Когда появлялась определённость и некий план действий, у Глеба всегда случался приступ аппетита. Эта реакция здорового организма не исчезла и сейчас. Глеб включил горелку и поставил на неё пищевой бокс, сделанный из толстостенной фольги. Через пару минут он с удовольствием перекусил, только запивание еды пришлось ограничить двумя глотками из фляжки. Как ни крути, а воду тут следовало беречь.
Сытый и малость повеселевший Глеб пошёл обратно в сторону шлюпа. Проходя мимо «ромба», он остановился и с отдаления бросил в тот три камня. Первые два уткнулись в песок под вздёрнутым остриём, а вот третий снаряд попал в корпус. Раздался характерный звук удара камня о металл, но сам «ромб», словно сидящий на лавочке умудрённый дед, оказался невозмутимым и равнодушным к таким совсем мальчишеским проказам землянина. «Всё-таки придётся обесточить скафандр, чтобы зарядить пистолет, убедил себя Глеб. Пусть корабль выглядит как мёртвый, но он чужой, и лезть в него без оружия авантюра!»
Землянин вернулся к месту своей вынужденной посадки. В шлюпе уже стояли холод и темнота. Глеб светил себе пламенем портативной горелки, пока возился в отсеке с инвентарём. Батарея скафандра и пистолет принадлежали к семейству унифицированных устройств, поэтому с подключением первой к последнему не возникло никаких проблем. Зарядив оружие наполовину, Глеб убрал батарею на место. Теперь заряда в пистолете хватило бы на полчаса интенсивного боя, и подумав об этом, землянин невольно скривил губы в саркастической усмешке. Окружавшие его пейзажи казались настолько безжизненными, что сами слова «интенсивный» и «бой» даже про себя звучали нелепо и неуместно.
«Ромб»
Вход в инопланетный корабль скрывался на тыльной его стороне. Верх округлого провала, основательно занесённого песком, чернел у самой поверхности земли. Глебу, за неимением инструмента, пришлось долго отбрасывать песок руками, прежде чем он смог полностью освободить проём. Но даже расчищенный ход оказался для землянина низковат, и тот сильно согнул голову и плечи, чтобы протиснуться внутрь.
«Есть кто живой?» спросил Глеб, упираясь лопатками в свод потолка. Этим вопросом он как бы страховался, показывая, что является здесь всего лишь любопытным гостем, но никак не бесцеремонным нахалом. Впрочем, слова его всё равно утонули в равнодушном мраке, не породив даже эха.
Глеб зажёг горелку и опасливо двинулся вперёд. Звука собственных шагов он не слышал. Видимо, пол и стены этого прохода были выполнены из какого-то звукопоглощающего материала. Чувствовался лёгкий подъём, но визуально вокруг ничего не менялось: в пятне размытого света от горелки была только одна чёрная матовая поверхность. На ощупь Глебу показалось, что стены покрыты очень мелким ворсом, но при этом они обладали и твёрдостью пластика.
Вскоре на его прямом и коротком пути встала сплошная перегородка. То, что это именно перегородка, Глеб понял, когда просветил весь её периметр. А в самом центре появившейся преграды красовался оранжевый значок, который заставил сердце землянина биться чаще. Это было схематическое изображение человека! Пусть с узкими плечами, маленькой головой, короткими ногами и неестественно длинными руками, но однозначно человека!
Значение этого предупреждающего символа пилот с Земли понял сразу: «Входить по одному». За закрытой перегородкой находилось что-то типа камеры дезактивации и дезинфекции, которую астронавт должен был пройти, перед тем как попасть во внутренний отсек корабля. «Значит, нас с ними объединяет не только строение тела, но и схожая инженерная логика!» с удовлетворением признал Глеб. Но и развить данное умозаключение в практическую плоскость у него не получилось. Дверь была задраена наглухо, а все попытки нагревом стыков вызвать срабатывание аварийных систем пошли прахом. Похоже, корабль был полностью обесточен.
