С Борей Рудницким. Ну вот тебе и все новости. Мельников направился в свою комнату. Нет, еще одна: сегодня ей сорвали урок
Теперь он у себя.
Здесь властвуют книги. Верхние стеллажи под самым потолком. Это не нынешние подписные собрания сочинений со знакомыми всем корешками, нет, у этой библиотеки еще довоенный базис, старые издания в большинстве.
На стене одна репродукция с известной картины «Что есть истина?» Николая Ге. Диспут Понтия Пилата с Христом: для римского прокуратора Иудеи в слове «истина» труха, но Сын Божий, хоть и близок к мукам Голгофы, а слова этого уступать не намерен
Старенькое пианино с канделябрами, диван, рабочий стол. На столе, в сочетании, понятном одному хозяину, лежат том Шиллера, книжка из серии «Библиотека современной фантастики» и давно сделавшийся библиографической редкостью (а некогда еще и способный схлопотать своему владельцу беду!) журнал «Каторга и ссылка»
Илья Семенович расслабил узел галстука, повалился на диван, взял одну из этих книг. Но нет, не читалось ему
Глядя поверх страницы, он думал, курил и наконец, до чего-то додумавшись, резко поднялся, чтобы забрать от мамы к себе переносной телефонный аппарат. Когда он, путаясь в длинном перекрученном шнуре, направился к себе, Полина Андреевна весело окликнула его:
Слушай, а привел бы ты ее к нам! Ведь будет же что вспомнить
Например?
Ну как же. Например, как ты сам жаловался, что ее глазищи мешают тебе работать?.. Как уставятся молитвенно
Мама!
Что? Или я сочиняю! Это что-нибудь да значило, а? Уж не знаю, куда глядел этот ее парень
Будет, мама, ты увлеклась, перебил Мельников, рассерженно недоумевая (о чем это она?! что за бред!), и, потянув за собой телефонный шнур, ушел к себе, заперся.
Нет, обязательно приведи! в закрытую дверь сказала Полина Андреевна. Скажи, я пригласила
Разговор этот, похоже, взбесил Мельникова.
Он лежал и смотрел на телефон, стоящий на полу, как на заклятого врага. Отвернется в книгу. Потом посмотрит опять Пресек наконец сомнения, набрал номер.
Алло? Алло? неразборчивым клекотом ответила трубка.
Мельников, после нелепо долгой паузы, спросил:
Скажите, что у вас сегодня?.. Это кинотеатр?.. Нет Странно
Он надавил ребром ладони на рычажки, стукнул себя чувствительно трубкой по лбу. Тот же номер набрал снова.
Наталья Сергеевна, извините, это я пошутил по-дурацки От неловкости в нелепость! Мельников говорит Дело вот в чем Я видел, как вы уходили зареванная Это вы напрасно, честное слово. Если из-за каждой ощипанной вороны
Но трубка остудила его порыв какой-то короткой фразой.
Ах, сами Ну добро. Добро. Извините.
Он сидит с закрытыми глазами. Резко обозначена впадина на щеке.
Пятница
Первый утренний звонок в 8:20 дается для проверки общей готовности. На него не обращают внимания.
Учительская гудит от разговоров, легко подключая к ним вновь прибывших, тем более что темы поминутно меняются. Кто-то между делом спешит допроверить тетради: на них вечно не хватает времени
Вчера, представляете, просыпаюсь в час ночи не на своей подушке
Да что вы? Это интересно
Ну вас, Игорь Степанович!.. Просыпаюсь я головой на тетрадке, свет в глаза проверяла, проверяла и свалилась!
Аллочка, имейте совесть! так обращались время от времени к химичке Алле Борисовне, которая могла висеть на телефоне все внеурочное время. Она роняла в трубку какие-то междометия, томно поддакивала, скрывая предмет своего разговора, и это особенно злило учителей.
Угу Угу Угу протяжно, в нос произносит Аллочка. Угу Кисленьких Угу Как всегда Угу Грамм двести триста.
Светлана Михайловна говорила с Наташей грубовато-ласково:
Ну что такое стряслось? Нет, ты плечами не пожимай, ты мне глаза покажи Вот так. Не обижаешься, что я говорю «ты»?
Нет, конечно.
