Он снова заглянул вглубь «игрушки», стоявшей прямо около свечки, и едва удержался, чтобы не ахнуть.
«Мать честная! Светляки или Пламя свечки, заколебавшись от человеческого дыхания, взметнулось выше, и оранжевый язычок осветил всё содержимое загадочной «коробчонки», из которой брызнули вдруг зелёные искры.
Только спокойно, парень. Мерин говорил про коллекцию. Нет, как-то иначе. Собрание? Да, может, Мерин и сам толком не знал? Старик какой-то то ли помер, то ли нет, а Синице этому фамильную коллекцию завещал. Надо было узнать, где она и добыть. Вот я почему-то и думал, что это монеты. Золотые монеты старых времён, «николаевки», там, или как Ну не «керенки» же Да и не наше это дело! Мы с Сашкой для чего нужны были? Инструменты, охрана»
Володя пододвинул к себе чистую фарфоровую пепельницу, уложил на её дно салфетку, чтобы шарики не гремели, и высыпал в неё их все. Среди неприметных бурых горошинок несколько штук напоминали фисташки, наполовину очищенные от скорлупок.
Ядра чистый изумруд. Слуги белку стерегут! вслух продекламировал потрясённый Денисов, на минуту позабыв о возможных последствиях.
Музыка в зале зазвучала громче. Быстроглазый официант, ловко пробираясь между столиками, двинулся по направлению к Дену с дымящейся лазаньей в руках. Тем временем Володя опомнился. Он аккуратно ссыпал шарики в футляр, завинтил крышку и спрятал его в левый нагрудный карман.
Если бы не дед часовщик, что меня с малолетства в таких вещах разбираться научил, не все эти диковинные часы луковицы, которые носили на цепочке, и сами цепочки с брелоками Такой ещё карманчик специальный жилетный для них имелся. А на крышках часов монограммы бывали. И ещё часы медальоны. Золотые, разные и с камнями. Дед всё это знал и ценил. Иногда бесплатно чинил. Приводил любовно в порядок. Если бы не дед, говорю, бормотал еле слышно Денисов, да разве бы я понял, что это такое есть? Изумруды! Ох, да какой огранки! Это тебе не кабошон паршивый, не бриллиантишки плёвые! Редкость-то, редкость-то, батюшки! Вот тебе и коллекция!
В это время официант, освободившийся от лазаньи и бутылки Кьянти, вытащил из кармана телефон, распевающий «Хабанеру», послушал недолго, глянул по сторонам и сказал на островном греческом диалекте:
Да. Оба дома. Только младший отплыл на минутку. А я и смотрю! Чао, Луиджи, чао, мой дорогой.
***
Алекс вышел из туалета, сполоснул руки и обернулся. Самым лучшим местом в крошечном полуподвальном помещении был широкий низкий удобный подоконник выходящего на улицу длинного распахнутого настежь окна. Молодой человек немного помедлил, а потом забрался на него с ногами и вытянулся.
«Надо передохнуть. Даже курить неохота. Пусть пока Денчик на каменья наглядится. Он, может, и не поймёт, что это? Мы ведь только помогать должны были, если б не шторм. Этот гад Генка! Вот уж мерзавец! Он главный был «по Синице». Он Чёрного спьяну изрешетил. Сам тоже спьяну ко дну пошёл. Вот мы и» Мулат прикрыл глаза и постарался отключиться на несколько минут. Спиной он опирался на свод окна, руки закинул за голову, влажные завитки волос прилипли ко лбу, в ушах слегка шумело и всё вокруг покачивалось от сумасшедшей усталости.
А я и не заметил, что устал, не замечал, как долго не спал, пал, пан , панч
Панчито!
Да, комиссарио?
Нет, впрочем, не ты. Луиджи! Вывел его из тяжёлой дрёмы начальственный настырный голос. Говорили по-итальянски.
Оба выхода на контроле. Также все окна слева. Ты держишь одно только правое окно, понял?
Понял. Чего же тут не понять? на этот раз отозвался высокий мальчишеский голос.
И не забудьте, ребята, они вооружены. По крайней мере, один из них. На улице разговаривали несколько человек. Звук шагов отчётливо приближался.
Так постреляем. Я уж не промахнусь! радостно засмеялся мальчишка.
