Я Дина. От Ильдара Юсупова.
Да, мне уже сообщили, кивает он. Проходите.
Я занимаю предложенный стул и оглядываюсь. Мне здесь уже нравится: интерьер выдержан в спокойных тонах, мебель презентабельная, дорогая. И взгляд у мужчины внимательный, но спокойный, без чувства превосходства. Все, как я люблю.
Ваше резюме мне переслали. Я его изучил. Опыт в рекламе у вас имеется, так? Он подносит в глазам листок формата А4. Целых шесть лет?
Да. Я подрабатывала СММ-менеджером в одной крупной фирме, когда училась в школе.
Звучит впечатляюще, хотя я и не поощряю эксплуатацию детского труда, очаровательно улыбается мой потенциальный работодатель.
Уверяю, все было по обоюдному согласию, отвечаю я ему в тон. Мне очень нравилось работать. Когда мои одноклассники клянчили деньги у родителей, я зарабатывала на карманные расходы самостоятельно.
Ну, если я имею дело с опытным специалистом, сразу обрисую фронт работы. Откинувшись в кресле, мужчина меняет тон на более строгий и деловой. Как молодую сеть отелей, нас интересует улучшение показателей присутствия на рынке. Есть потребность в крупных корпоративных заказчиках. От вас требуются разработка и мониторинг эффективности рекламной стратегии, плюс еженедельный отчет. Оговорюсь сразу: бюджет на рекламу выделен внушительный.
Насколько внушительный? выпаливаю я, против воли начиная выстраивать в голове возможные варианты продвижения. Соцсети, конечно, хорошо, но этого мало Глянцевые издания? Определенно. Надо лишь решить, какие. Я изучила их сайт и интерьер номерного фонда. Очень впечатляет, но
Большего сказать пока не могу, сдержанно улыбается Кокорин, явно позабавленный моей прытью. Замечу только, что руководство не привыкло экономить на имидже. Если вы прогулялись по вестибюлю, то могли это заметить.
Я киваю. Ладно, поверю на слово. Люди, сумевшие создать сеть первоклассных отелей, едва ли окажутся настолько недальновидными, чтобы экономить на их продвижении.
Суть работы понятна, и пока мне все нравится. Остается вопрос: насколько подхожу вам я? В резюме я прикрепила на ссылки на проекты, которые курировала, а также указала телефоны двух последних работодателей.
Да, работы я ваши посмотрел. Работодателям же звонить не стал. Решил довериться рекомендации.
То есть, у вас нет ко мне никаких вопросов? недоверчиво уточняю я.
Мужчина снова улыбается.
Скорее всего, они появятся в процессе работы. А пока, раз уж всех все устраивает, предлагаю вам, Дина, выйти в понедельник. Ваш офис находится через две двери от моей. Менеджер по качеству Диляра поближе познакомит вас с продуктом. Хорошо, если к концу недели у вас появится примерный план рекламной стратегии.
После последней фразы радостное улюлюканье, рвущееся наружу, едва не сменяется самодовольным фырканьем. Набросать план к концу недели? Да он уже полностью созрел у меня в голове.
Спасибо вам большое, вежливо благодарю я, вместо того, чтобы сделать все вышеперечисленное. Какие документы принести с собой?
Еще минут пять уходит на обсуждение бюрократических деталей, после чего мы с Игорем Станиславовичем тепло прощаемся. Кажется, я ему понравилась. Он мне, кстати, тоже.
«Была на собеседовании, быстро печатаю я, оказавшись на улице. Дир сказал выходить в понедельник. Уи-и-и! Спасибо тебе огромное, Ильдарчик!»
«Поздравляю! Кокорин сразу разглядел в тебе профи. Есть повод отметить. Сегодня вечером?»
«Сегодня у меня намечена поездка с супермаркет за продуктами. Давай в другой день, ладно?»
«Зануда».
Улыбнувшись, я запихиваю телефон в сумку и сажусь в подъехавшее такси. Жизнь прекрасна, определенно прекрасна! Я живу в крутом месте, в крутой квартире и только что получила крутую работу. Дугина Дина, ты самая настоящая счастливица.