Еще бы! Здесь теперь твой дом отсюда вышла, сюда и пришла, так что обособляться некрасиво
Я не обособляюсь.
Вот и правильно! Раиса Пална, а вы что ищете?
Транспортир большой, деревянный.
На шкафу
Мельников говорил в углу со старичком-географом, который постоянно имел всклокоченный вид, оттого что его бороденка росла принципиально криво. Илья Семенович возвращал ему какую-то книгу и ругал ее:
Это, знаете, литература для парикмахерской, пока сидишь в очереди. Он же не дал себе труда разобраться: почему его герой пришел к религии? И почему ушел от нее? Для кого-то это вопрос вопросов для меня, к примеру А здесь это эффектный ход!..
Старичок-географ смущенно моргал, словно сам был автором ругаемой книжки.
Мельников замолчал. До него донесся сетующий насморочный голос учительницы начальных классов:
И все время на себя любуются! Крохотули такие, а уже искокетничались все Им говоришь: не ложите зеркальце в парту! Его вообще сюда таскать запрещается. Ложат, будто не слышали Вчера даже овальное, на ручке ложили представляете?
Послушайте нельзя же так!
Говорившая обернулась и уставилась на Мельникова, как и все остальные. Чем это он рассержен так?
Я вам, вам говорю. Вы учитель, черт возьми, или
Вы мне? опешила женщина.
«Ложить» нет такого глагола. То есть на рынке-то есть, а для нас с вами нету! Голубушка, Таисия Николаевна, как не знать этого? Не бережете свой авторитет, так пощадите чужие уши!..
Его минутная ярость явно перекрывала повод к ней. Он и сам это почувствовал, отвернулся, уже жалея, что ввязался. Учительница начальных классов издала горлом булькающий сдавленный звук и быстро вышла Светлана Михайловна за ней:
Таисия Николаевна! Ну зачем, золотко, так расстраиваться?..
Потом была пауза, а за ней торопливая разноголосица:
Время, товарищи, время!
Товарищи, где шестой «А»?
Шестой «А» смотрит на вас, уважаемая (речь шла о классном журнале).
Лидия Иванна, ключ от физики у вас?
Там открыто. Только я умоляю, чтобы ничего не трогали Вчера мне чуть не сорвали лабораторную
Светлана Михайловна вернулась взбудораженная, красная, сама не своя. Перекрыв все голоса, она объявила Мельникову:
Вот, Илья Семенович, в чужом-то глазу мы и соломинку видим Весь ваш класс не явился на занятия. В раздевалку они не сдали ни одного пальто, через минуту второй звонок, а их никто не видел Поздравляю.
Стало тихо в учительской. У Ивана Антоновича, у географа, что-то с грохотом посыпалось из портфеля, куда он засовывал книжку. Оказывается, он яблоками отоварился спозаранок и без пакета
Я так и знала, что без Анны Львовны что-нибудь случится, добавила Светлана Михайловна, ища взглядом Мельникова и странное дело! не находя. Отгороженный столом, Илья Семенович сидел на корточках и помогал старику собрать его несчастные яблоки (на глаз можно было определить, что кислятина!). Они вдвоем возились там «история с географией», а учителя саркастически улыбались.
Чей у них должен быть урок? спросил Мельников. Он показался без очков над столом.
Мой, объявила Наташа.
И ножка ее отфутболила к Мельникову запыленное яблоко.
* * *
Мельников осматривался, стоя без пальто у дверей школы. Двор был пуст. Кувыркались на ветру прелые листья, качались молоденькие оголенные деревца. С развевающимся шарфом Илья Семенович пошел вдоль здания.
С тыльной стороны пристраивали к школе мастерские. Там был строительный беспорядок, стабильный, привычный, а потому уже уютный: доска, например, водруженная на старую трубу из котельной, образовала качели, леса и стальные тросы применялись для разных гимнастических штук; любили также пожарную лестницу Здесь можно было переждать какую-нибудь опасность, покурить, поговорить с девчонкой словом, свой девятый «В» Мельников не случайно обнаружил именно здесь.
Его увидели.
Кто-то первый дал сигнал тревоги, кто-то рванулся «делать ноги», но был остановлен До появления Мельникова они стояли и сидели на лесах группками, а теперь все сошлись, соединились, чтобы ожидаемая кара пришлась на всех вместе и ни на кого в частности