Но и моя мама скончалась в девяносто восьмом, не дожив до моего четвертого дня рождения! Совпадение? Или след?
И я безотцовщина, и Марлен И его, и меня воспитывали дед с бабой. Кста-ати
Вот же ж дурак поразился я.
Старики, у которых жил Осокин, оба померли. Но мои-то живы! И прописаны они на той же улице, что и Марлен. Только здесь Центр, хватает домов в два этажа, полно цивилизации, даже настоящий небоскреб торчит кирпичная пятиэтажка, а дед Семен с бабой Аней живут в Заречье, где сплошь частный сектор. Огороды, коровы, пустобрехи на привязи
«Схожу!» решил я, упруго вставая и различая место, куда я со своей уборкой не добрался. На пыльном верху «стенки» вспухал толстый фотоальбом. Ага
У меня даже пульс участился.
Сейча-ас пропел я, доставая хранилище фамильных тайн. Сейча-ас
Смахнув пыль, перекинул скрипучую обложку.
Порнография
Голозадый Марлен беззубо улыбается в разных позах, или таращится, чмокая соской.
Дед да баба, понятно. Мои точно так же позировали аж замерли от испуга. Деревня
Я перелистнул картонную страницу, и замер, офигевая. Со старой фотокарточки улыбалась моя мама
Да нет же! охнул я. Ну, вот! Вот!
Внизу снимка вились белые цифры: «1938 г.» А на обороте: «Дениске на память! Лида». Мою Аллой звали
Но лицо мамино! Глаза, нос, губы! Вон, даже родинка на щеке! И улыбка
Решительно захлопнув альбом, я вышел из дома.
* * *
В будущем до Заречья станут ходить маршрутки, а пока ножками. Хоть Приозерный и числится городом, но больше смахивает на поселок, каких тысячи по стране.
Ближе к речке улицу Ленина обступили аккуратные домики из «белого» кирпича, вперемежку с красным фасады походили на рушники, вышитые оранжевым узором.
А за мостом прямая «городская артерия» заметалась будто, заюлила, зигзагом стелясь по застройке вразброс. Сузилась улица, словно сжалась, стесняясь голого вида асфальт за мостом как обрезало. Рядом с бывшим сельпо дорога вздыбилась, забираясь на горку, и мне открылся голубой озерный простор.
Величиной водоем не поражал, лесополоса на том берегу виднелась четко, но местечко хорошее. Пляжей не водилось песок до самой волны зарос травой, но скупнуться или позагорать милое дело. Хоть все лето не вылезай.
И рыба водилась сазаны, щучки Ну, это если денька два подкармливать живность.
А вот и дедушкин дом Веранда в мелкую расстекловку Горбатая крыша, яблони в саду
Я даже замедлил шаг. Деду Семену сейчас сколько? За сорок, наверное. Баба Аня и вовсе молодая, а моей маме годика три
Слыша, как колотится сердце, я приблизился к калитке. Та самая! Кованая, с неуклюжими виньетками из крученого прутка. По двору ходила немолодая женщина, неся в обеих руках сито, полное яиц. Завидев меня, она подплыла к забору.
Ищете кого? спросила напевно.
А Вагины здесь проживают? мое нутро учуяло неприятный холодок и набегавшую растерянность.
Вагины? удивилась хозяйка.
Семен и Анна Вагины, растолковал я, у них еще дочка маленькая, Алла!
Не-е в голосе птичницы звучала спокойная уверенность. -Мы тут живем, Дорофеевы, лет уж двадцать, как. А Вагины Не-е, не слыхала про таковских.
А Ну, извините
Обратно я шагал, поминутно оглядываясь, будто ожидая, что вот-вот окликнет дед или баба. Нет, тихо. И пусто.
