Столовая учебки в тот период была подвластна «мафии хитрожопых грузин», занявших хлебные должности. Сержанты хотели одним отомстить, иных видно умерить так ли иначе, добились от горцев Кавказа столкновений. Конфликт случился на почве дедовщины. Воеводивший в варочном цеху грузин годок наехал раз на дагестанца духа. За духа вступился другой грузин на попятную, подал клич: «Зовите Вия!» В заступники вызвался грузинский верховода, амбал и разрядник от греко-римской борьбы.
«Вий» ломал и швырял духов по варочному цеху как хотел. Парни из наряда, наблюдавшие беспредел, вызвали на помощь Магу. Был в нашей в роте великовозрастный и рослый аварец, вроде как спортсмен и семьянин, отгорев-ший юношеским задором. Мага пошел в армию, как он не стеснялся говорить, чтобы вступить в партию. Коммунистом в его горном ауле по-другому было не стать
Смертного боя не случилось. Мага за шкирку утащил Вия из столовой, Вий прочуял свою слабину и перешёл от борьбы на понятия, типа им, кавказцам, меряться длиною клинка и начинать враждовать незачем. В общем, всё как-то утряслось без большой бойни, «грузинская мафия» поумерила пыл и над нашими издеваться перестала
А теперь, вспоминая полученный опыт в солдатской столовой, прошу не слезить, кто тащил сутки в подобных богадельнях, и ликовать, кто к действу не причастен
Моечный цех предоставлял взору долгое помещение в двадцать квадратов площади, вмещал четыре чугунные ванны советского сантехширпотреба, торцом припёртые в стенку. Процедура мытья посуды от начала до конца автоматизирована «роботами», доставленными со всех концов Советского Союза. Великая Держава каждые полгода насыщала непобедимую армаду дешёвыми андроидами малопотребляющими, самообслуживающимися и потрясающе работоспособными просто чудо-техника! Любого производственного цикла мечта, а для армии дело обычное: в суточный наряд по части почти полным составом заступала рота именно таких безотказных агрегатов.
Мойщик единственная ипостась, дающая ощущение безнадёги. Первый наряд с таким настроем я тарабанил в моечном цеху на «дискотеке». Перепляс начинался раздачей подменки громогласным старшиной Соколовым. Горлопану в армии раздолье, в учебках они сконцентрированы наитесно и расставлены безупречно. Или учебка в них злыдней пробуждала?.. В каптёрках орут, на складах орут, в столовке орут, что не так хайло дерут как резаные!
Способ раздачи команд представлял собой нарочито громкий лай для подавления в юнцах не затухших притязаний к познанию мира, путём задавания неизменно глупых вопросов. Стоишь и слушаешь бред, шестым чувством понимая, лучше отмолчаться с рожей олигофрена, нежели оправдываться и терпеть неисчерпаемые порции слюней. Либо соплей, от которых не увернуться, поскольку наперво всегда звучит священная мантра «салдат, смир-на!»
Вся бытовая составляющая армии находится в руках прапоров хозяйственников, у них всё есть, они рады есть! Старшина раздавал подмену обноски обмундирования. Из сусеков каптёрки вываливалась груда замусоленных и истасканных в лохмотья хэ-бэ, мы должны были выбрать согласно размерам. Но какой комплект ты не урвал, пусть соразмерный, всё равно выглядишь имбецилом зеркала демонстративно морщатся и отворачиваются. Камуфляж, ошеломляющий видом, а не от своей незаметности
Под ритмы: «Ой, при лужку, при лужке, при широком поле» наряд выдвигался наряд по столовую как в кандалах на каторгу. Без сопутствующих вооружений и даже печально вспоминаемых резиновых перчаток, но с гладко бритыми лицами. С подшитыми свежей бязью подворотничками, в начищенных ваксой сапогах и с зерцальными бляхами, до ослепления отшлифованными абразивом
Столовая имела два солдатских и малый зал Школы прапорщиков. Сервировка стола оригинальностью не отличалась: супница из редкоземельного алюминия, именуемая казанком, украшала край стола. Столовые приборы по счёту количества персон складывались возле супницы кучкой. Вилки и ножи во избежание лишнего вооружения на стол не выкладывались. Берегло нас командование от случайных ран, понимая, что в спешке разделывая куски прожаренной плоти, случись пораниться тупым предметом светского этикета, воин выйдет из строя. Интенданты просчитывали веяния со своего уровня и от мяса нас вообще отваживали. Вместо мясных волокон одомашненных животных нам подсовывали заволосенные ошмётки свиной кожи с прослойкой чернушного сала, отбивавшего аппетит даже самым говённым назойливым мухам.
