Сидел Мишка Шмелёв, он же Шмель, тоже давний мой друг, ещё с войны, служивший в моём же полку механом на «копейке», ну и здесь не изменивший своей специальности. Рядом с ним расположился его отец, Степаныч, который мало того что был у нас за главного механика, так уже между делом узурпировал должность такового во всём центре «Пламя», занимаясь, правда, только автомобильной техникой.
С ними были Валентина Ивановна — шмелёвская мать, крепкая тётка к пятидесяти, и Катя, сестра, круглолицая и белобрысая девчонка четырнадцати лет, конопатая, как перепелиное яйцо. Валентина Ивановна работала медсестрой в местном госпитале — на удивление неплохом, а Катя пристроилась в школе, открывшейся на днях, помощницей учительницы младших классов. К детям тут относились всерьёз, хотя бы потому, что немало сирот успели спасти, да и на фоне погибшего мира только дети оставались символом надежды на его возрождение. Не будь их — и хоть сам в гроб ложись.
Ещё прямо напротив сидела Аня Дегтярёва — младшая сестра Ксении, хорошенькая коротко стриженная блондинка всего лишь шестнадцати лет от роду, в прошлом восходящая звезда тенниса, которой Катастрофа так и не дала взойти и которая была с нами с самого начала и оказалась на высоте в любой ситуации, какие бы проблемы нас ни встречали.
С ней рядом сидела Ксения, старшая сестра, та самая участница дурацкого детского хулиганского заговора, в результате которого на территории НИИ, где, я работал, грохнул взрыв. И благодаря этому самому взрыву, а также невероятному, возможному с вероятностью один на миллион случаю открылись клетки с заражёнными животными, которые вырвались на свободу, разнося вирус по всей Москве, а уже из неё он с ураганной скоростью, не очень даже реальной, распространился по всему миру.
Ни она, ни Аня, ни даже сидящая рядом с ними Алина Александровна Дегтярёва, моложавая и красивая женщина средних лет с умным и породистым лицом, никто из них не знал, что жертвой этого самого случая стал Владимир Сергеевич Дегтярёв, муж Алины Александровны и отец Ксении с Аней. Он взял с меня слово, что я буду скрывать его гибель, и семья считала, что он находится в секретной лаборатории в Горном Алтае и с ним просто потеряна связь. Пусть так и будет.
Рядом с Ксенией сидел Пашка — молодой и весёлый бывший студент из Красноярска, сын военного, хороший стрелок и боец, отчаянно влюблённый в свою соседку, что я незаметно и ненавязчиво поощрял — он теперь при ней как постоянный телохранитель, а заодно и при сестре. Пашка был у нас ещё и за водителя, причём не чего-нибудь, а нашей самодельной «кашээмки»
— «буханки», в салоне которой мы установили рацию. А радистками были эти самые сестрички, что позволяло легально держать их подальше от драки, да ещё и под защитой верного Пашки.
Хотя, если не кривить душой, следует признать, что сёстрам защита не так чтобы и в самом деле требовалась. Времена наступили такие, что девочки прошли через многое, через что в другие годы и взрослым мужикам, подолгу служившим, проходить не приходилось. Довелось им и воевать, и отбиваться, и самое страшное, что довелось им делать — убивать. Убивать живых людей.
На самом дальнем конце стола сидел мужик лет тридцати, немного упитанный, но рослый и мощный, которого звали Володей, но которого все справедливо именовали Большим. Когда-то отслуживший в воздушно-десантных войсках и увлекавшийся вольной борьбой парень, который после службы окончил институт связи и потом долго работал программистом, наедая сало на боках и постепенно теряя форму. Вместе со всей семьёй и коллегами по работе он оказался блокирован ожившими мертвецами в своём же офисе, откуда и был спасён группой военных из центра «Пламя».
Этот случай настолько потряс его, что он всеми правдами и неправдами стремился сменить свой статус «технаря» на статус «бойца» и в результате перескочил всё же в наш отряд на должность пулемётчика — а кому, как не ему, слону такому, таскать ПКМ
или рацию? За свою физическую форму он взялся с каким-то остервенением, и в результате его благоприобретённая полнота спадала, уступая поле боя неслабым мышцам. И вдобавок Володя обучал сестрёнок работе с радио, чем ещё больше доказывал свою необходимость отряду.
Завершали список личного состава кот Барсик, вальяжный и лохматый, который валялся сейчас на коленях у Алины Александровны, и здоровенный кобель Мишка, обживший в качестве собачьей будки грузовик «Садко» с кунгом, в котором у нас располагался передвижной склад всяких полезностей и прочих матценностей. Поэтому на ужине кобель не присутствовал.