— Не уходи. Мы убьем бимбо. Немного мышьяка в ее утренний латте, и она уже история, — он попытался отобрать коробку. — Любовь всей моей жизни, ты не можешь оставить меня здесь.
— Я получила отставку. Месячное выходное пособие, похлопывание по голове и кипу нравоучений. — Она попыталась сдержать слезы, затуманившие ее взгляд, когда она посмотрела на такое милое, широкое фойе, залитое светом, который отражался от глянцевой поверхности дубовых полов. — Господи, что я буду делать завтра, если не могу вернуться сюда?
— О, детка. Сюда, дай мне это, — он забрал у нее коробку, одновременно слегка подтолкнув ее. — Пойдем отсюда, мы сможем вдоволь поплакать.
— Я не собираюсь больше плакать, — ей пришлось прикусить губу, чтобы сдержать предательскую дрожь.
— А я собираюсь, — пообещал он, продолжая подталкивать ее, пока они не оказались снаружи. Он поставил коробку на одну из металлических площадок крыльца, и порывисто обхватил ее руками. — Я не могу принять этого! Ничего уже не будет, как прежде, если ты уйдешь. С кем я буду сплетничать, кто утешит мое разбитое сердце, когда какой-нибудь ублюдок разобьет его? Обрати внимание, это все обо мне.
Она рассмеялась.
— Ты ведь все равно останешься моим лучшим другом, верно?
— Конечно, останусь. Ты же не собираешься совершить какой-нибудь безумный поступок, например, перебраться в большой город? — спросил он, изучая ее лицо. — Или связаться с плохой компанией и пойти работать в стриптиз-клуб?
Свинцовая тяжесть опустилась в ее желудок. Это были всего лишь два возможных варианта. Ей придется заново налаживать свою жизнь. Но поскольку он выглядел так, будто сейчас заплачет, она отогнала эти мысли, чтобы не расстраивать его.
— Не паникуй. Я точно не знаю, что буду делать. Но у меня есть некоторые мысли. — Она подумала о том странном вечере, и о ключе. — Я расскажу тебе об этом позже. У меня пока есть чем заняться, а потом… Я не знаю, Тод. Все так запуталось.
Может быть, она поплачет чуть позже.
— Ничего этого не должно было случиться, так что я не представляю, что будет дальше.
Увольнение не входило в жизненный план Мэлори Прайс.
— Это все мелочи, — уверил он ее. — Джеймсу просто совсем затуманило мозги на почве секса. Он сейчас думает не головой, а причинным местом. Ты могла бы спать с ним, — добавил он, вдохновившись. — Я мог бы спать с ним.
— Я могу сказать только одно на оба эти предложения. Фи.
— Мудро. И правильно. А как ты отнесешься, если я приду сегодня вечером, принесу китайской еды и бутылку паршивого вина?
— Ты настоящий друг.
— Мы будем плести заговор против Вонючей Памелы и составлять планы твоей дальнейшей жизни. Хочешь, я провожу тебя до дома, сладкий пирожок?
— Спасибо, со мной все будет в порядке. Дай мне время немного прочистить голову. Попрощайся от меня с… со всеми. Я просто не могу сейчас никого видеть.
— Не беспокойся.
Она шла домой и честно пыталась не беспокоиться. Она пыталась игнорировать панику, которая приближалась с каждым шагом, удалявшим ее от привычной жизни, и стремительно приближавшим к этому широкому, бескрайнему каньону.
Она была молода, образована, трудолюбива. У нее есть деньги в банке. Целая жизнь была перед ней, как чистый холст. Все что она должна была сделать, это выбрать краски и творить свой успех.
Но прямо сейчас ей нужно было подумать о другом. М-да, у нее было, о чем подумать. У нее в распоряжении месяц чтобы принять решение. И интригующая задача, которая должна быть решена за это время. Не каждый день тебя просят найти таинственные ключи и принять участие в спасении душ.
Она могла бы заняться этим, пока не привела свою жизнь в порядок. В конце концов, она дала слово, и лучшее, что можно было сделать, это попытаться его сдержать. Как-нибудь. Сразу после того, как она придет домой и утопит свое горе в пинте «Бен&Джерриз».
Дойдя до угла, она бросила последний несчастный, затуманенный взгляд назад, на Галерею. Кого она обманывала? Это был ее дом.
С тяжелым вздохом она сделала шаг. И жестко приземлилась на свой зад.
Что бы ни столкнулось с ней, оно отправило ее коробку с пожитками в стремительный полет, и плюхнулось на нее сверху. Она услышала хрюканье, и что-то отдаленно похожее на тявканье. Ощущая, будто небольшая гора сдавливает ей грудь, она уставилась на мохнатую черную морду.