А панамка-то твоя где, Танюша?
Не знаю, вздыхает та.
Пойдем, поищем.
Наклоняюсь, ставя малышку на ножки. И чувствую чей-то взгляд. В том, что на меня пялятся, ничего нового нет. Но тут какие-то странные ощущения. Медленно оборачиваюсь.
Мужчина. Не наш. Судя по внешности, откуда-то с Кавказа. Взгляд такой, что меня, привыкшую, в общем-то, к вниманию, будто бьет под дых. На теле мурашки. И это в плюс сорок почти Что за черт? Откуда он взялся? Я в лагере уже пятый день, и совершенно точно его не видела. Потому как если бы видела, ни за что не забыла бы.
Он делает шаг ко мне. Я, напротив, шагаю к деревьям. Отсюда до лагеря, где можно спрятаться, хорошо, если двести метров. На эмоциях, которые, фиг его знает, какого черта меня шарашат, забываю об осторожности. Нога попадает в плен высунувшегося из-под земли ивового корня, и я падаю вперед носом.
Черт! Ты как? Не ушиблась? спрашиваю у своей маленькой спутницы.
Нет. А ты?
Морщусь.
Есть немного. Опираюсь на ладонь в попытке встать. Щиколотку простреливает боль. Я ахаю.
Подождите. Не нужно торопиться.
Голос такой, что мама дорогая. Акцента нет. Зато есть в нем что-то успокаивающее, даже медитативное. Тонкие волоски на предплечьях встают дыбом. Боль забыта. Вру себе, что это от чужой близости, бесцеремонно нарушающей мои личные границы. И аромата. Очень концентрированного, мужского. Знойного и давящего Напрягаюсь, предчувствуя его дальнейшие действия. Медленно поднимаю ресницы.
Вы не против, если я вас коснусь? Нужно убедиться, что кость цела.
Моргаю. Чувствую себя так, будто мне снова четырнадцать. Двух слов связать не могу. Ну, молодец, Афин, че! Только этого тебе сейчас и не хватало! Киваю.
Вроде бы все нормально, говорю, откашлявшись.
И все же я проверю.
Вы врач?
Нет. Поднимает густые черные ресницы. Глаза теплый янтарь. Я в спорте был. Всякими единоборствами занимался. Там такие травмы частая история.
Рассказывает, а сам осторожно меня ощупывает. Руки у него крупные. Кулаки наверняка как кувалды. Тело охватывает озноб.
Все нормально?
Сухо киваю. Хочется поскорее с этим покончить. Пусть конкретно этот мужчина не сделал мне ничего плохого. И вовсе не он причина моих негативных эмоций. Отгоняя их, пытаюсь сконцентрироваться на словах. Он сказал, что занимался единоборствами? Ничего удивительного, мне кажется, все мальчики на его родине занимаются какой-то борьбой. Это объясняет его хорошую форму.
Дергаюсь от резкой боли.
Ой!
Вот тут, да?
Ловко расстегивает ремешок на моей сандалии, скидывая ту совсем. Большой палец ласково проходится по подъему. Это уже мало похоже на обследование. Я хватаю ртом воздух. Настолько это прикосновение отличается от других. Которые мое тело еще слишком хорошо помнит. Наши взгляды сплетаются Мой чуть испуганный, его медленно тлеющий. Сквозь шум в ушах слышу всхлип.
Танюш, что такое? тяну к себе девочку. Ты все-таки ударилась, да?
Нет, шмыгает носом.
А чего тогда ревешь?
Твою ножку жалко.
Мое ты солнышко. Иди сюда. Все хорошо с моей ножкой. Обнимаю глупышку. Теперь наши взгляды с я до сих пор понятия не имею, как его зовут, встречаются поверх ее светлой головки. А вот тебе точно в голову напечет, если мы не найдем панамку.
Меня Марат зовут. А это
Танюшка.
Твоя?
Подопечная. А вообще они интернатские. Он вон там находится, на противоположной стороне. Тычу пальцем, а сама на этого Марата кошусь. Истории места он явно не знает. Значит, он не из пикетчиков. Интересно, что тогда его сюда привело?
Кость цела. Возможно, легкое растяжение. Наложу тебе повязку.
А вот это лишнее. Совсем.
Спасибо, мы сами справимся. В интернате есть медик.
И что? Он работает без выходных?
Ч-черт. Закусываю губу. Март внимательно наблюдает за тем, что я делаю, янтарь его глаз темнеет И я тону в нем. Да блин! Надо же.
Давай так. У меня поблизости машина. Там есть эластичный бинт.
Танюшке панамку бы, вздыхаю. Да и не дойду я до машины, где бы она ни была.
