Дети жестоки. Со всеми, включая родителей: берут на излом, выясняют пределы границ своих возможностей. А со сверстниками тем более. Особенно жестоки дети, которых не любят дома. До которых родителям нет дела. На которых у родителей нет ни времени, ни сердца, ни души!
Вторым любимчиком был мальчишка, почему-то остановившийся в росте, отчего над ним постоянно издевались, причём далеко не ограничивались только ядовитыми репликами.
Лучшим для мальчишки выходом было заняться спортом. А вторым: прекратить старание быть как все. И стать, наоборот, не как все. Стать незаурядной личностью, что всегда вызывает уважение!
Баб Тоня выяснила, что парнишка обожает читать. А ещё любит математику. А математику прямая дорога в программисты. Тем более, что компьютер в наши дни то же самое, что в начале двадцать первого века «самодвижущийся экипаж» или самолёт.
Третьим любимчиком был парнишка, которого родители сплавили к деду с бабкой, а тем он был нужен, как рыбе зонтик: их обоих болячки доедали с таким старанием, что они не знали, в котором месте больнее. Так что они мало что могли дать десятилетнему парню.
Одним словом, баб Тоня привечала особо нежно тех, кто был лишён ласки и заботы в месте проживания. Потому что домом это назвать было весьма затруднительно!
А главными любимчиками были, по отдельности, двое почти взрослых людей: очень молодой, двадцатитрёхлетний, но весьма успешный коммерсант Филипп Андреевич Коновалов и юная, шестнадцатилетняя, старшая в семье с ещё тремя детьми Ксения Петровна Ромашкина.
Оба никогда не обращались к своей старшей подруге «баб Тоня», а величали, как оно и положено, по имени-отчеству: Антонина Тимофеевна. Видимо, потому, что вопросы баб Тоне они задавали чрезвычайно необычные, вызванные их обстоятельствами. Филипп был, с виду, благополучен, зато Ксения принадлежала к тем, кому так и хочется подставить плечо: семья бедствовала во всех смыслах.
Филиппу, который обсуждал только свои деловые проблемы (и никогда личные) баб Тоня посоветовала, время от времени, перемещать самых важных помощников либо в другие филиалы, либо, что ещё лучше в другие города. А для этого организовать эти самые иногородние филиалы. Что трудностей не составляло.
Почему? спрашивал Филипп.
Потому, что у некоторых людей от долгого сидения в одном и том же кресле сбиваются все ориентиры. История знает немало случаев, когда засидевшиеся без движения высокопоставленные сотрудники начинают считать себя главнее всех, включая хозяина фирмы. А посему начинают вести подрывную деятельность с целью занять самое главное кресло.
И баб Тоня подробно и аргументированно объясняла, как происходит перерождение психики, которое приводит человека в состояние уверенности, что из-за длительности работы на должности его заслуги стали столь громадными, что теперь он вправе претендовать не только на зарплату, но и на всё, что является фирмой. Включая власть. То есть на главную роль.
Также постоянно обсуждались различные рабочие ситуации, включая отношения Филиппа с сотрудниками и последних между собой. Вообще, предугадать, не зная характера человека, как он поступил бы в ситуации форс-мажора затруднительно. Тем более, что до этой ситуации (опасной для именно этого сотрудника) человек может быть (или хотя бы считаться) чрезвычайно ответственным, обаятельным и исполнительным.
Отдавая Филиппу должное, следует отметить: он со вдумчивостью философа выслушивал каждое мнение баб Тони и принимал решения не сгоряча, а после серьёзного анализа поведения конкретного человека за, минимум, последний год. И почему-то всегда выяснялось, что баб Тоня, никогда не занимавшаяся бизнесом, оказывать правой на все сто процентов. А в результате приходилось решать кадровые вопросы
У Ксении ситуация была очень сложной. Не запредельной, а именно чрезвычайно сложной. И того типа сложности, из которой даже мудрец не найдёт выхода
После того, как мать сбил лихач и четверо детей оказались в ответственности только отца, тот сломался. Запил. И трое младших два брата и сестра оказались полностью зависимы именно и только от Ксении. Конечно, были бабушки-дедушки, но к ним переехать было совершенно невозможно: если отца оставить одного, он просто погибнет. Так что оставалось только наезжать поочерёдно через день.
