Сегодня 24 декабря. Даже представить трудно, какое это облегчение осознавать, что день больше не будет уменьшаться! Правда, и заметно увеличиваться он станет месяца через два, но все же, все же Что называется, пик пройден. Через неделю новый год и весна. Ну, почти.
Это «почти» обернулось февральскими холодами. Как известно «солнце на лето, зима на мороз». Холод наводит ужас и уничтожает любые светлые мысли. Вся жизнь сводится к простому алгоритму: встали поели пошли запасать дрова пришли затопили печь поели легли спать. И так изо дня в день. Холод, усталость, черные мысли. Мы превращаемся в зомби. И этому не будет конца.
Глава вторая. Год второй. Удаляющееся солнце
Мы все таки дожили до весны. Снег почти сошел под ласковым солнцем. Уже не нужно одевать на себя кучу одежды. Даже собаки выглядят умиротворенными и целый день валяются на крышах конур. У нас новый проект. Мы хотим построить сарайчик, накосить сена и завести хозяйство кур и коз. Будет свое молоко и яйцо. А еще сметана, творог и масло. Энтузиазм растет с длиной светлого времени суток.
Снег сошел. Сухая трава вокруг участка и на нем, на не перекопанных местах. Мы пытаемся сгребать ее граблями, жалея, что не успели скосить в прошлом году. Ее столько, что приходится утаскивать в лес. Наша дача расположена почти на самом верху пологой горы. Из окон дома вид прекрасный вниз уходит лес, а далеко, у горизонта, поднимаются горы, выше которых небо. Красиво, только любоваться этим некогда. То тут, то там, ближе к долине, появляются столбы, а то и полосы дыма. Народ приезжает на отдых и, не желая грести и копать, глубокомысленно бросает спичку в высохшую растительность. Ветер постоянно тянет в нашу сторону, иногда тихонько, иногда с завыванием, но в основном без фанатизма, но достаточно сильно, чтобы приволочь разгулявшийся пожар.
Однажды днем это и случилось. Очередное чудовище подожгло газон. Пошел белый, от травы, дым. Усилился. А затем усилился ветер. Некоторое время спустя дым почернел, потом послышался треск взрывающегося шифера. Нам не было видно людей, тушили они или нет. А потом нам стало не до того. Дымная полоса начала приближаться. Затем появился огонь, который подгонял разгулявшийся ветер. Мы бегали, как угорелые, подскребая, копая и подтаскивая воду. Огонь подходил. Мы начинали паниковать. Пламя было высотой в человеческий рост. Огонь взбегал по нечастым березам, сжирая бересту. Слышно было треск от горящей травы и мелких палок, а впереди этого монстра стлался удушливый дым. Он перехватывал дыхание и заставлял глаза зажмуриваться. Возле забора мы выскребли полосу метра в два три. Там пламя уменьшалось, но подойти было все таки нельзя. Мы попробовали заливать огонь водой из ведра. Выплеснули одно прямо в центр языка. Господи! Это было равносильно тому, как если бы мы в него плюнули! Огонь этого просто не заметил и продолжал переть к забору. Где могли подобраться, мы прихлопывали костерки лопатами. Забор загорелся в нескольких местах. Загорелась и пошла дальше, по не перекопанной земле, полоса пламени. Отрывая прожилины от столбов, мы роняли куски ограждения. Ветром огонь прогнало по углу участка с юга на восток. Ближе к западному углу нам, все же удавалось отстоять ограду и кусты жимолости, боярышника и крыжовника. Стена огня начала уходить за гору. Западная и часть северной стороны остались не тронутыми. К дому огонь не подошел благодаря тому, что ветер протащил его мимо, ну и мы своими комариными укусами притушили часть пожара. Слышно было, как в лесу, за нами, бушует пламя. Мы добивали островки горящей травы. Вся эта война продолжалась несколько часов, показавшихся вечностью. Бой за нашу территорию окончился и мы, без сил, побрели в дом, сварили незамысловатую еду и повалились спать.