Я донесу, если позволишь. А насчет панамки
Марат снимает бейсболку с головы, регулирует застежку и водружает ее на голову с обожанием глядящей на него девочке. Танюшка смущенно улыбается. Слышатся приближающиеся голоса. Это девчонки возвращаются с пляжа. Увидев меня, сидящую на земле, начинают ахать и причитать. Спрашивать, что случилось. И мимо Марата, конечно, не проходят вниманием.
Да все нормально, отмахиваюсь я. Опираясь на руку, пытаюсь встать. В этот раз чувствую себя увереннее. Может, и получилось бы как-то доковылять до базы. Но проверить это мне не приходится. Потому что Марат подхватывает меня на руки.
Ч-что ты делаешь? вскрикиваю я, рефлекторно вцепляясь в его крепкую шею. Окружившие нас девки синхронно стонут, обмахиваются руками, поднимают большие пальцы вверх, с намеком поигрывая бровями. Дурочки.
Несу тебя. Танюш, давай-ка, ты вперед беги. Только под ножки смотри, ладно?
Танюшка быстро-быстро кивает. Кепка подпрыгивает в такт. Идем чуть в гору, переступая через корни, как через искусственные препятствия. А он в хорошей форме. Даже дыхание почти не сбилось. Только немного вспотел, отчего его аромат стал как будто еще острее и на удивление приятнее.
Вот же! Надо брелок достать. Сможешь встать на одну ногу?
Конечно.
Марат медленно ставит меня на землю. Я стекаю вниз по его телу. Между нами искрит Голова кругом. Для устойчивости сжимаю пальцы на предплечье Марата. Тачка у него приличная, но без изысков. Хороший Джип. На подножку мне не взобраться, поэтому Марат снова меня, как ребенка, подхватывает и усаживает на сиденье.
Ты не представилась.
Афина.
Афина, перекатывает на языке, зажмурившись. Очень красивое имя. Кто придумал? достает аптечку.
Какая-то тетка в роддоме, куда меня подкинули, защищаясь, по привычке включаю стерву. Марат хмурится. Осторожно ведет пальцами по моей щеке. Я как под гипнозом. Понимаю, что надо его одернуть, но язык не поворачивается.
Мне жаль, шепчет он, осторожно касается моего лба губами. Если глаза не врут, ему как будто правда не все равно. И это один черт так манит. Даже несмотря на то, что я уже давно проработала свое прошлое и вроде даже смирилась с ним.
На самом деле мне еще повезло. В детских кошмарах мне снилось, что меня назвали Дрезиной.
Марат откидывает голову и смеется. Смотрю на него и ловлю себя на том, что тоже улыбаюсь. Впервые за сколько, кстати? Почти за год?
Значит, ты тоже росла в интернате?
Угу.
А теперь в нем работаешь?
Да нет. Я так, на подхвате, ухожу от ответа. Марат профессионально бинтует ногу. Танюшка с любопытством следит за плавными движениями его рук. А ты как здесь очутился?
Проездом, пожимает широкими плечами. Думал искупаться в озере, а тут такая толпа. Не знаешь, по какому поводу народ собрался?
Еще как знаю. Они лагерь от сноса защищают.
Вот этот? кивает на покосившиеся деревяные домики.
Ага. Земля тут дорогущая. Район перспективный А то, что дети останутся без крыши над головой, никого не волнует.
Ты же говорила, что интернат через дорогу? вскидывает брови.
Так и есть. Здесь малышня отдыхала летом. Не только интернатские. По линии профсоюза еще путевки давали. А теперь все. Говорят, аварийно, проверок наслали.
Может, по делу?
А если и так? Помогли бы с ремонтом, что сразу сносить? Одна у детей была радость, и той не станет. Даже времени на устранение недостатков не дали уроды, ругаюсь я.
Уроды! повторяет Танюшка. Понимая, что наделала, в ужасе захлопываю ладошкой рот. Марат смеется. Его грудной смех проникает в меня, ослабляет нерв Ой, нельзя. Нельзя этому поддаваться.
Ну что, вроде бы мне уже лучше. Спасибо за помощь, Марат. Нам пора. Та-а-ань
Глава 3
Марат
Первый порыв, конечно, возразить. Сделать все от меня зависящее, чтобы задержаться рядом с ней подольше, но у меня куча дел. Афина и без того нарушила все мои планы. Как увидел ее впервые, так к чертям забыл обо всем. Усилием воли заставляю себя собраться в стройную композицию вместо абстрактной растекшейся у ее ног кучи. Афина. Надо же. Ну, какая Трясу головой как дурак.