О откуда такая роскошь? поинтересовался Лева, потирая руки.
С фабрики.
Фабрика у меня в Буче. была. Когда началось только и успел кассу выгрести да колбасы вот похватать. Хорошо семью на дачу отвез. Как чувствовал.
Дело хорошее мент в свою очередь выставил свою жратву и я холодильник выгреб.
Прокурор молча поставил на капот две бутылки коньяка. У меня не было ничего но мне ничего не сказали
Я болен, только не знаю, чем
М.А. Булгаков. «Бег»
Колбаса была вкусной. Коньяк я пить не стал.
Ну, что, мужики Лева опрокинул в себя серебряную охотничью стопочку. Как жить дальше будем?
А что жить? буркнул Саня. Была бы шея, а хомут найдется. Торговая марка есть, оборудование куплю чего делать. Мясо, оно и в Белоруссии мясо. А люди всегда будут покушать хотеть
Лева как то хитро огляделся.
А ты как? посмотрел он на меня.
Я вообще не местный.
Да вижу, что не местный. А ты?
Прокурор недобро посмотрел на него.
С какой целью интересуешься?
Да ни с какой. Просто понять хочу.
Чего понять? Чего понять хочу вот понять, с чего мы такие трусы то оказались, а? Драпаем как фрицы.
Что предлагаешь? спросил прокурорский. Идти воевать? За родину, за Садовника?
А хотя бы и так!
Мент с вызовом осмотрел нас.
Я с себя ответственности не снимаю, мужики. Но вот посмотрите, раньше Белая Гвардия, то се. А теперь? Руки в ноги
Так вали. Воюй, сказал прокурор
А ты чего? Дрысливо?
Леонтий подошла жена
Да отстань
Ты в каком звании? спросил я.
Подполковник.
Подполковник. Как минимум батальоном должен командовать. Или полком. Ну и где твой полк, нахрен?
А если его нет, ты сначала задайся вопросом почему его нет? Почему народ третий раз нападает на власть, им же избранную? Найди ответ на этот вопрос, попробуй. А потом и шашкой маши, хорошо?
Мент посмотрел на меня пристально и зло.
Не местный, говоришь?
А машинка то у тебя, со спецномерами, литер. Спорнем, документов нет?
Отстань от человека, сказал прокурор.
Чо, санкцию, не даешь? Ладно. Живите, упыри
* * *
В преисподней жуют один и тот же кусок, но не могут его проглотить
Мераб Мамардашвили
«Язык теней»
Пока было непонятно, что и к чему стояли на месте, слушали радио. Стемнело ночью через границу идти было нельзя. Себе дороже. Завтра как-нибудь переберемся наверное. Завтра будет хороший день
Подошел Александр я как раз сидел на подножке машины, открыв дверь. Протянул сверток, я открыл хлеб, круг колбасы. Протянул обратно.
Берите. Я же вижу, у вас ничего нет.
Я закинул провизию в машину.
Должен буду.
Сочтемся.
Можно, я присяду?
Конечно
Саша присел он был выше меня, длинноногий, длиннорукий. На подножке ему было неуютно
Вы, в самом деле, не местный, сказал он, верно?
Да.
По говору понял. Киевляне хоть и говорят по-русски, но по-другому. Акцент. У меня отец так говорит.
Вы русский?
Отец русский. В девяносто первом служил на Украине, вот присягнул. А я не знаю, кто я теперь.
Кто считает себя русским, тот и есть русский, сказал я.
Саша долго молчал, потом сказал:
Спасибо.
За что?
За то, что напомнили что есть еще нормальные люди.
Да бросьте. Таких большинство.
