Я перевел взгляд на стойку, за которой насмерть перепуганный хозяин, вооружившийся тесаком, собирался отстаивать свою жизнь. Откинув полу плаща, я похлопал по эфесу меча, заодно продемонстрировав серебряный дворянский пояс.
Эй, любезный, убери свинорез, и пойдем со мной, кивнул я на выход, а когда хозяин замешкался, повысил голос: Тебе помочь?
Входную дверь открывал осторожно, посматривая, чтобы Генрик с перепугу не огрел поленом. Добряки они все такие вначале бьют, а потом сожалеют.
Мой слуга, честно прождавший на улице, с поленом наперевес, обрадовался, завидев меня. Дав парню отмашку мол, бить никого не надо, подвел хозяина постоялого двора к телеге, разворошил сено и, откинув рогожу, показал лицо мертвеца.
Узнаешь?
Даже если гонец и останавливался на постоялом дворе, узнать его теперь трудно, но хозяин, всмотревшись, пробормотал:
Узнаю Гонец Его Высочества герцога. Господи, кто же его так? Останавливается, останавливался, то есть, у меня, если в Урштадт скачет скакал, а потом назад. Поест, чарку шнапса пропустит, а как лошадь отдохнет снова в путь.
Ага, рассеянно кивнул я, жестом подзывая слугу. Генрик, седельные сумки осмотри. Знаешь, что искать? Вот и ладно. Озадачив парня, повернулся к хозяину. Тебя как звать-то?
Тормош, ваша милость, ответствовал хозяин.
А меня зовут господин Артакс, представился я. Хмыкнув, решил уточнить: Можешь именовать меня попросту господин граф. И что, любезный Тормош, ты мне про ту троицу можешь сказать?
А что говорить-то? не понял хозяин.
Кто они такие? Чьи о люди? терпеливо уточнил я.
Ваша Светлость, не знаю, замотал хозяин башкой. Я ни имен не знаю, и ни того, кому они служат. Кто мне докладывать-то станет?
Светлость, оно конечно приятно, но я не Светлость, а только Сиятельство. Возможно, дядька и не врет.
Тормош, если ты мне соврал начал я, собираясь сказать мол, в этом случае тебе будет плохо, но пугать людей не люблю, потому сформулировал по-другому: Так вот, сам подумай, что будет, если ты мне соврал, а на самом-то знаешь, чьи это люди Гонца я нашел неподалеку от твоего постоялого двора. Понимаешь?
Я малость приврал, но это для пользы дела. А Тормош мужик тертый, понимает, что убийство гонца очень серьезное преступление. Гораздо хуже, нежели убийство жандарма или сборщика податей. А коли тело герцогского гонца отыщется близ селения, а убийца не найден, то герцог народ казнить не станет, но зато он вправе сжечь все дома, а пепелище посыпать солью.
Надо отдать должное Тормашу. Дядька побледнел, но на колени падать не стал. Осеняя себя крестным знамением, сказал:
Господин граф, чем угодно клянусь, не знаю. Этих людей я второй раз в жизни вижу. Первый раз дня четыре назад были, очень рассерженные, на меня наорали, Юшку это конюшонко мой, вон, сейчас за солому прячется, ни за что, ни про что стукнули. Вроде они куда-то опоздали, кого-то не встретили, но не знаю и врать не стану. А куда потом уехали, не сказали, да я и не спрашивал. Сегодня приехали, довольнехоньки. А кто такие, как звать, я не знаю. Мне-то до этого какое дело?
Господин граф, нашел! донесся ликующий голос Генрика. Как вы и сказали в сумке лежала.
Слуга гордо взмахнул побуревшей накидкой с гербом герцога. Ишь ты, и в обморок не упал. Значит, та троица, и на самом деле убийцы. И зачем это я извинялся?
Глава шестая
Рассуждения о трофеях
Живых допросить не удалось, поглядим, о чем может рассказать покойник? Не так и много, но кое-что. Во-первых, троица не производить впечатление ни псов войны, ни случайных бандитов, нанятых для выполнения конкретного преступления. Волосы подстрижены, бороды подбриты, белье сравнительно чистое. И одежда, словно бы сшита у одного портного ткань схожая, и фасон. Скорее всего, доверенные слуги, проживающие при каком-то владетеле, либо воины личной дружины. Вот этот, лет около сорока, с приметным шрамом пониже левого глаза, старший. Он и сидел у стены, но с краю, и кроме ножа на поясе, имел еще и кинжал дорогой, рукоять и ножны украшены позолотой. Кажется, я его раньше уже где-то видел. Да, у герцогского гонца, вспомнил. А кто забирает себе дорогое оружие? Главный, кто же еще. У гонца на боку болталась еще и шпага, но здесь ее нет. У этого же, со шрамом, у единственного имелся стальной меч, у остальных простые, кованные из железа.
