— Ну вот, ваше величество, — сообщил ему я, — теперь года два вы можете вообще не думать о своем здоровье, а может, даже и три. Нервничать не будете — так и все четыре проживете!
— А… — попытался было что-то вякнуть король.
— А для полного оздоровления нужен не один сеанс, а четыре-пять с полугодовыми перерывами. И потом раз в два года для профилактики. При таком режиме можете до ста тридцати лет прожить — во всяком случае, моему деду недавно как раз столько стукнуло, а он помирать совершено не собирается. Но — увы — сложности, особенно внешнеполитические, отнимают столько времени, что обещать вам всего вышеперечисленного я, еще раз увы, не могу… Кстати, а вам ваша разведка про моего деда разве не говорила? Наверняка ведь знают, но скрывают, нехорошие люди. Не уважают они вас. Попробовала бы моя мне чего-нибудь не сказать! Для дозревания королю потребовалось не больше пяти минут.
— Господин Найденов, — негромко спросил он по истечении этого срока, — я правильно понял ваш намек, что…
— Абсолютно правильно. Мои друзья — все без исключения — живут очень долго. Так что для начала не ознакомите ли меня с тем, что вас просил довести до моего сведения премьер?
— Он предлагает вам, в качестве жеста доброй воли, возможность пользоваться бухтой Вэйхавэй для зимовок дальневосточного флота, а так же принять участие в совместной разработке новых южноафриканских алмазных месторождений.
— Какой замечательный порыв, — усмехнулся я, — но вот теперь, чисто по дружески — расскажите-ка мне, что все это означает на самом деле.
Эдик глубоко вздохнул, прокашлялся и начал…
Глава 2
Класс, думал я, глядя на его величество Эдика. Как врет, нет, вы посмотрите, как врет! Именно «как», а не «что». Ведь если человек всю свою жизнь брешет со светским выражением на лице, то, когда он с тем же выражением вдруг объявит, что начиная со следующего слова пойдет чистая правда… Некоторые могут не поверить. Поэтому Эдик краснел, бледнел, хватался за сердце, что было некоторым перебором, ибо с данным органом у него было терпимо и до путешествия через портал — и рассказывал второй слой своей легенды. То, что это именно легенда, сомнений у меня не вызывало. Даже если отвлечься от небольших переигрываний оратора, такого, чтобы сказанное им сейчас было правдой, просто не могло быть — однослойные легенды бывают только при разборках шпаны на районном уровне. Ведь англы знали, что я подлечу короля! И наверняка догадывались, чего попрошу взамен…
А пока Эдик излагал мне коварный план английского кабинета — мол, когда доверчивые мы с размаху вляпаемся в созданные нам в Китае и Южной Африке преференции, то японцы и немцы, коим их не будет, почувствуют себя обиженными, а парочка провокаций, конкретику по которым Эдик пока не знает, но не пожалеет сил для выяснения, усугубят процесс… То есть подкоп под русско-германо-японскую дружбу.
— Замечательно, я даже не знаю, как выразить вам свою признательность! Вы мне просто глаза открыли… Вот только маленькое замечание — сердце не там, за куда вы хватаетесь, а правее и выше, а так все великолепно. Но не окажете ли нам с супругой честь — отобедать в нашем обществе? Тем более, что вам теперь можно не только пресную овсянку.
Обед был накрыт тут же, в Гатчинском дворце, и Мари, которая вообще-то жила в Зимнем, уже ждала нас с королем. Мне было даже интересно, как она справилась с поставленной перед ней задачей — ну ничего, минуты через три посмотрим…
Мы с Эдиком были женаты на сестрах, его Александра на три года старше моей Дагмары, а вообще-то сестры были весьма похожи. То, что Эдик прекрасно помнит внешность своей престарелой половины, сомнений не вызывало. Так пусть теперь посмотрит, как выглядит ее сестра, которая всего на три года младше!
Увидев Мари, Эдик впал в ступор. Уж в чем-чем, а в женщинах он был крупным специалистом и не мог не заметить, что вызывающая молодость Мари не есть результат деятельности гримеров и парикмахеров! Даже я где-то с полминуты вынужден был бороться с желанием оставить короля жрать в одиночестве, а Мари пригласить на три комнаты правее, где имелось все необходимое для исполнения супружеского долга.
После обеда эстафету по охмурению Эдика перехватила ее величество Мария Федоровна. Мне и то было видно, что она наслаждается тем, как король, глядя на нее, тут же вспоминает свою старую мымру и морщится.