С баб Тоней Ксения советовалась по воспитанию младших. Тем более, что они оказались в том, самом опасном подростковом возрасте: братьям, близнецам, Диме и Вите было по четырнадцать, а самой младшей Анне двенадцать. А когда тебе самой только-только исполнилось шестнадцать
А ещё нужно ходить в школу, готовиться к поступлению в институт, обеспечивать едой всю ораву, следить за домом, отцом, одеждой и прочим. Правда, младшие отлично понимали ситуацию и очень старались вести себя как подобает, но подростки есть подростки
Помимо проблем с подрастающим поколением и пьющим отцом, у Ксюши была ещё одна «головная боль»: она оказалась писаной красавицей. А это означало, что мужское население округи от одноклассников и соседей до всех встречных мужчин пыталось оказывать ей знаки внимания и даже звать, не удосужившись узнать имя, замуж. А ведь среди них были всякие, включая местных хулиганов.
Баб Тоня, по мере возможностей (поскольку отец Ксении после гибели жены перестал впускать в дом чужих, но против родственников никаких прав не имел) старалась девочке помочь. Особенно с хулиганами: она обратилась к Филиппу (уж у него были знакомцы везде, включая полицию) и по его просьбе банда была прижата к стенке: ещё одно телодвижение по нарушению правопорядка и покоя граждан, особенно несовершеннолетних, и им обеспечат путёвку в «край далёкий» на Колыму, в тайгу или в район Северного Полюса: на выбор!
Но от остальных Ксении приходилось отбиваться самостоятельно. А потому баб Тоня взяла за привычку ходить в магазин по соседству со школой и встречать, якобы случайно, Ксению после уроков. Но Ксюша была умной девочкой и в какой-то день баб Тоню поблагодарила:
Думаете, я не понимаю, что вы специально ходите в этот, дальний, магазин, чтобы встретить меня? Но больше некому. А я устала отгонять от себя кобелей. Ужасно устала! А впереди ещё вся жизнь!
Это верно, жизнь впереди. Но когда-нибудь ты выйдешь замуж и у тебя появится защитник.
Если только это не будет самый неуёмный кобель!
В этом случае он к тебе вообще никого не подпустит!
Аня обычно дожидалась близнецов, так что домой они шли втроём. Их не трогали: тронешь одного, будь уверен, что драться придётся с двумя. А они, между прочим, оба ходили на самбо. Понимали, что они единственные мужчины в доме: на отца уже давно никто их них не рассчитывал. Хотя он, время от времени, пытался бросить пить и даже соглашался на любые эксперименты с медициной. Не помогало.
Как-то так получалось (точнее, баб Тоня обдуманно обеспечила именно такой порядок), что к баб Тоне приходили поштучно. То есть ни её любимчики, ни прочие собеседники никогда друг с другом не сталкивались. Потому что у баб Тони было железное правило: зазор не менее часа между предыдущим и последующим визитами. Особенно если люди знакомы и могут возникнуть вопросы: а что тебе понадобилось у баб Тони? Если людям суждено встретиться, они и так встретятся. Но только сами по себе.
Что баб Тоня ненавидела больше сплетен, так сводничество! А потому Филипп, договорившийся с полицией о защите Ксении от приставаний, так её и не увидел и понятия не имел, кто она такая. Ксения, тем более, не догадывалась, кого благодарить за усмирение хулиганов. И никак не связывала сей факт с чьим бы то ни было заступничеством: заступников у неё не было. Кроме бабушек-дедушек, конечно. И баб Тони.