Кучу вероятностей, промямлил Розовый Галстук, отпивая напиток. Я думал, ты слишком взрослая для таких сказок.
Для сказок нельзя быть слишком взрослым, ответила Элиза. Ровно до тех пор, пока человек сам не примет решение, что он слишком взрослый. И если честно, слишком уж без них скучно жить.
Бухта Сирен, сказала Джослин, устало улыбаясь, это несуществующее место, придуманное Морой и отцом. Они отметили его на картах, чтобы свести концы с концами. Не смотри на меня так, Элиза! Я уважаю то, что они сделали. В этом мире есть место для сказочников. Но семейство Рейес всегда тратило слишком много времени на мечты и слишком мало на работу.
Элиза опустила руки на колени и закрутила уголок салфетки.
Они были Они счастливы там. И я счастлива, когда я там, ответила Элиза. Чего можно желать больше, чем счастья?
Можно мечтать о том, чтобы изменить мир, воодушевлённо ответила Джослин. Смотреть правде в глаза, делать жизнь лучше. Сказки ничего не меняют.
Элиза кивнула, хотя вовсе не была согласна.
Я просто хочу быть рядом с ней. Мы не будем видеться во время каникул, ведь ты так много работаешь. Разве мысль о том, что я у океана, дышу свежим солёным воздухом, не сделает тебя счастливее? Я могла бы кататься на велике по набережной.
И слушать её бред, саркастично подметила Джослин. Ничего страшного в том, чтобы верить в её сказки в детстве. Но Картер прав
Картер! выкрикнула Элиза, шлёпнув рукой по столу. Она посмотрела на него и покачала головой. В ответ он взглянул на неё большими, полными страха глазами. Прости, сказала девочка. Честно говоря, я забыла твоё имя. Я думала, ты Купер. Ты очень похож на Купера.
Правда? спросил он.
Да, ответила Элиза.
Элиза, повысив голос, сказала Джослин. Тебе одиннадцать. Ты почти подросток. Ты же понимаешь, что Мора рассказывает глупые сказки? Правда вот настоящий якорь. А не сказки. Ты хочешь закончить свои дни как бабуля? Ты хочешь продавать пепельницы на богом забытом острове?
Элиза хотела ответить: «Да, очень!» Но она понимала, что иногда лучше промолчать. И это был тот самый момент.
Я просто не понимаю, как мне быть.
Джослин Грей бросила свою салфетку на стол, встала и водрузила тарелку Розового Галстука на свою.
Эй, возразил он с набитым ртом. Я же не доел. И вообще, я считаю, что ты должна отпустить её. Детям важно общаться с бабушками и дедушками.
Ответом ему был лишь стук каблуков по кафельному полу.
Мора Рейес, швырнув тарелки в раковину, сказала Джослин, хорошему не научит. Я считаю, она абсолютно дикая женщина.
Она произнесла эти слова так, будто это плохо. Словно мысль о том, что Мора Рейес дикая, поможет Элизе прийти в чувство. Но той идея, что однажды она может стать дикой женщиной, казалась очень притягательной. Элиза знала, что есть люди дикие, а есть, наоборот, скучные. Скучные, как грязная посуда или тушёный шпинат. Они как повторяющаяся изо дня в день мелодия на уроках музыки.
Но если Мора Рейес была дикой, то быть дикой значит носить длинные платья, покрашенный вручную «тай-дай», небрежно заплетать косы и мастерить украшения из морского стекла. Быть дикой это каждое утро пить апельсиновый сок из бокала для вина, словно рассвет достаточный повод для праздника. Быть дикой это играть на гитаре на пляже, освещённом лишь полной луной.
Дикая Мора Рейес расписывала морские ракушки и стены стихами, рылась в песке в поисках гребешков. На своей крошечной кухне она готовила самые странные блюда на свете: суп гамбо, печенье в форме ангелов, карамельный торт и красные леденцы в форме русалок с сюрпризом внутри.
Джослин прислонилась к кухонному шкафу и посмотрела на Розового Галстука.
У моей матери шрам на груди с тех пор, когда она выступала в цирке. Она жонглировала огненными булавами. Если ты думаешь, что я шучу, то это не так.
Розовый Галстук снова рассмеялся.
Мам, вкрадчиво произнесла Элиза. Не делай из неё посмешище.