Кирпичик нарезанной размерными слоями ржанухи короновал стопу плошек. С краю стола трёхсотграммовые эмалированные кружки, полагавшие завершение трапезы заварным нектаром из листа грузинского чайного куста, если доедались блюда стряпчего Ах, искушение!
Клейстер помните? В клейстерные дни каждый трапезный присест обходился исключительно чаем.
«Раздатчики пищи встать! Приступить к раздаче!»
Хавали бойцы насколько можно наспех. В какой миг поступит команда на завершение приёма пищи, никто не знал, поэтому зубы, нередко, хавчика не замечали совсем. Процесс поедания несъедобного мог быть прерван капризом сержанта, непредчувственно даже для себя оравшего: «Отставить приём пищи! Отделение, встать!» Мол, я поел значит, все успели. После чего неугомонное эхо скакало через табльдоты, проскакивая в соседние залы: «Отделение, встать, отставить! Встать, отставить! Встать! На выход шагом марш, перед столовой становись!»
Один боец с подразделения должен был задержаться сложить бардак на краю стола ровной кучкой. Тут приходилось показать проворство и не опоздать на построение. Выстроившись у столовки, весёлые, потому как с песнями, сытые роты размаршировывались по казармам с тем же напевом: «при знакомом табуне конь гулял по воле!»
На первом распределении в наряд мне достался выигрыш. Меня внесли в список счастливчиков, отобранных в моечный цех. Собранную со столов утварь нам предстояло отскабливать и вычищать сутки напролёт. Дежурные по залам стаскивали посуду к окну-проёму в моечный цех, передовики принимали и сразу сортировали, чтобы одну функцию не вторить. Остатки пищи стряхивали в бак для отходов. Далее посуду делили на три потока: поварёшки и ложки, кружки и чайники, казанки и миски.
Тарелки в интендантской номенклатуре указывают мисками, соответственно, понимаем так, что и нормативную «еду» в них следовало подменять на скотный корм
Чайники и кружки ополаскивали в одной из ванн горячей водой и несли в соседний зал на просушку. Затем в чугунную лохань валили половники и ложки, сыпали посудомоечный порошок и замешивали черенками от лопат. Со стороны, солдаты походили на замогильную нежить и лютых дьяволят в аду кромешном, жемыхавших в котлах никем доселе не опробованное зелье и чертыхавшихся на участь. Пар клубится по всей мойке, черти месят кучевые облака, обливаются семью потами, клянут ломоты тела и ненавистью обрекают наряд по столовой, настоль коварно поднёсший поганые тернии воинской службы, разумно подло предусмотренные в писании общевоинского устава Примерно так мне представлялся каторжный труд
Набултыхавшись вконец, усталые посудомои вылавливали из котла массы алюминия и в огромном дуршлаге в виде дырявого противня добивали кипятком из душевой лейки. Последующая партия нержавеющего металла повторяла тот же путь. Отмытость выявлалась легко: не просчитывая последствий, дежурный втискивал в глубину пышущей жаром груды железа ладонь, извергался нецензурными глаголами, тут же выдёргивал наружу ошпаренную клешню с нащупанной ложкой. Без умолку поминая нечисть и загробный мир под попустительством знаменитой явойной матери, пальцем тёр углубление лопатки и, не осязая признаков жирности, давал добро на сушку всей партии. Ах этот дикий техногенный мир!..