Только этого не хватало! Перестрелку ты мне устроишь. В ресторане полно народу дети, женщины, ты что спятил? Ох, ты ещё зелёный, Луиджи!
Полно народу, шеф, да. Это ж наши после сиесты, белые люди, туристов мало. Спорим, по африканцу я не промажу! захихикал
Луиджи, Ваш Алессандро, он там один такой черномазый. В Африке
Тише, осёл! Сам ты из Африки. Баста. Замолкни. Вперёд!
Эти слова окончательно прояснили затуманенное сознание мулата. Он вздрогнул. Его рубашка разом взмокла.
Как Алессандро? Кто черномазый? Да это же они обо мне!
А его тренированное тело независимо от запаздывающих приказов делало своё дело, и Алекс, соскочив с подоконника, уже нёсся по ступенькам верх к портьере у двери. В мозгу у него стучало: «Скорей к Володьке! Он там один, всё при нём. Ах ты, подлость какая! Подумает, правда, подставил».
Он затормозил на полном ходу перед ячеистой деревянной перегородкой с зеленоватым стеклом, прижался к стене и напряжённо всмотрелся. Прямо напротив него находился выход наружу. Эти как раз входили кряжистый средних лет мужчина в бейсболке
Комиссарио? седоватый высокий усач постарше.
Верно, Панчито, машинально отметил Алекс, а вот и Луиджи.
Третий, чуть по отстав, встал у окна и, как было велено, занял позицию. Он, и правда, был молодой, весь какой-то вихляющийся, в модной джинсовой куртке и драных штанах с бахромой. Двое старших не спеша, и, казалось, ни на кого не глядя, занятые разговором друг с другом, направились прямо к Дену. В этом не могло быть никакого сомнения. Володя сидел вполоборота. Он не видел ошалевшего от ужаса друга. Не заметил и карабинеров в цивильном. Денисов собирался, видно, выпить вина, как вдруг передумал. Пистолет в кожаном футляре и изумруды в глиняной шкурке не давали ему покоя. Перепрятать? К Алексу сбегать? Где он запропастился, чудила? Топать скорей отсюда, всё обсудить и
Ден положил на колени рюкзак, нервно засуетился, сунул руку в карман, потом вытащил чехол, привстал и увидел спешащих к нему мужчин. Давешний кельнер с решительным видом перекрыл ему отступление с тыла. Всё дальнейшее произошло в течение нескольких секунд.
Сидеть, вы арестованы! В руках седого оказались наручники. Но увидев кожаный чехол и уловив движение Володи к карману, он инстинктивно отпрянул. В следующее мгновение шеф заорал:
Не стрелять! Не стрелять, идиот!
Но было поздно. Луиджи полоснул от окна очередью с каким-то безумным, испуганным и вместе счастливым лицом, и Алексу сперва показалось «в молоко». Синяя ваза в стенной нише разлетелась на тысячу кусков, а Ден изумлённо поднял голову, не отнимая руки от левой стороны груди. Он слегка повернулся, сел и затих. Очередь прошила тело насквозь и пули частью засели в стене. Гром выстрелов, взрыв ругани, звон стекла и дробный стук разлетевшихся бусин раздались одновременно.
Где второй? кричал старший, бросаясь к Дену. «Скорую» скорей! Полный свет! Оставаться всем на местах!
Притушенный в зале свет вспыхнул в полную силу, за окном завыли сирены. Первой из оцепеневших от страха гостей опомнилась полная живая синьора, сидевшая за столиком слева со всем своим многочисленным семейством. Она кричала, прижимая своего младшего к себе и глядя на неподвижного Володю, но рукой указывала вниз:
Венерин камень! О святая мадонна!
Главный полицейский сделал невольно шаг вперёд и опустил глаза вслед за её указующим жестом. На полу из чёрной мраморной крошки в ярком свете многочисленных ламп, вылупившись из своей скорлупы, засияли крупные изумруды.
Глава 11
Красивый современный новый аэропорт в Москве ничем не отличался бы от таких же в Европе, но почему-то во всех его длинных, недавно отделанных переходах нестерпимо несло туалетом.
Толпа другая, отметил Кирилл, и я другой. Да ещё первый раз никто не встречает. Следовало, наверно, заранее договориться, где жить стану. Впрочем, ладно. Как решил, так и будет.