Что же, мертвецы рассказали не так и много, но и не мало. Приметы я запомнил, возможно, герцог Силинг расскажет побольше. Тот, что со шрамом, не просто слуга, или ратник, а доверенное лицо кого-то могущественного, желающего потягаться за власть в герцогстве.
Мертвецов, раздетых до нижнего белья, вытащили из трактира, отнесли в сарайчик и аккуратно сложили рядышком. Ничего, полежат, не протухнут, зима на дворе. Народ на постоялых дворах всякое видел, покойником никого не удивишь и не испугаешь, а они сами уже никого не тронут. Главное, чтобы крысы не объели, тогда опознать сложно. В Силинг я мертвецов точно не повезу, граф Артакс с единственным слугой не похоронная команда, хватит нам и одного трупа, ежели что герцог за остальными кого-нибудь пришлет.
Вообще, первая мысль была такова бросить телегу здесь, на постоялом дворе, перекинуть труп гонца через седло, а потом, меняя коней, галопом нестись в столицу. Но пораскинув мозгами, решил, что мчаться, сломя голову, смысла нет, нигде не горит. В Силинге заказчик убийства ждет исполнителей, так и пускай ждет, зачем устраивать панику раньше времени? Сегодняшний день все равно потерян, пара часов в дороге мало что даст, а потом сумерки. А на хрена ночевать под телегой, если есть возможность поспать в тепле, а утром, после завтрака и выехать? Поедем, как ехали, возьму с собой только лошадь гонца, а сам он, как лежал на телеге, так пусть и лежит. Остальных коней оставлю здесь, под присмотром Тормоша, денег немножко отсыплю на овес, а по возвращению заберу лошадок в Аппельгарден. Все равно собирался прикупать коней для поместья, а здесь готовые и почти даром. Томасу работы прибавится, вот пусть Генрика в помощники и берет.
Стало быть, остаток дня можно посвятить осмотру трофеев.
По собственному опыту знаю, что собирать трофеи после боя увлекательное самого боя. Вот, если бы отыскать способ заполучить чужое добро, не вступая в схватку с его владельцем, это было бы замечательно. Но таким способом владеют немногие банкиры, ростовщики и правители. Говорят, еще и цыгане, но цыган, по сравнению с ростовщиками, все-таки немного.
В походных мешках или в карманах поверженных врагов чего только не отыщешь! И в них всегда найдется что-нибудь ценное и полезное. А ненужное можно продать, в крайнем случае подарить, потому что любая вещь кому-то необходима и всегда имеет собственную цену. В Швабсонии даже тряпки, негодные для мытья полов, подбирают и продают, потому что они годятся для изготовления бумаги, кое-кто на этом живет. Кстати, в Силингии тоже варят бумагу, стало быть, в предыдущей главе, говоря о накидке гонца, я был не совсем прав.
И уж поверьте на слово не бывает ненужных вещей. То, что не нужно вам, позарез необходимо кому-то другому. Я как-то обнаружил среди вещей малахольного шибздика кавалериста, пытавшегося зарубить меня, но не преуспевшего в этом деле, две круглые костяные рамки, вставлявшиеся друг в друга. Хотел поначалу выбросить, но решил показать полковой маркитантке кость все-таки, а не дерево, а когда девка завизжала от радости, предложив мне за эту нелепость целый талер, решил сделать приятное женщине, просто подарив ей странную штуку. Оказывается, рамки называются пяльцы и нашей маркитантке их не хватало, чтобы стать добропорядочной и замужней женщиной, а и всего-то надо было показать будущему супругу долговязому Францу из соседней роты, свои навыки рукодельницы и вышить какую-то сентиментальную хрень на салфетках, после чего тот обещал отвести ее под венец. Свадьбу назначили через неделю, и семь дней, (точнее ночей), маркитантка благодарила меня за подарок. Слышал, что живут они с Фрицем счастливо, кучу детишек нарожали. А что бы было, если бы выкинул рамки? Так что, ненужная для меня вещь составила счастье двум любящим сердцам, да еще и ребятишек произвести на свет помогла.