв немного, решил вернуться в домик. Ствол приятно оттягивал плечо, он, бедолага, даже и не предполагал, что является соучастником пассивного браконьерства. Для активного не было повода небо молчало. Вразвалочку вернулся к скрадку, надел лыжи, направился к домику. В этот момент все же сзади послышался далекий гусиный крик. Он порадовал, ласково погладил охотничью душу. Я обернулся и увидел небольшую стаю птиц в двенадцать, идущую на большой высоте. Кричали низко и басовито, даже издалека было видно, что птицы крупные. Они торопились и летели только им известной дорогой к только им известным местам гнездовий.
«Вероятно, это таежные гуменники, подумал я, наблюдая за пролетом этой стаи. Давненько не удавалось добывать этих красавцев. Посмотрим, что будет этой весной».
Быстро добрался до домика, разрядил оружие, вновь вернул его в чехол и уложил к стенке стволом вперед. Пассивное браконьерство прекратилось. Довольный Андрей продолжал читать фантастику.
Послушай, как можно на природе читать подобные вещи. Это же, как говорит молодежь, вынос мозга? обратился я к читателю.
Знаешь, ты, пожалуй, прав, согласился он со мной. Надо завязывать это дело.
Я начал раздеваться, освобождаясь от теплой одежды и переобуваться в тапочки, которые вожу с собой уже лет пять. Очень нужная в поле вещь, как они нужны в бане!
Послушай, а может быть, сделаем ранний ужин? подал я идею на обдумывание. Хорошо поработали, пора бы и еще раз отдохнуть.
А чего, мысль хорошая, картоха с тушенкой еще есть, домашние огурцы и помидоры для окончательного штурма «Старой Казани» сохранились, легко согласился он со мной.
А штурмовать будем до полной победы? задал я шутливый вопрос.
Скорее до последней капли, уточнил напарник.
А чего так зло, без права на амнистию, продолжал я пикировку.
Увы, судьба у неё такая, философски изрек Андрей.
Ну тогда накрывай на стол, я еще принесу колбаски из нычки. И с этими словами вышел из домика.
Нычкой мы называли пластмассовое ведро с мясными деликатесами, пакетами со сметаной, сыром и прочими вкусняшками, которое я неподалеку закопал в снег. То, что в ней было, это не еда, это закуска. Предлог для вскрытия нычки придумывался нами по потребности, и, как правило, мы рассчитывали так, что содержимого хватало до конца поездки. Быстро лопатой откопал «холодильник» открыл крышку, достал полкружка свиной колбаски. Все проделал в обратном порядке и вернулся назад. Там уже все было готово к ужину, даже были наполнены наши два ритуальных стопарика. Мы заняли наши места за столом.
Андрюха, давай за нашу будущую удачу. Какой будет ее мера, мы не знаем. Это ведомо только Деду, но мы примем его волю любой, произнес я тост.
Он не стал возражать, и мы начали ужин с первого этапа штурма наполовину поверженной «Старой Казани».
Закусили, и я еще раз наполнил стопарик.
Я сейчас хочу выпить за великого человека. Так без преувеличения я хочу назвать твою супругу. С двумя сыновьями на руках в ожидании третьего ребенка отпустить мужа на семнадцать дней на это способна только великая женщина. Ведь во многом благодаря ей мы сейчас здесь вместе. Дай вам бог всего самого доброго, от души пожелал я всему семейству напарника.