Я забочусь о Варе! Никто кроме меня этого не делает в этом доме! Ее тут едва замечают, а некоторые, наподобие вашего хамовитого внука, и вовсе обижают ее!
Дергаюсь. Зачем она говорит про Тимофея?
Я на него даже не жаловалась.
Как? Тимоша обижает Варю? приходит в ужас бабуленция и наполняется гневом. Я сейчас дам этому шельмецу!
Дайте-дайте, потирает руки Эляна, с удовлетворением смеясь, а я бегу наперерез Нонне Аркадьевне, складываю руки в мольбе.
Не надо никого ругать, я не имею никаких претензий к Тимофею, он не обязан быть со мной вежливым, всё нормально
Он должен быть вежливым, она останавливается в дверях и, смерив меня изучающим взглядом, движется в сторону комнаты своего внука.
Истинная королева.
Гляжу ей вслед, нервно сминая пальцы.
Что натворила Эляна?
***
Пожалуйста, останови ее, кидаюсь к ней.
А может, еще предложишь остановить боинг на полном ходу? сестра довольно улыбается и наблюдает за представлением, стоя вместе со мной в коридоре возле моей комнаты.
Тимофей открывает дверь бабушке, его комната расположена в конце коридора. Боже! Вижу его и тут же прикрываю глаза. Чтобы немедленно открыть их снова.
Тимофей! кричит Нонна, и я бы на ее месте тоже вопила.
Из одежды на Тимофее лишь длинное белое полотенце, обернутое вокруг бедер. Голый рельефный торс блестит от капелек воды. Волосы взъерошенные. Он явно только вышел из душа.
Стою и пялюсь на четкие кубики пресса и косые мышцы, уходящие к краю полотенца. Не дышу. Воздух не поступает в легкие. Надо заставить себя дышать и отвернуться. Но я столбенею, когда моя мечта стоит передо мной. Но я для него пустое место. Тимофей на меня даже не смотрит.
Бабуль, улыбается он Нонне, опираясь на дверной косяк.
И когда он это делает, его мышцы играют под кожей и напрягаются. Почему-то это зрелище заставляет меня почувствовать резкую жажду. Тимофей ужасный. Гадкий. Но не признать тот факт, что он чертовски хорош, я не могу.
Тебе не стыдно, Тимофей?! пытается поучать внука Нонна. И почему ты до сих пор не одет?
Времени вагон, я скоро, бабуль, и нет, мне не стыдно. Стыдно, у кого видно, смеется он, вероятно думая, что потрясно шутит.
Даже бабушка ему не указ, вот ведь бесстыжий.
Не хочу даже слушать, что там у тебя видно! Скорее одевайся, ждем тебя внизу.
Зато эти вон хотят, смотри, как вылупились, поворачивает он голову в нашу сторону, и я просто со стыда сгораю.
Сестра, стоящая рядом, как-то странно дышит. Бросаю на нее взгляд, она же не отрывает свой от Тимофея. Я бы сказала, что это неприлично, если бы сама только что не пялилась на него как на божество.
Вот действительно, зачем мы тут стоим? Позорище!
Ведешь себя как мальчишка! За уши бы тебя оттаскать, так ведь не достану, вымахал вон! кипятится бабуля, вызывая очаровательную улыбку на лице внука. Он мгновенно меняется, улыбаясь ей по-доброму, с видом плюшевого медведя, на которого невозможно злиться.
Разве я плохо себя веду, ба?
Не прикидывайся. Говорят, ты Варечку обижаешь.
Кто это говорит? снова резкая метаморфоза и жесткий взгляд на меня. Она сама? Или моя мамочка? Они сами знают, что нужно сделать, чтобы я был милым. Освободить территорию от своего присутствия.
Тон Тимофея настолько холоден, что даже бабушка не находит что сказать. И пока она тушуется, внук закрывает дверь прямо перед ее носом.
Тут же юркаю мимо сестры в комнату за сумочкой, а потом мы все вместе спускаемся вниз, чтобы дождаться Павла Петровича и Тимофея.
Мы едем на прием все вместе, а потом Тимофей просто-напросто сливается, хотя ему и велено караулить меня. Зачем-то ему постоянно поручают следить за мной, словно я маленький ребенок. То ли муж сестры не понимает, что мне двадцать, то ли он считает, что несет за меня ответственность.
