После переноса проходит десять дней. Приходит Гульнара с отрицательным ХГЧ. Ревет. Я выдохнула. Показываю конверт.
Не реви. Радуйся, что не беременна. Смотри, какие тут дела. Я ожидаю испуг, панику. Да что угодно.
А что это такое? Глаза наивные, двадцать первый век на дворе
Ну как что? ВИЧ, СПИД. Слышала такое?
Нет Не слышала
Как не слышала?! Объясняю, не понимает. Вот совсем не понимает, реально ни разу не слышала. Пишу направление обоим на обследование. Очень надеюсь, что дуракам везет, и анализ все-таки ошибочный, ведь лежит же в карте отрицательный результат того же анализа, сданного накануне в другой клинике.
Через две недели нахожу ее в WhatsApp переживаю же пишу ей, спрашиваю, что с результатами. Отвечает, что сама анализ получила, все хорошо, муж еще не получил. Ну, думаю, слава богу. Успокоилась, убрала из списка ежедневных тревог: есть у меня в голове такой список, постоянно пополняемый, к сожалению. Проходит еще некоторое время, и вдруг сообщение от Гульнары:
У мужа все подтвердилось. Что теперь будете делать с нашими эмбрионами?
Какими эмбрионами? пишу в ответ.
Было пять, перенесли одного, куда четыре дели?
Нет слов Форрест Гамп.
Все будет хорошо!
Недавно думала о том, правильно ли делаю, предлагая пациентке одновременно переносить свой эмбрион и эмбрион, полученный из донорской яйцеклетки. Предлагая подобное, я, как правило, в первую очередь руководствуюсь собственным восприятием. То есть всегда представляю, что бы я чувствовала, если это коснулось меня. Понятно, что такие ситуации возникают не от хорошей жизни. Если уж зашла речь о донорских клетках, значит свои плохи И тем не менее, женщины подчас бьются до последнего за собственные ооциты. И это, конечно, понятно
Однако далеко не всегда в конце пути нас ждет победа. Моя любимая индийская пословица гласит: «В конце концов, все будет хорошо. А если пока не хорошо, значит это не конец». Но одно дело теория, а другое практика. Когда за плечами не одна, не две и даже не пять программ а это и нервы, и слезы, и напрасные надежды, и рушащиеся семьи, и потраченные деньги а результата все нет и нет, пациентки, в конце концов, принимают руку помощи в виде яйцеклеток женщины-донора. Но это очень тяжелое решение. Очень
Облегчить такую ситуацию можно вот таким двойным переносом двух разных эмбрионов одного отличного, донорского, второго, пусть и плохонького, но своего. Я бы при таком решении надеялась на то, что приживутся оба, ну а если один то вдруг свой! Ну, может ему помощь была нужна, или соревнование. Ну, вдруг!
Я иногда спрашиваю пациенток, которые забеременели в результате такой программы: «Проверять будете? Ведь сейчас легко сделать ДНК-анализ». Ни разу не получила утвердительный ответ. Говорят: «Зачем? Мой ребенок! И все тут!»
Ко мне как-то раз пришла пациентка, назовем ее Татьяна. Программа ЭКО+ИКСИ+ТЕЗА, то есть нарушен выход сперматозоидов, и их приходится доставать с помощью операции. Программа сложная. Первый и второй раз получилось неудачно, вероятно повлияло качество эмбрионов. В третий протокол супруги решили половину ооцитов оплодотворить сперматозоидами мужа, а оставшиеся сперматозоидами донора. В этот раз эмбрионы получились отличные что с мужем, что с донором. Кстати, не раз замечала у клеточек начинается какое-то соревнование, и качество неожиданно выигрывает. Я даже представить не могу, почему такие вещи случаются, но факт есть факт случаются
Так вот, вернемся к нашей Татьяне. Эмбрионы отличные и с донором, что понятно, но и с мужем тоже, что удивительно. Таня настаивает на переносе двух, причем разных. Отговариваю. Очень отговариваю. Татьяна непреклонна. Ну что ж, хозяин барин. Переношу два. Как вы уже догадались беременность двойней. В положенный срок два богатыря по 3500 каждый. Дети и мама здоровы.
