А кандидатуру, которую назвал Седой, обсудили и решили утвердить. Через неделю после сходняка Седой умер.
Кто-то говорил, что старый вор предчувствовал свою смерть, а кто-то – нашлись и такие – утверждал, что смерть Седого была вовсе не от старости, тут постарался тот, чье имя Седой назвал на сходняке.
Среди этих людей были ближайшие сподвижники Седого: двое гориллоподобных парней, довольно молодых, но вполне компетентных в делах, которыми ведал Седой, Петя Злой и Филин.
Именно для них заявление Седого на сходняке прозвучало громом с небес. Они-то считали себя наследниками старого вора, а появление неожиданного кандидата повергло их в шок.
Тем более что этого кандидата они знали близко – пришлось им познакомиться с ним больше года назад при очень серьезных обстоятельствах.
Да, дело было год назад. И дело было в том…
* * *
Дело было в том, что у Седого была дочь. Конечно, по воровским понятиям коронованный вор в законе не может иметь семью и, следовательно, законную дочь. Лиля была дочерью Седого, и тот скрывал ее как от своих братков, так и от ментов – и любил, как символ спокойного и мирного существования, к которому подсознательно стремился, потому что был уже немолод и звериным миром утомлен.
Все вокруг считали, что Лилька – просто девушка Седого. Сожительница, так сказать. Никто, кроме самого Седого и Лильки, не знал, что она на самом деле дочь ему. Знал еще один человек, но тот бы не сказал ни за что и никому. Имя этого человека было Семен, и он погиб в той самой заварушке год назад, из которой только Петя Злой и Филин выбрались живыми.
Теперь об этой заварушке в криминальном мире России ходят легенды, а начиналась она, как начинаются дрянные детективы. В один прекрасный день Лилю похитили. Кто? Зачем? Вряд ли стали бы похищать ее, если б считали просто сожительницей Седого. Кто-то наверняка знал, что она – его дочь. Но кто? Откуда кто мог знать про это? Это ведь было строжайшим секретом! Все, кто мог хоть о чем-то подозревать, давно в земле гнили.
Разве что сама Лилька проболталась? Но нет, она была девушкой серьезной – не болтала зря. Понимала, что, если откроется ее близкое родство с Седым, жизнь ее будет в очень большой опасности. У Седого врагов много, да и мусора с фээсбэшниками не дремлют – так и ждут, чтобы Седого захомутать. И захомутали бы, если б нашли, к чему придраться. А Седой – битый волк, его на фуфло не возьмешь…
И кто знает, как все это дело повернулось бы, если б на этой большой игровой доске не появилась новая фигура – сначала в роли пешки, но дошагавшая до самого финала и превратившаяся в фигуру значительной величины, решившую в конце концов исход всей истории.
Его звали Николай Щукин. Он был.
Щукин не имел определенной воровской специализации – он не был исключительно карманником, хотя мог легко залезть в карман; он не был медвежатником, хотя мог шутя взломать любой сейф; мог в крайнем случае и на гоп-стоп пойти, если обстоятельства складывались соответствующим образом, хотя ни в коей мере не был похож на гопника. Да и мало ли чем мог промышлять Николай Владимирович Щукин…
Главное, что он был своего рода художником, как рыба свободно себя чувствовал в мутной водичке аферистских дел и запутанных махинаций – и никогда не повторялся ни в своих удачных делах, ни в своих ошибках, поэтому прокалывался очень редко, считая неудачников, не вылезающих из тюрем, людьми тупоумными и лишенными фантазии и азарта, изобретательности и холодного расчета, смелости и способности вовремя остановиться и отойти в тень – словом, тех самых качеств, которые и сделали Николая Владимировича Щукина тем, кем он был.
Это было больше года назад. После одного из своих громких и удачных дел в Москве Щукин – по понятным причинам – покидает центр России и оседает в одном из провинциальных городков между Санкт-Петербургом и границей с Эстонией. Городок был Щукину прекрасно знаком – он не раз уже здесь бывал, – поэтому Щукин, как только прибыл, отметился в лучшем ресторане города и после этого отправился к знакомой женщине, встреченной им в ресторане, у которой и остался ночевать.
А вот утро следующего дня выдается для Щукина на редкость отвратительное – проснувшись, Щукин констатирует, что, во-первых, накануне слишком много принял на грудь, а во-вторых, хозяйка квартиры, лежащая рядом с ним в постели, мертва, по всей видимости, отравлена.
Мигом оценив ситуацию, Щукин собирает свои вещи, уничтожает следы своего пребывания в квартире и уходит. Похмеляясь на вокзале, Щукин размышляет о странном происшествии и приходит к выводу, что женщина могла скончаться вследствие несчастного случая, однако не исключает и такую возможность, что его – Щукина – подставили. Кто и зачем это сделал – он не имеет ни малейшего понятия и решает, что лучший выход из создавшейся ситуации – поскорее уехать, хотя бы на время, чтобы на него не вышли менты.