В душу вгрызаются стыд и сожаление, что я позволила ему с собой сделать, да еще и не подумала о возможной беременности. Глупой себя чувствую и совершенно несчастной.
Да я бы с хозяином дома или его сыном договорился, чтобы забрали тебя с приплодом, обнажает белые зубы и откровенно ржет.
У тебя идея фикс от меня избавиться? запыхтев от злости и обиды, даже не думаю сдерживать свой вопрос.
Это не секрет, нагло усмехается он, жаль, что нельзя вызвать специальную службу и избавиться от вас с сестрой, как от тараканов или клопов.
Задохнувшись от такого ужасного сравнения, сжимаю кулаки и разворачиваюсь на пятках, чтобы пойти вперед, подальше от Исаева.
Как я могла даже думать, что он остановился рядом со мной из вежливости и сострадания? Кажется, его день не будет полным, если он не поставит галочку в графе «Оскорбить и унизить Варю».
Лечу на всех парах, вовсе не ожидая того, что произойдет. Хлопает дверь машины, позади слышатся шаги, и мигом меня хватают за руку, поворачивая к себе.
Я тебя отпускал?
Напротив злющие карие глаза мажора, в которых искрится солнце. Растрепанные волосы кого угодно бы испортили, а ему, паршивцу, идут. Густые, каштановые, такие мягкие на вид
От резкого поворота у меня кружится голова, и я как-то обмякаю в руках мажора, не поняв, как оказываюсь в воздухе. Он что-то ворчит, кажется проклиная меня, сестру и весь наш род до седьмого колена, но несет мое безвольное тельце в сторону машины.
Нет, не надо, пихаю его в мускулистую грудь, даже через футболку ощущая крепкие мышцы.
Что «нет»? Эй, ты, машет он перед моим лицом, тебе плохо?
Чувствую, как он сажает меня на сиденье, ноги достают до асфальта, и я немного обретаю опору. Руки повисают как плети. Лицо какое-то вялое. Я как сомнамбула.
Варя, кажется, впервые за всё это время мажор называет мое имя, и это заставляет вскинуть голову. Перед лицом бутылка с водой, которую он мне протягивает. Попей. И куда ты пошла, если тебе постоянно плохо? Где водитель?
Надо гулять свежий воздух еле слышно шепчу, отхлебывая воду. Роман уже дома, а тут прогуляться всего ничего. Я пойду, силюсь встать, но рука мажора ложится мне на плечо. Придавливает, чтобы села обратно на кожаное нагретое сиденье.
Я тебя довезу, ворчит он с обреченным видом.
Нет, снова пытаюсь встать, и он ловит меня за талию, удерживая в этом положении.
Его руки на моей талии! Это сродни шоку!
Меня тошнит, я не могу ехать в машине, даже не понимаю, как это говорю, на автомате как-то, ведь меня просто глушит его близость. Я будто в космос попала без скафандра. Чистый вакуум.
Мля! выругавшись, Тимофей отступает и шарит рукой в кармане. Держи, это поможет, протягивает мне полоску жвачки в серебряной упаковке.
Но мне вновь приходится его разочаровать.
Не могу шевать, отвечаю, да еще и с возвратившимся от волнения от его близости дефектом. Могу ешть только мягкую пишу.
От разочарования в себе могу лишь молчать и изучать изогнутые изломы в асфальте Я полный ноль во всем. Абсолютная неудачница.
Тимофей
На мягкой пище ты далеко не уедешь, говорю то, что должен, хоть и не испытываю заботы об этом полуребенке. Как она может быть беременна? Она сама себя обеспечить не может.
Интересно, какой у нее срок? На языке формируется закономерный вопрос про аборт. Но понимаю, что даже для меня это будет слишком.
Спросить эту зеленую измученную лягушку об этом значит попросту добить ее.
Убогая родственница, оказывается, полная коробка проблем. И есть не может нормально, и на транспорте ехать. И вот что с ней делать, спрашивается? Что мне конкретно делать с этим грузом? Свалилась как снег на голову.
Ладно, хрен-то с ним! Дотащу ее до дома и избавлюсь от ноши.
Вставай, протягиваю руку, и перепуганные глазищи снова смотрят на меня как на монстра. Чего она боится? Разве я такой страшный или сделал ей что-то гадкое? Мог бы и мимо проехать
Зачем?
Домой тебя понесу. На машине ехать не можешь, идти, как я понимаю, тоже.
Я могу, не надо меня нести, боевая мышь пытается встать, опираясь на сиденье, но слабые руки подводят, и она валится назад.
Ерошу волосы от нервов и нетерпения, смешивающихся со злостью и растерянностью в едкий коктейль. Он несется по венам, разливается. Я не понимаю, что делать в этой ситуации, кроме как помочь ей. Это-то и ломает. Я же обещал себе избавляться от родственниц, а сам