Не Боги - Сергей Валерьевич Мельников

Сергей Мельников

Не Боги

Тихо щёлкает длинная стрелка, лязгают за стеклом трамвайные колёса, вторит в терцию праздничный колокол,  все тихо, тёпло, сквозь одеяло, которое поползло вниз. Он коснулся шершавыми губами маленькой ямки в окружении выгоревших до прозрачности волосков. Нежную кожу, уютно смятую со сна кольнул щетиной.

 Ты небритый!

 Я сейчас! Прости, не удержался.

 Пока прощаю.

Она потянулась, выгнулась, пустила крепкую руку под спину.

 Доброе утро,  улыбнулся он в её пушок.

 Доброе утро,  запустила она пальцы в его ёжик.  Мне слишком хорошо с тобой.

 Это как?

 Как расшитая узорами петля. Как отравленный, но очень вкусный кофе.

 Я тебя не понимаю, прости, я не очень умный,  он пожал плечами и поцеловал родинку под левой грудью.

 Ты душишь меня своей любовью.  она перехватила его руку и прижалась щекой к сбитым костяшкам.  Я задыхаюсь от неё и скоро задохнусь совсем.

 Мне уйти?  сморщенный лоб и грустные его глаза в ложбинке между холмиками её груди рассмешили.

 Не смотри на меня!  она вжала его лоб в солнечное сплетение, где больнее всего.  Я неумытая и ненакрашенная!

 Я больше всего на свете люблю смотреть на тебя, неумытую и не накрашенную,  прогудел он ей в живот.  Я бы сам не давал тебе умываться и краситься, но ты не выйдешь такой из дома. Мне уйти? Я не хочу, чтобы ты задыхалась.

 Ты всё равно не сможешь. И я не смогу. Это безнадёжно.

 И что делать?

Она выпучила глаза и сказала зловещим шёпотом:

 Смотреть завороженно и не отрываясь, как я умираю.

 Хорошо,  сказал он.  Сделаю кофе.

Пока он варил кофе, она положила на лицо подушку и училась дышать сквозь неё. Получалось плохо. Совсем не получалось.

* * *

Полгода назад он шёл с тренировки, а она лежала на обочине дороги. Сначала показалась кучей мусора, потом бомжом, потом алкашкой, потом он увидел стройные ноги в порванных чулках, дорогой айфон в траве рядом, и понял, что был неправ. Сидя на корточках, он считал пульс, а она молчала, пока он не достал телефон.

 Не в полицию,  попросила она и закашлялась. Тонкая струйка крови потянулась в траву из разбитого рта.

 Что?  не понял он.

 Не звони в полицию,  повторила она,  и в скорую не звони. Пожалуйста.

Потом уткнулась в траву лбом и замолчала.

 Алкашня,  радостно сплюнула проходившая мимо бабка, давно сменявшая свою жизнь на чужие. Ему было все равно. Он закинул сумку с мокрой формой за спину и поднял её на руки. Она застонала и обхватила его шею, доверчиво ткнувшись лбом.

В их первое утро он тихо собрал раскладушку на кухне и сварил кофе. Хотел принять душ, но решил не шуметь. Осторожно приоткрыл дверь в комнату. Она лежала, отвернувшись к окну. Солнечно светилось маленькое розовое ушко. Подноса не было, он взял кофе, одну чашку для неё, и тарелку с бутербродами.

 Доброе утро,  сказал он тихо.

Она схватила подушку и накрыла лицо.

 Не смотри на меня,  сказала она глухо.  Я уродина.

 Ты не сможешь пить кофе через подушку.

 Поставь кофе и уйди, пожалуйста.

 Тебе придётся. Ты не дала мне вызвать скорую, значит я осмотрю твои раны.

 Да бли-ин,  простонала она, но подушку убрала.

Она лежала, зажмурившись, и закусив целую часть разбитой губы. Левый глаз полностью заплыл, на щеке чернела борозда запёкшейся крови. Он смотрел и видел мужской кулак с печаткой, врезающийся в лицо.

 Открой глаза.

Один глаз: большой, цвета выжженного летнего неба,  упёрся в потолок. Второй спрятался за разбухшими багровыми веками.