Меня и маму разбудил крик брата. Ничего не понимая, мы выбежали из дома и увидели. Огонь подкрадывался к дому с севера. Идти против поутихшего ветра ему было тяжело, но он упорно направлялся к нашему обиталищу. Господи, за что? Толком не одетые, шатающиеся от недосыпания и вчерашних подвигов, мы кинулись за лопатами и лейками. Воды в бочках оставалось мало. Пластмассовое ведро, из которого вчера плескали в пламя, улетело вслед за водой (ручка оторвалась) и теперь от него оставалось только красно-обугленное пятно. Еще три ведра и лейка пока были в норме. У одной лопаты вчера обуглился и обгорел черенок неразумно бросили на недогоревшую траву так, что теперь и она не в строю. Повезло в том, что сверху от нас проходит дорога лесная, в траве, но, тем не менее, две колеи у нее присутствуют и вдоль нее можно останавливать агрессивную стихию.
Не выспавшиеся, голодные и закопченные мы, довольно успешно, защищали свои позиции, отводя горящую полосу вдоль дороги. Вниз, под гору, на север, она уходила на полкилометра и скрывалась из виду. Потушить это не хватило бы никаких сил. Караулить вдоль дороги еще туда-сюда. Мы бегали и суетились до вечера, не поев и падая от усталости. Притащив штыковые лопаты, прокопали буфер, вывернув пласты земли полосой, перпендикулярно к дороге, со стороны нашего участка, метров на двадцать, на случай, если пламя все-таки перепрыгнет через колеи. От недосыпания глаза «закатывались» под веки. Во всяком случае, создавалось такое впечатление. До темноты мы приглядывали за удаляющейся полосой огня потом, Слава тебе, Господи, начал накрапывать дождик. Несильный, но его вполне хватило остановить пожар. К тому же, ветер стих и не разгонял поникшее пламя. Мы пришли в дом, легли на кровати и уснули, даже не поев.
Следующие несколько дней мы были подавлены и молчаливы. Но, постепенно, страх прошел. Нужно было ремонтировать сгоревший забор и достраивать там, где его еще не было. Подошло время посадки, а земля стояла нетронутая. Работа наваливалась не хуже прошедшего пожара и имела сходное название горячка. Этапы «спячки» и «раскачки» прошли незаметно и быстро. Мы бегали из одного края огорода в другой, но дела и не думали заканчиваться. Посадка перешла в прополку, строительство двигалось, но вяло. Плюс ко всему, трава на горелом росла быстро и нужно было ее косить для, еще не купленных, коз. А от прошедшего пожара, при хорошем ветре, начали падать деревья и мы старались их попилить, чтобы они не достались дровосекам, а нам потом пришлось бы таскать дрова за тридевять земель.
Просыпаясь по утру, я продолжала ощущать зло, не желавшее меня покидать. Жить стало чуть легче дом немного обустроился. Мы привезли диваны из квартиры вместо кроватей, и на них оказалось гораздо теплее спать. Сделали настоящие окна с открывающимися форточками, зашили фронтон, и ветер уже не так гулял по комнате. Физический труд уменьшал злость. К вечеру можно было вести себя вполне разумно, но к новому утру все повторялось.
Мы продавали ягоду с огорода и грибы, которые росли вокруг. Кроме того, в нашем лесу были просто заросли папоротника и душицы, это тоже добавляло товаров на наш базарный прилавок. Плюс продукты с огорода и мамина пенсия. Новую одежду не покупали потому, что зачем она нужна? Копаться в огороде и таскать дрова можно и в старой. В город ездили в том, что лучше выглядело. Бессменной обувью у нас были «берцы» из военного магазина крепкие, удобные и несносимые.
Внутреннее состояние менялось от тихой угрюмости до откровенной ярости. Бывали, конечно, веселые минуты, но не очень часто. В основном, когда мама и брат приезжали с рынка с прибылью и продуктами. Больше всего денег приносила виктория, которая росла у нас на половине огорода и приносила немыслимые урожаи. В тот год мы собрали больше ста двадцати ведер. Сил на сбор и продажу было убито неимоверно много. Мы складывали часть денег, чтобы купить живность, а часть тратили с огоньком, покупая праздничную еду и, полюбившийся нам, коньяк «Ной Араспел». Штука довольно дорогая, поэтому наши деньги таяли довольно быстро.