Но перед самой присягой он вдруг сказал, что не сможет гарантировать мне только ночные смены. Поэтому мне пришлось отказаться от работы в полиции, чтобы завершить учебу. Получив диплом, я некоторое время преподавал социологию в средних классах. Работа с детьми мне нравилась. Ко времени окончания университета у меня самого уже было двое детей.
Один мой друг служил в военно-морской разведке. Эта организация брала на службу гражданских и поручала им расследования дел о преступлениях, совершенных на территориях правительственных объектов, где дислоцировались служащие военно-морских сил, а также дела о преступлениях, совершенных служащими военно-морских сил в гражданском секторе. Расследования были самые разнообразные: убийства, нелегальные ставки, квартирные кражи со взломом, торговля наркотиками и даже дела, касающиеся национальной безопасности, например шпионаж.
Агенты разведки ВМС нередко сотрудничали с коллегами из ФБР. В глубине души я всегда хотел стать федералом. Но Бюро требовало три года опыта в органах и высшее образование.
Меня заинтересовала разведка ВМС. Там было достаточно только высшего образования. Я успешно прошел экзамены и стал агентом в Управлении военно-морской разведки. К тому моменту у меня родилась уже третья дочь.
Бˆольшую часть времени я проводил в Филадельфии за офисной работой. Ко мне в расследование попервоначалу сбрасывали всевозможную дребедень, и лишь иногда попадались документы с грифом «Секретно». Потом пошли дела о наркотиках и кражах, стали мелькать дела о шпионаже, по которым я вел разведывательную работу. Я сопровождал дела от начала и до конца, свидетельствовал в военных судах.
Так у меня и набежали необходимые для федералов три года работы в органах. Я сдал экзамены, выполнил все нормативы по физподготовке, и 7 июля 1969 года был приведен к присяге спецагента Федерального бюро расследований.
Следующие четырнадцать недель я провел в Академии ФБР в Куантико, Вирджиния, где мне читали курсы по нормам права, правонарушениям, подпадающим под юрисдикцию ФБР, а также всевозможным методикам проведения допросов и различных расследований. Меня обучили основам самообороны, техникам автомобильных преследований, правильной процедуре ареста и применению всех видов оружия, которые были доступны агентам.
В разведке ВМС офисной работе я всегда предпочитал работу на улицах, лицом к лицу с преступностью. Такие же планы у меня были и в отношении Бюро, но там и выбора-то не было: все так или иначе начинают с уличной службы.
Меня прикрепили к штабу в Джексонвилле, Флорида.
На первом же месяце службы я попал в свою первую передрягу. Нам выдали ордер на арест какого-то уголовника, сбежавшего из тюрьмы в Джорджии. Он сидел за похищение и убийство двух человек, а после бегства рванул через границу штата во Флориду. Осведомитель сообщил моему напарнику маршрут беглеца, который за рулем фургона направлялся на очередное грязное дело.
Мы с напарником определяем место, засекая нашего красавца по пути следования, и садимся ему на хвост, намереваясь взять его непосредственно на месте преступления. Через пару миль он замечает слежку, резко сворачивает с магистрали на проселочную дорогу и пытается нас сбросить с хвоста. Теперь ход за нами. За рулем мой партнер. Он обгоняет фургон слева, равняется с ним и выталкивает его на обочину таким образом, что моя пассажирская дверь смотрит прямо на водительскую дверь фургона. Мы с беглецом одновременно выскакиваем наружу, нас разделяют метра полтора, не больше. У него в руках пушка. Я даже не сразу сообразил, что делать. Парень направляет ствол на меня и спускает курок. Осечка. Еще спуск. Еще осечка. Две подряд.
Все это происходит буквально за пару секунд. Парень бросает ствол и дает деру. Я срываюсь за ним. Мой напарник вылезает из тачки и несется за нами. «Пристрели его!» орет он мне.
В ФБР очень жесткие правила по применению огнестрельного оружия. Предупредительные выстрелы под запретом. Стрелять можно только для самообороны, и стрелять нужно на поражение. Я не собирался его убивать. Но я был в бешенстве оттого, что позволил какому-то уголовнику взять себя на прицел. Бегать в костюме с галстуком еще то удовольствие, но я сбиваю парня с ног, от души прикладываюсь наручниками ему по голове и, наконец, застегиваю браслеты на запястьях.
Подбегает мой напарник.
Какого черта ты не стрелял? выдыхает он.
А смысл? отвечаю я.
Парень напугал меня до смерти. Хотя я скорее злился на себя, чем на него, потому что сам выскочил из тачки без оружия. А после того как беглец запаниковал и отбросил пушку, убивать его было уже глупо.
В Джексонвилле я ловил беглецов, закрывал подпольные игорные заведения, расследовал ограбления банков. У меня появились свои осведомители. Я умел наладить контакт с уличными ребятами, это получалось как-то само собой.
Я и сам вырос на улице. А там выживают самые шустрые и сообразительные, поэтому я всегда отдавал должное смекалке бандитов и воров. Если хочешь сведений, то будь добр, позаботься о безопасности своего осведомителя, не раскрывай никому источник. И ни в коем случае не доверяй ему всецело помни, что он тоже никогда не доверится тебе полностью: ты на стороне закона, в отличие от него.
Я никого не наставлял на путь истинный. Социальная работа сильно отвлекает и мешает расследованию.
Среди моих осведомителей попадались и женщины, поскольку я часто работал по делам о проституции. Эти дела рассматривались на федеральном уровне благодаря Закону Манна[3], запрещавшему перевозить женщин из штата в штат для занятия проституцией. Женщины в таких случаях считались потерпевшими. Мы выслеживали сутенеров, которые избивали проституток или прижигали их вешалками для одежды за пустую кассу и прочие оплошности.
Иногда я советовал очередной проститутке сбежать от сутенера. Уговаривать совсем бросить это занятие было бесполезно, я даже не пытался. Я рассуждал проще: раз уж ты выбрала такую профессию, я помогу тебе выжить, но не более. Несколько девушек вняли моим советам и ушли от сутенеров, чему я был очень рад. А некоторые из них стали моими информаторами, что обрадовало меня еще больше.
Одну из моих осведомительниц звали Коричневой Сладостью. Я уговорил ее перебраться из неблагополучного района в более спокойный и безопасный квартал. Денег на обустройство жилья у нее не было. Я спросил жену, можем ли мы отдать ей на новоселье старую кухонную утварь. «Я не собираюсь делиться посудой с какой-то там Коричневой Сладостью», отрезала она. В начале моей карьеры мы и сами жили без изысков, вытягивая троих детей.
Меня и моего напарника то и дело привлекал к своим делам отдел нравов полиции Джексонвилла. Органы, имеющие дело с уличной преступностью, постоянно сотрудничают между собой, поодиночке им не справиться. Взаимная неприязнь между разными отделами чаще возникает на других, руководящих уровнях там, где требуется как можно громче заявлять о себе. Нам же с напарником, наоборот, огласка была не нужна, поскольку копы из отдела нравов подкидывали нам прибыльную работенку на стороне. Мне так и вовсе лишнее внимание даром не сдалось: на первом году службы, на испытательном сроке меня могли вышвырнуть в любой момент без объяснения причин.
В то время более-менее приличные отели во Флориде переживали бум проституции. В отельных барах и ресторанчиках обосновались первоклассные шлюхи, охотившиеся за богатыми постояльцами.