Вариант оставался один, и Глеб выбрался наружу, на ходу переводя бегунок пистолета в положение средней мощности. С расстояния, которое он посчитал безопасным, землянин выстрелил в перегородку со значком. Брызнул сноп искр, и утроба корабля испустила странный металлический звук, отдалённо похожий на стон. В этом стоне Глебу почудилось скорее удивление, чем боль, но, тряхнув головой, он мистическое наваждение отогнал.
Дверь в месте попадания заметно деформировалась, правда, герметичности конструкция не утратила. Глеб с досады даже пристукнул рукояткой по неуступчивой перегородке. Снова, только тише, раздался знакомый уже звук. Но это было всё, чем груда инородного металла смогла отреагировать на действия землянина. Глеб со злостью развернулся, ударившись головой о низкий потолок, и отправился восвояси.
В общем-то, он понимал, что всё сделал правильно. Расстреливать дальше боезапас не имело смысла. Наверняка за первой перегородкой стоит такая же вторая, и застрять перед ней с разряженным пистолетом значило перечеркнуть все предыдущие усилия. Тысячелетний же опыт предков говорил Глебу, что оружие надо всегда держать под рукой и в рабочем состоянии. Ещё неизвестно, чем эта сонная, на первый взгляд, планета, окажется на самом деле.
Вернувшись в шлюп, Глеб ревизовал имеющиеся запасы еды и питья. При экономном подходе тех хватало на пару месяцев. Если в течение месяца за ним не придёт спасательный борт, то ключи к выживанию Глебу придётся искать самому и на дневной стороне этого мира. Пока же он выбрал выжидательную позицию.
Перед тем как забраться в скафандр, чтоб стало чуть теплее, Глеб открыл аптечку и сделал себе недельную сонную инъекцию. Неделя сна на ресурсах организма, потом лёгкий перекус и снова инъекция, так с минимальным расходом провианта Глеб хотел убить месяц. Если и после четвёртой фазы сна помощь не придёт, то глубокий рейд на дневную сторону планеты будет уже неизбежен. На этой мысли Глеб отключился, и первым, что он увидел во сне, был зимний сибирский лес.
Туда, где вечный день
Месяц медикаментозного сна, пусть и с короткими перерывами на приём пищи, давал о себе знать Глеба штормило как в сильном похмелье. Особой горечи этому похмелью добавляло ещё то, что четвёртое пробуждение стало таким же одиноким, как и все предыдущие. Увы, не сбылась его надежда очнуться на каком-нибудь транспортнике, где бывалый пилот подаст руку и скажет: «Ну, привет, потеряшка!»
Глеб, пошатываясь, вышел из шлюпа. В таком состоянии он идти не мог, поэтому взял некоторое время на то, чтобы придти в себя. Второй костёр, так же сложенный из остатков спрессованного мусора, был сейчас ещё одним «живым существом» в этом безмолвном мире. Глеб отрешённо смотрел на языки токсичного пламени и вспоминал тёплое земное солнце. Когда костёр прогорел, землянин присыпал пепел песком и неуверенно поднялся.
Скафандр с наполовину опустошённой батареей так же оставался на нём, а в заплечном ранце лежали аптечка, горелка и весь запас воды и питья. На поясном креплении висел пистолет, и Глеб, коснувшись его рукояти пальцами, получил в ответ микрозаряд уверенности. Пилот двинулся привычным уже маршрутом: через «ромб» в царство вечного дня
Пожалуй, пустыня страшна не только изнуряющим зноем и отсутствием воды, этим она пытается убить тело путника. А вот однообразием своих пейзажей она стремится подорвать дух всякого, кто бросает ей вызов. Так и Глеб с усиливающейся тоской смотрел на бескрайнюю равнину с редкими и невысокими наплывами песка и россыпями камней. Он уже плохо ориентировался в пространстве и времени, и лишь цепочка его следов являлась неким обратным азимутом для движения вперёд. Конечно, в скафандре имелся и встроенный хронометр, и компас, но Глеб, ради экономии заряда батареи, решил их не включать. Теперь задействование этих приборов уже не имело никакого смысла.