Я волнуюсь за неё, ответила Джослин. Её голова работает совсем не так, как раньше.
Элиза покачала головой, не проронив ни слова. «Сегодня я буду сдержанной, подумала Элиза, аккуратно сложив салфетку на стол. Но однажды я стану дикой. Я вплету цветы в волосы и надену длинное платье. Я начну играть на гитаре под полной луной и качаться под звук волн, омывающих берег».
На острове я чувствую себя как дома, заявила Элиза. Мне нравится быть рядом с ней. Мне нравится быть там, где ты выросла, и нравится знать, откуда я происхожу.
То, куда ты идёшь, многозначительно заявила Джослин, гораздо важнее того, откуда.
Розовый Галстук встал и прокашлялся.
Нет ничего крамольного в том, что кто-то выступал в цирке. Девочке нужно знать свои корни.
Элиза кивнула, бросив на него подозрительный взгляд.
Точно!
Джослин скрестила руки на груди.
Ладно, я признаю, без Элизы мне будет одиноко. Мы ещё никогда не расставались на время каникул.
Купер будет рядом, напомнила Элиза.
Картер, прошептал он, подмигнув. И да, я останусь с тобой, если ты захочешь. А ещё мы могли бы куда-нибудь поехать. Если ты захочешь.
Отличная идея! заявила Элиза. Отправляйтесь в путешествие на машине. Познакомьтесь поближе!
Джослин покачала головой:
Куда же мы поедем?
Розовый Галстук встал, обогнул стол и подошёл к ней.
Куда душе угодно. Выбирай.
«Ой, божечки, думала Элиза, пока её сердце колотилось всё сильнее. Только не целуйтесь, пожалуйста, только не целуйтесь».
В Италию? прошептал он. Англию? Шотландию?
Джослин коротко рассмеялась и застенчиво подняла глаза на Картера.
Отпуск? Вместе?
Да, ответил он. Вместе.
После этих слов они оба захихикали и начали шептаться, отчего Элиза сначала улыбнулась, ведь ей было очень приятно видеть маму счастливой, а затем немного огорчилась. Она будто осознала в тот момент, что вся её жизнь сплошное сидение на подоконнике в ожидании перемен. Она всю жизнь слушала, как родители говорят о ней, о том, куда она поедет и с кем. Они умудрялись долго-долго обсуждать её, так за весь разговор и не взглянув на неё ни разу.
Отец и мачеха Элизы жили в Чаттануге со своими детьми. И конечно же, все они очень её любили. Но Элизе всегда казалось, что у них была своя жизнь, а она была в ней лишь гостем. А теперь и у мамы с Розовым Галстуком тоже начиналась своя жизнь. И мир Элизы, казалось, стал ещё меньше.
Так я могу поехать к бабуле Море? с надеждой в голосе спросила она. Всем будет удобно. Папа слишком занят, чтобы я гостила у него так долго. А бабуля возражать не станет.
Прикусив нижнюю губу, Джослин задумалась. Она медленно подошла к столу цок-цок-цок.
Элиза, спокойно сказала Джослин. Элиза хорошо знала этот её тон: она пользуется им, когда нужно приковать к экранам внимание тысяч зрителей во время новостей в шесть утра. Этим голосом она рассказывала об отступившем торнадо или выбивающем чечётку хомяке. Она умела сделать так, что любая из этих историй звучала как колыбельная. Дорогая. Ты можешь поехать на остров.
Элиза взвизгнула и подпрыгнула на стуле.
При соблюдении двух условий, громко добавила мать. Во-первых, когда вернёшься, ты не будешь говорить о русалках ни под каким предлогом. Я не хочу слушать сказки про русалок. Я не хочу видеть их на полях твоих рабочих тетрадей. Этих нелепых карт не будет на диване. Никаких русалок. Мне они не нравятся. Они странные.
Хорошо, кивнула Элиза. Это разумно. Второе условие?
Второе, продолжила Джослин, я хочу, чтобы ты отдохнула и повеселилась: каталась на велике, пила молочные коктейли, расписывала черепашьи панцири, то есть вела себя на острове как обычно. Но, вернувшись в город, ты начнёшь вести себя как взрослая. Ты меня понимаешь?
Элиза вскочила со стула и обняла маму, прижавшись щекой к шёлковой рубашке Джослин и вдыхая запах её духов нотки апельсина и весенних цветов.