А я и рада, что рядом нет Тимофея. Не хочу я, чтобы он за мной следил. Каждый раз, когда он рядом, кажется, что он мне глубже вгоняет нож в сердце. Тот самый, что вонзил ночью, когда мы переспали.
Воспоминания обрывками проносятся в груди и причиняют боль.
Он меня не узнал.
Подумал, что спал с какой-то случайной девушкой. Одноразовое удовольствие. Даже не понял, что был первым. Что я добровольно отдала ему самое дорогое, подумав, что он в полном сознании и понимает, кто перед ним.
Всё это было не так, он просто напился и не узнал меня. Ни за что не признаюсь, что была с ним и ношу его ребенка.
Глава 4
Варя
На приеме я откровенно скучала. Тимофей пробовал все коктейли подряд. Муж сестры налаживал деловые контакты. Эляна ходила за ним хвостиком. Бабуля так и вовсе куда-то пропала. Вероника пребывала в скверном настроении.
Еще бы, ведь здесь ей велено подыскать жениха по вкусу своего отца. Да уж, не завидую я ей.
О, жалобщица, слышу протяжный голос Тимофея, а через секунду он сам материализовывается передо мной. Ну что же прячешься, если так хотела моего внимания?
По голосу понимаю, что Тимофей нетрезв, да и видела, сколько коктейлей он выпил. Меня захлестывают волнение и страх.
И самое ужасное, что я толком не могу ему ответить: рот болит, да и боюсь начать шепелявить. Если закрою глаза, он исчезнет?
Но Тимофей, конечно же, не исчезает, это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой. Стоит передо мной и шатается, скользя взглядом по моему сиреневому платью.
Мне кажется, что мне этот цвет не идет, бледной делает, но стилисту и моей сестре виднее. Спорить я не стала, собственно, мне было всё равно, в чем идти. Смотрю в замутненные глаза Тимофея и думаю, вспомнит ли он завтра об этом разговоре.
Я не хотела твоего внимания, вкладывая все силы в эту фразу, отвечаю.
Плевать на боль, я хочу доказать свою правоту.
И поэтому выпросила комнату на моем этаже и уговорила возить тебя в университет, едко упрекает он.
Я ничего не просила!
Стараюсь не попадаться на глаза, да и не возил он меня, хоть, кажется, его отец думает иначе. Что-то такое говорил водитель, который вместо Тимофея обеспечивал мои поездки на учебу и с учебы.
Конечно, ты не признаешься, Варва-а-ра, издевательски тянет он мое имя. Сестра уже научила своим приемчикам?
Что? Я совсем не понимаю этого парня. Вроде пьян, но, когда говорит мне свои злые слова, в его глазах так много ясности и презрения.
Вот как раз один из них. Прикинуться наивной, ничего не понимающей овечкой. На жалость давить.
Глупо доказывать ему что-то, и я, вцепившись в сумочку, закусываю губу и смотрю в пол. Пусть интерпретирует сам мое молчание! Он на это горазд, моя помощь в этом не требуется.
Ненавижу, когда не могу влиять на мнение других обо мне. Разве я не показываю, что правильная и добрая? Что не действую с умыслом?
Ты как-то изменилась, слышу голос Тимофея ближе и вынуждена вскинуть голову.
Он рядом.
Всматривается в мое лицо, изучает прическу. Дотошный взгляд заставляет вспыхнуть. Я не привыкла, чтобы парни на меня смотрели, а тем более тот, от кого мое сердце заходится в тахикардии.
Не знаю, может быть, решаю ответить неопределенно. Что я еще могу сказать? Что сестра меня чуть в куклу не превратила? И я бы ей позволила.
Лицо опухшее. Ботокс, что ли, вколола? Тебе не говорили, что это вредно в твоем возрасте? Я думал, ты умная.
Понятно. Вместо комплимента новой прическе и красивому макияжу очередное оскорбление, завуалированное под заботу.
Умная бы не стала разговаривать с пьяным, смелею, подстегнутая его бесконечными оскорблениями.
Говорю, и тут же страх захлестывает. Глаза Тима темнеют, а он сам заметно напрягается.
А что не так? Ты чем-то недовольна? Я только так могу смириться с вашим присутствием в доме.
Тогда сочувствую твоей печени. Мы не уйдем.
Ты мне угрожаешь? ледяным тоном спрашивает он и делает шаг ко мне.
Боже, зачем я это сказала? Это правда звучало как угроза? Я же просто обозначила факт.