Спустя годы Татьяна пришла ко мне на прием. Я, не удержавшись, спросила.
ДНК-экспертизу делали?
Зачем! Хохочет. Паша же вылитый муж, а Петя на меня похож. Любим обоих одинаково, никакой разницы!!!
Так что в конце концов ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО!
Очень тяжелая история
Расскажу еще одну историю. Очень тяжелую и пока без хэппи-энда. Подробности того, как она жила до встречи со мной, я не знаю, но очень ярко могу представить переживания бедной женщины.
Итак, Светлана. Светлая женщина, и не только потому, что имя такое, она действительно светлая. Статная, высокая, такая русская красавица. Так сложилось, что с первым мужем разошлась, но от первого брака у нее остался ребенок. Вышла второй раз замуж, но детей долго не было. Решили выяснить причину, прошли обследование, в результате которого нашли причину гидросальпинкс, то есть жидкость в трубах. При таком диагнозе трубы необходимо удалить. Сделали двустороннюю тубэктомию и поняли, что теперь только ЭКО.
Первый же протокол оказался удачным, вот только перенесли аж три эмбриона (тогда так можно было), и все прижились. Светлана была и счастлива, и напугана одновременно. Женщина верующая, о редукции возможности убрать одного или двоих из тройни даже думать не стала. К сожалению, на двадцать шестой неделе случились преждевременные роды, женщина потеряла всех троих.
Пережив боль утраты, стала бороться дальше. Прошла через десять (!) ЭКО. Вдумайтесь только! Не криопереносов, а полноценных программ ЭКО! К сожалению, на заморозку никогда ничего не оставалось. Последние две программы в нашей клинике, у меня. Я не знаю, где она брала силы. Про средства просто молчу.
И вот, наконец, удача! Перенесли два отличных эмбриона, и один прижился. Счастью не было предела. Можно было бы и почивать на лаврах, но нет, Светлана не расслаблялась, постоянно наблюдалась в женской консультации, чуть что ложилась на сохранение. Молилась на беременность. Тряслась за ребенка. В тридцать недель, пройдя очередной УЗИ-скрининг, обнаружила, что шейка начала сокращаться, пришлось срочно лечь в клинику и сделать ушивание шейки. Затем уже находилась в роддоме до самых родов. Роды, точнее кесарево сечение, провели в тридцать шесть недель, родился красивый мальчишка, весом в 3100. Показали его мамочке и унесли, сказав, что кислородом надо подышать. Потом, правда, принесли в отделение реанимации, где она лежала после кесарева, такую операцию многим женщинам делали. Покормить не дали, но на руках подержала, сфотографировать успела
Вот пишу, а у самой слезы на глазах. В общем, на следующий день врачи сообщили Светлане, что ее малыш умер. Она потом уже мне рассказала, что врач, который сообщил о смерти ее ненаглядного, такого долгожданного ребенка, первым делом накинулся на нее со словами: «А ты, мамаша, курить не пробовала бросить? Пить не пробовала бросить?» Нелепая и жуткая попытка переложить ответственность за смерть новорожденного на мать. Светлана очень стойко держалась: когда рассказывала мне и фотографию сына показывала, даже слезинки не проронила. А как дошла до этих слов не сдержалась, зарыдала.
Как будто мало ей горя Причину смерти ребенка она до сих пор не знает, врачам не верит. Это и понятно Я врач и, как все люди этой профессии, вижу много горя и прекрасно понимаю, что каждый раз с каждым пациентом получить инфаркт миокарда невозможно сердце черствеет. Но вот ТАК НЕЛЬЗЯ! Да даже если бы курила и пила! Хотя о чем я Боюсь ввести вас в заблуждение, но повторюсь Светлана молилась на беременность, ведь она уже пережила страшную потерю, и после этого столько лет не получалось забеременеть.
Не знаю, как завершить повествование, меня раздирают противоречивые чувства: и сострадание, и злость. Причем злость дикая. Рискую показаться пошлой, но приведу известную фразу: Бог создал болезни, но Бог создал и врачей! Профессия врача божественная! И если ты не смог стать врачом от Бога уходи из профессии.