В книге присутствует некий гендерный баланс, несмотря на то, что женщины составляют всего 5 процентов преступников, совершивших насильственные преступления [4]. Это связано с тем, что я довольно глубоко занималась исследованиями женского насилия и работала со многими пациентами-женщинами, и для меня важно, чтобы их голос тоже был услышан. Примерно в четверти глав книги рассказывается о людях с небелым цветом кожи. Это примерно соответствует доле таких людей среди обитателей тюрем и психиатрических больниц. Данный факт можно считать весьма красноречивым, учитывая, что, согласно последним статистическим данным, представители небелой расы составляют 13 процентов населения Соединенного Королевства. Было бы нечестно игнорировать существование в нашей судебной и правоохранительной системе нездоровых тенденций, обусловленных культурными, этническими и расовыми различиями, а также то, что они порождают предубеждения и предрассудки среди экспертов (в том числе даже у меня).
Наконец, хотя мне в основном довелось работать с пациентами, совершившими убийство, и делала я это в тюрьмах и психиатрических больницах, я включила в книгу эпизоды, связанные с насильственными преступлениями иного характера, такими, как поджог, навязчивое преследование и запугивание, а также правонарушения сексуального характера. В том числе совершенные людьми, с которыми я работала в тюрьме или же вскоре после их условно-досрочного освобождения. Две главы посвящены людям, которым даже не предъявлялись обвинения в каких-либо преступлениях, передо мной стояла задача оценить их потенциальную опасность для общества. В каждом случае я рассказываю о том, как познакомилась с тем или иным пациентом и в каком именно качестве выступала, как развивалось наше взаимодействие (включая мои промахи и ошибки). А также о том, что мне довелось узнать в процессе нашего общения, и о тех вызовах и угрозах, с которыми мне временами приходилось сталкиваться. Некоторые моменты, возникающие в процессе лечения, возможно, не будут для большинства читателей чем-то новым. Например, попытки добиться того, чтобы пациент воспринимал свою психическую или психологическую травму как нечто имевшее место в прошлом, отказался от прежнего образа жизни, выбросил из головы то, что причиняет ему боль, и перестал мучиться и переживать понапрасну. Речь идет также о поисках эффективных способов управления гневом и выхода из состояния отчаяния. Иногда во всем этом удается достичь определенного прогресса, в каких-то случаях решить эти проблемы не получается все как в жизни. По ходу дела я разбираю наиболее распространенные представления о нарциссизме и психопатии, исследую мифы, существующие вокруг таких часто фигурирующих в фильмах и сериалах преступлений, как серийные убийства, а также рассказываю, что такое делегированный синдром Мюнхгаузена.
Каждая глава посвящена отдельной теме, но при этом в каждой из них мне хотелось донести до читателей весьма важную мысль о том, что в работе психиатра-эксперта вскрываются одни и те же или весьма сходные факторы риска, способные привести к совершению насильственных преступлений. Один мой коллега весьма удачно сравнивает механизм, запускающий применение насилия, с велосипедным замком, на котором нужно набрать комбинацию цифр или букв. Выстраивается целая цепочка стрессогенных факторов. Роль первых двух цифр зачастую играют факторы социально-политические. Это и бедность, и восприятие пациентом своей мужской сущности, и в то же время ощущение общей уязвимости. Грубо говоря, чаще всего насильственные преступления совершают молодые мужчины с низким уровнем доходов. Далее идут специфические особенности, присущие данному конкретному человеку, такие, например, как употребление запрещенных веществ или наличие детской травмы (существует довольно много их разновидностей). Последний символ, при срабатывании которого замок открывается, что в нашем случае означает совершение жестокого насильственного преступления, наиболее интригующая вещь. Речь идет о чем-то сугубо индивидуальном например, когда жертва преступления совершает некое действие, которое вызывает идиосинкразию и совершенно определенную негативную реакцию только у преступника. Это зачастую и есть триггер, которым может оказаться какой-то самый обычный жест, какая-то фраза и даже просто улыбка. В своей работе я всегда концентрируюсь на поисках этого триггера, а также выяснении того, что он может означать для преступника и как именно вписывается в историю его жизни, о которой он мне рассказывает. Эти поиски сродни охоте на весьма проворного зверька или ловле маленькой юркой рыбки в лабиринте кораллового рифа. Они требуют времени, внимания и умения слушать.