Прихватив в кафе рядом с домом миндальных круассанов, я захожу в подъезд и вызываю лифт. Квартира располагается на третьем этаже, и вполне можно было бы подняться пешком, но слишком уж мне полюбилась начищенная кабина с зеркалом, в котором получаются отличные селфи.
Откусив круассан, я тянусь к нужной кнопке и вдруг чувствую знакомый запах туалетной воды. Оборачиваюсь и нос к носу сталкиваюсь со своим соседом, вошедшим за мной следом. Кивнув в знак приветствия, он нажимает кнопку за меня и встает напротив. Сладкое тесто прилипло к небу, и мне приходится ковырять его языком. Да сколько уже можно?! Он, что, специально подкарауливает меня?
Но это оказывается не самым ужасным. Плавно поднявшись на этаж выше, кабина легонько дергается, намереваясь продолжить движение, но отчего-то остается стоять на месте. Одновременно с этим темно.
Что это? отчаянно шепчу я. Мы, что, застряли?
Света нет, раздается в темноте невозмутимый голос. Так что, видимо, да.
7
Судорожно моргая, я ловлю ртом воздух, которого с каждой секундой будто бы становится меньше. С детства я страдаю легкой формой клаустрофобии. Легкой означает, что замкнутые пространства, как таковые, меня не пугают. Паника появляется, лишь когда я по какой-то причине не могу их покинуть.
Тихо-тихо-тихо, Динуль, успокаивающе говорю себе я. Воздуха здесь навалом, и места тоже полно. Подумай логически: кабина не герметична, а значит, доступ кислорода не ограничен. Много ты людей знаешь, которые умерли, застряв в лифте? То-то же. Потому что все они выбираются оттуда живыми. Просто нужно перестать паниковать.
Но мозг, о котором я всегда была такого высокого мнения, отказывается повиноваться. Все мое внимание так или иначе возвращается к трем жутким фактам: в лифте темно, в лифте душно, в лифте вместе со мной находится преступник Камиль. Да и наплевать бы сейчас на его прошлые злодеяния, но этот надушенный тип пожирает мой кислород!
Тебе плохо? доносится все тот же невозмутимый голос и одновременно с этим кабина освещается голубоватым светом телефонного экрана.
Я мотаю головой, машинально пятясь к стене, чтобы на нее опереться.
Тихо-тихо-тихо, Дина. Видишь, здесь теперь не так и темно. И ты, кстати, могла б и сама додуматься включить фонарик, если бы мозги тебе резко не отказали.
И часто тут такое?
На моей памяти в первый раз.
И что теперь делать?
Ждать, отвечает сосед с едва уловимой иронией.
А если света не будет еще часа два?
Этот мой вопрос он не удостаивает ответом, предпочитая уставиться в телефон и что-то там печатать.
Здесь душно.
Снова молчание.
Надо Ильдару позвонить, говорю я раздраженно. Может быть, он придумает что-то. Например, двери вскрыть.
Настолько не можешь ждать, что готова заплатить за ремонт лифта?
Настолько. Мне не хватает воздуха, и мы оба знаем, что я не в восторге от компании.
Да, я слышал твою речь на террасе.
Я с вызовом вскидываю подбородок.
Мне за нее не стыдно. Преступления должны караться по закону.
Смелое заявление для человека, считающего меня отъявленным преступником, взгляд Камиля находит меня и больше никуда не сдвигается. Кроме нас, здесь больше никого нет. Физическое превосходство на моей стороне, и пока двери заперты, я могу сделать с тобой, что угодно.
Ответная дерзость была бы готова слететь с моих губ, если бы не его тон. В нем нет ни намека на юмор или иронию, зато есть предупреждение.
Это прикол такой? переспрашиваю я, крепче сжимая пакет с круассанами. Внезапно вспотели ладони.
Почему? Голос Камиля звучит холодно и угрожающе, а в темноте угадывается движение руки, опустившейся на пояс его брюк. Я ведь однажды уже насиловал, а люди, как известно, не меняются. Ничто не мешает поставить тебя на колени и заставить давиться моим членом.
Меня будто с ног до головы окатили сначала ледяной, а потом горячей водой. На мгновение даже кажется, будто я сходила под себя от внезапно свалившегося на меня всепоглощающего страха. Возможный исход событий, который я ранее не допускала, проигрывается в голове за секунду: звон расстегиваемого ремня, собственный крик, боль, унижение