Но ведь дом тот самый! В войну все Заречье сгорело напрочь, в золу, а дед Семен, гвардии старшина, лишь только с фронта вернулся, своими руками и стены ладил, и крышу! Что за
«Может, все-таки, тут иной временной поток? Или как ее другая мировая линия? Черте что, и с боку бантик»
Понедельник, 18 апреля. Утро
Приозерный, улица Горького
Аленка переночевала у меня в ночь на субботу. Выспаться не дала, зато уняла тревоги. И без того страстная, позавчера девушка отдавалась с темпераментом маленького вулканчика, а в перерывах ластилась и болтала без умолку. Как ее прическе все завидуют, и как девчонки на работе пытали, в какой парикмахерской являют этакое чудо, и до чего ж она красивая стала с этим «сосуном»
Вот, не верю, что девичий щебет донимал меня просто так! Алена умница и настоящий технарь. Это я в панику впадал, стоило моему «Рено» заглохнуть, а мадмуазель Зимина сказала бы: «Так. Спокойно! Ща разберемся»
И в ту субботнюю ночевку она, надо полагать, оказывала мне скорую психологическую помощь. Молодчинка
Право, я даже смущался немного. Нельзя мужчине проявлять свои слабости, но, видать, феминизация XXI века задела и мою натуру. Когда вернусь в будущее Если вернусь, то обязательно разорюсь на абонемент в тренажерный зал. В здоровом теле здоровый дух!
Быстренько сварганив яичницу, позавтракал, выхлебал целую кружку кофе со сгущенкой местного производства, и двинул на работу. Лишь на скрипучей деревянной лестнице я вспомнил, что сегодня ровно неделя моего пребывания на излете «оттепели». Первая неделя
* * *
Редакция встретила меня сдержанным гулом линотиписты набирали тексты, складывая отливки, а газетчики беспокойно жужжали, будто пчелы, углядевшие медведя.
Не успел я отпереть кабинет, как из «девичьей» выскочила Галка.
Слышал? округлила она глаза. Опять власть меняется К нам из райкома едут!
Пущай едут, легкомысленно откликнулся я, пряча ключ в задний карман. Встретим цветами
Ты не понял! обрадовалась Горбункова моему наиву. Едет первый секретарь! И Помнишь, как осенью комиссия из области нагрянула? Коняхин тогда быстренько оформил больничный. Пересидел! Так он и сегодня «мнимый больной». И кто его, по-твоему, замещает?
Товарищ Быков протянул я.
Именно! горестно выдохнула девушка.
Тут же из приемной показалась Ергина, весьма всклокоченный ответсек.
На планерку! нервно обронила она, удаляясь. Где все? Опять курят? Всю редакцию уже закоптили!
Ох поникла Галка.
Фигня! отмахнулся я. Не обращай внимания и следуй завету старика Аврелия: делай, что должна! Будет, что суждено.
Обождав, пока в кабинет ВРИО главреда грузно забежит Лысых, я предстал в поле зрения Алексея Петровича.
Быков плоховато скрывал довольство усы его воинственно топорщились, а в глазах пылал мрачный огонь воздаяния.
«Ну-ну»
«Временный» еле дождался, пока рассядется коллектив, до того его распирало нетерпение. Вон как пальцы поджимает Словно закогтить жаждет.
Переделать! метнуло начальство мою распечатку.
Два листка, зажатые скрепкой, скользнули по столу ко мне. Я неторопливо глянул. Моя заметка ко Дню рождения Ленина как принимали в пионеры.
Ну, галстуки ребятам и девчатам повяжут в субботу, но описать их чувства можно и загодя. Вон, какая замечательная фотка получилась! Хорошенькая Катя Воронина еще не пионерка, хоть и снялась в белой рубашечке и синей юбке. И пилотка кокетливо на бочок. Красный галстук ей повязала старшая пионервожатая временно, для съемки, но до чего ж счастливая мордашка у Катюшки! Сияет просто! Сам подивился, как черно-белая картинка способна испускать столько внутреннего света.
А что вам не нравится? спокойно поинтересовался я. Нормальный текст. И на редкость удачное фото.
Я сказал переделать! повысил Быков лязгающий голос.
Ладно, мой ответ звучал по-прежнему спокойно. Я могу идти?
Я вас не задерживаю!
ВРИО тут же вызверился на мою ироничную улыбку, но я уже шагал к дверям, не забыв подмигнуть испуганной Галинке. Разумеется, ничего переделывать я даже не собирался. Чай, «Флажок» не единственная газета.
Пока искал пакет, пока надписывал адрес, летучка кончилась, и корреспонденты упорхнули, вдохновленные начальственными ЦУ. В мой закуток протиснулись сразу двое, Зина и Галя.
Что будешь делать? серьезно спросила Ергина.
Уже, улыбнулся я. Отправлю почтой в «Комсомольскую правду».
И правильно! пылко воскликнула Горбункова.
Может, в районку сначала? засомневалась Зиночка. Ну, или в областную?