Одним из моих наиболее авторитетных преподавателей и наставников был доктор Мюррей Кокс, врач-психотерапевт, работавший в Бродмурской больнице. Он всегда говорил, что очень важно уметь слушать и слышать «подсознательную поэзию», которую можно обнаружить даже в словах тех, кто кажется чужаком и вызывает ощущение угрозы. Он очень любил приводить в качестве примера пациента, который однажды сказал: «Я слеп, потому что слишком много вижу. Поэтому я занимаюсь с выключенной лампой»[5]. Эта весьма примечательная метафора в сжатом виде выражает цель, которую я поставила перед собой, решив написать эту книгу. Иногда мы все можем быть слепыми от страха, нетерпимости или нежелания признать что-либо. Человек, сидящий рядом со мной в салоне самолета и считающий моих пациентов чудовищами, возможно, тоже «видит слишком много», поскольку в своих суждениях опирается на заголовки ежедневных газет, сообщения на новостных сайтах или то, что ему скармливают «Фейсбук»[6] и «Твиттер». Я приглашаю читателей рискнуть и проникнуть в тему гораздо глубже этого поверхностного уровня, туда, где темные истории озаряются светом понимания. Вместе мы встретимся с реальными людьми, а не со статистическими данными или мистическими созданиями, и я покажу, как их судьбы обогатили опытом мою жизнь и чему они могут научить нас.
Это будет нелегко. Действительно, непросто сидеть рядом и общаться с мужчиной, который кого-то обезглавил, или с женщиной, которая нанесла своему приятелю дюжину ножевых ранений, или с кем-то, кто, к примеру, изнасиловал собственного ребенка. Пока они проходят лечение, у вас вполне может возникнуть вопрос: «Имеют ли они право на такие чувства, как любовь, горе или сожаление?» (Когда меня спрашивают об этом, я вспоминаю слова Шейлока: «Если нас уколоть разве у нас не идет кровь?») Чтобы понять этих людей, потребуется воображение оно поможет вам представить себе, как они видят и воспринимают окружающий мир. Великий океанолог Жак-Ив Кусто в свое время сказал: «Лучший способ наблюдать за рыбой это стать рыбой». Знаю, что какие-то вещи, о которых я вам расскажу, будет трудно забыть, вычеркнуть из памяти. Но я по собственному опыту знаю, что приобретение неприятного опыта помогает нам измениться и выработать новые полезные качества, и буду рядом, чтобы помочь извлечь из страдания смысл и пользу. Глава за главой, по мере того как сознание читателей будет постепенно наполняться светом понимания, они, я надеюсь, сумеют все лучше видеть новые возможности для того, чтобы понять и принять другого человека и самим стать лучше.
Доктор Гвен Эдсхед
От авторов
Эти истории выдержаны в контексте современных основ психиатрии в том виде, в каком их трактует Национальная служба здравоохранения (НСЗ) Великобритании. Вероятно, многим читателям известно, что она была основана после Второй мировой войны. По замыслу создателей, деятельность службы должна обеспечиваться государством и финансироваться из казны, поскольку в том, чтобы население было здоровым, заинтересованы все без исключения граждане. Но поскольку продолжительность жизни у людей увеличилась, а медицинское оборудование и лекарства, которые используют врачи, подорожали, выросли и издержки, связанные с содержанием НСЗ. Поэтому сменяющие друг друга правительства постепенно пытаются добиться перевода деятельности службы на рыночные принципы, чтобы как-то справиться с постоянно растущими финансовыми обязательствами. Здравоохранение в Соединенном Королевстве становится товаром, который покупается и продается, что ближе к американской модели. Те, кто может позволить себе услуги медицины в более или менее полном объеме, все активнее стараются закрепить свое привилегированное положение с помощью программ частного медицинского страхования. Еще одним направлением реформирования системы здравоохранения стало урезание расходов на государственную медицину, в основном за счет сокращения предоставляемого набора услуг. Так что сегодня качество медицинского обслуживания, предоставляемого в рамках НСЗ, намного ниже, чем прежде, особенно в том, что касается лечения психиатрических больных (это будет ясно из многих рассказов, содержащихся в книге). Упоминаемые далее медицинские фонды и компании представляют собой частные бизнес-структуры, аналогичные тем, которые существуют в США, они были созданы во всех регионах Соединенного Королевства в ходе масштабной реструктуризации медицинской отрасли в 2001 году.