Не у нас
Да не в Украине
Знаете, что самое страшное? То, что ничего не меняется. Ни-че-го. Желающие могут взглянуть на заседание украинского парламента 19901991 годов, который уже тогда назывался Радой, на программы кандидатов в президенты Украины, на истерические выступления Степана Хмары. На студентов на Крещатике с плакатами «я голодую» особенно пикантно рядом с этим смотрится жирная ряха некоего Кирилла Василенко, министра культуры Украины что называется, пацан к успеху шел-шел и дошел. На честное и прямое письмо одесского рабочего с судоремонтного завода с требованием прекратить националистическую истерию и создать вторую палату Рады совет национальностей с тем, чтобы все нации и народности Украины получили политическое представительство и голос в парламенте. Кому не лень посмотрите, поднимите все это в интернете можно найти. Все тоже самое проклятья в адрес федерализации, ненависть к москалям, рассуждения об оккупации, защита украинского языка все должны говорить только на мове. И за почти тридцать лет ничего нового. Ни-че-го. Китай за это время увеличил свой ВВП в десять раз. В Дубае из ничего за это же время построили город мечты, конкурирующий с Нью-Йорком по количеству небоскребов. Даже Россия продвинулась вперед настолько, что уже мало напоминает СССР в своей повседневности новые дома, новые машины, новые самолеты, новые поезда, новые олигархи, новые люди во власти новое все[1]. И лишь Украина год за городом, как в каком-то кошмарном дне сурка, из раза в раз возвращается к набившим оскомину темам: федерализация, оккупация, украинский язык, голодомор. За это время ВВП упал на 35 % (худший результат в мире), страна стала самой нищей в Европе и самой нищей в СНГ, украинские зарплаты меньше таджикских. По основным показателям Украина теперь соседствует с Сектором Газа Ирак, Афганистан, Зимбабве уже обошли. Проедены запасы, изношены и годятся только на списание основные производственные фонды, некогда третья в мире по ядерному потенциалу армия, три советских военных округа теперь сражается против собственного народа на остатках советской бронетехники. Авиация бомбит собственные города. Численность населения упала на двадцать пять процентов и продолжает падать, население разбегается, куда глаза глядят, в стране прошло три переворота и теперь в столице страны идут уличные бои. Но украинцы все равно с идиотическим упорством, до хрипоты спорят и спорят о вечном. Федерализация, оккупация, украинский язык, голодомор. Федерализация, оккупация, украинский язык, голодомор. Федерализация, оккупация, украинский язык, голодомор
И до безумия жаль таких людей как Саша, которые виноваты лишь в том, что они русские, и оказавшиеся в цветущей, зажиточной Украине в злосчастном тысяча девятьсот девяносто первом году. Ведь многие и не по своей воле приехали в СССР было такое понятие, как распределение, после института тебя распределяли и ты ехал, куда послали. Да и кто бы тогда отказался поехать на теплую, хлебосольную Украину, которая такая же, как Россия, только в магазинах пожрать продают, а не как у нас березовый сок в трехлитровых банках, да салат «дальневосточный» из водорослей. А вот теперь они оккупанты.
Оккупанты, твою мать.
Хотя и они виноваты. Каждый, кто в девяносто первом проголосовал за независимость теперь виноват. А голосовали многие. Пятьдесят семь процентов в Крыму. Восемьдесят два в Донецке, примерно столько же в Луганске. Русские люди голосовали за независимость от России. Вот теперь и выгребают, каждый за свое. Кого-то уже «на гиляку». Кто-то похватал, что успел и ноги. А ноги-то оттуда растут. Как говорил писатель Глеб Бобров в своей бессмертной «Эпохе мертворожденных» не нажил ума, вот теперь и бегай с Калашом по руинам родного края.
Как то так
Я сидел и думал. А Саша говорил, говорил тихо и обреченно я даже думаю, что не для меня он это говорил. Для себя. Не обращая внимания слушаю я его, или нет.
Что они творят Что они творят, ё Они же страну по живому кромсают Ножами Может, я тоже против Яныка был. У меня тоже и бизнес отжимали, и взятки требовали, и хамство это поперек горла уже было. Но нельзя же так Где они это видели, б Где Какая Европа, какая нах Европа, да нас теперь Европа и на порог не пустит после всего. Они же народ ножами. В Киеве стреляют Донецк бомбят Одессу сожгли за что за что они нас ненавидят? Я же им работу давал Я никогда не глядел хохол не хохол. За что они нас так ненавидят б за что
Саш Уходи в Россию. В Москву, в Питер куда угодно. И начинай все с начала. Уже не на чужой земле, на своей. А детей своих научи, пусть автомат в доме держат. И чуть что чтобы не жалели никого, пулю и в ров. Придут дом отнимать пулю и в ров. Придут предъявлять за какую хрень пулю и в ров. Только так они понимают. Только так