Я? Вам?! Силы небесные! Когда?
В ночь с субботы на воскресение вы заходили на мой официальный сайт, написали сообщение и поместили отрывок.
Анна Марковна сделала лицо! Роль свою она, конечно же, отыграла с блеском. Можно было смело вызывать на бис, но Герман ей не поверил, успел раскусить, чувствовал перед ним сидит актриса. А она продолжала картинно закатывать глаза, утверждая, что понятия не имеет о чём речь. Да, призналась после минутного невнятного бормотания, она действительно заходила на сайт, но не ночью, а днём. И сообщений не оставляла.
Зачем мне это надо? недоумевала она. На сайт зашла целенаправленно, не отрицаю. Мне было неловко перед Виталием Борисовичем, а в особенности перед вами, когда он представил нас друг другу. Тогда я соврала, я вас не узнала.
Герман ждал её дальнейших откровений, но Анна Марковна умолкла.
Значит, не вы? переспросил он с долей сарказма.
Нет, Герман, не я. Анна Марковна напряглась, схватила дождевик, нервно скомкала его в руках и резко встала. Мне пора идти, увидимся. Она быстро пошла к лестнице, продолжая на ходу комкать ни в чём не повинный плащ.
Анна Марковна, вы оставили зонт, крикнул Герман, нагнав её на площадке второго этажа.
Она поблагодарила и, подобно гончей взявшей след дичи, повела носом. Делала это настолько комично, что пробегавшая мимо Ляля прыснула от смеха.
Герман, гарью уже не пахнет? в вопросе Анны Марковны сквозило сомнение.
Он принюхался, мотнул головой.
Тогда, я меняю курс. Анна Марковна сбежала вниз по ступенькам, оставив Германа один на один с чувством неудовлетворенного любопытства.
Глава третья
Её зеркальное отражение
Ужин он заказал в номер, поел без особого аппетита, думая о предстоящей работе. Сегодня ночью он начнёт сдвигать с мертвой точки огромный валун, припечатавший его писательский порыв более месяца назад. Главное, начать, написать одно-два предложения, построить пару-тройку абзацев и всё встанет на старые рельсы. Аппетит приходит во время еды.
Аппетит Сейчас аппетита не было. Герман отодвинул тарелку с остывшим ужином, одним глотком выпил крепкий кофе, подошёл к окну.
По дорожке лениво прохаживалась Вера. Ему захотелось познакомиться.
Реакция Веры была бурной: глаза вспыхнули, щек чуть заметно коснулся румянец, полные губы слегка сжались, затем внезапно раскрылись. Вера протянула Герману руку, помолчала, вновь улыбнулась и похвалила его последний роман, вышедший восемь месяцев назад. А едва первая волна восторга пошла на спад, тихо добавила:
Дядька говорил о вашем приезде, я ему не поверила. Между нами, он ещё тот фантазер, вечно витает в облачных далях.
Наверное, это у вас семейное. Развитая фантазия, а? Виталий Борисович рассказывал о вашем увлечении.
Герман, а слабо перейти на «ты»? с места в карьер предложила Вера.
Он вспомнил слова Анны Марковны, когда та вкратце охарактеризовала Веру, и в чём-то невольно пришлось с ней согласиться.
Так что? спросила Вера. Мы уже на «ты»?
Я не против, давай. Твой дядя просил меня помочь, ты в курсе?
Вера улыбнулась улыбкой сытой лисицы.
В курсе я, в курсе. Слушай, а чего он тебе ещё про меня рассказывал?
Что ты пишешь? спросил Герман, проигнорировав вопрос. Можно прочитать рассказ или повесть?
Зачем тебе моя писанина? Туфта это все! В гробу я видела писательство. Я ненавижу писать! Меня тошнит от писателей, и становиться одной из них не собираюсь. На черта мне быть какой-то тёткой с безумной фантазией? Дядька заставляет часами просиживать за компьютером, иногда запирает в комнате на ключ. Я возненавидела писательство!
Зачем он это делает?
Зачем?! Вбил себе в голову, что у меня талант, Вера сипло рассмеялась. Талант! Хо-хо!
А дизайнером как ты стала? усмехнулся Герман.
Он и про это разболтал? С ним в разведку идти нельзя, заложит при первой возможности. А с тобой я бы туда пошла, она облизала губы, пристально посмотрела на Германа.
Взгляды пересеклись, и, кажется, оба о чем-то догадались.
Значит, тебе не нужна моя помощь?
Вера подошла к нему вплотную, он почувствовал запах её духов: немного терпкий, дерзкий с горьковатыми нотами мускуса. Вдыхая его, Герман ощущал подобие невесомости, появилось желание прижать к себе Веру, схватить её за тонкие плечи, с силой притянуть, увидеть в её карих глазах покорность и подчинение. И чтобы она обязательно вскрикнула или застонала не важно, безумное желание дотронуться до стоявшей в непосредственной близости девушки, разрывало изнутри. Он не мог совладать с вырывавшимися наружу животными инстинктами, поэтому единственно верным решением было резко отскочить на шаг назад.
Вера не могла не заметить замешательства на его лице, она продолжала улыбаться, и он был готов поклясться, в эту самую минуту Вера читала его мысли. Мысли тревожные, сумбурные, способные при неправильном толковании привести к саморазрушению.
И она снова шагнула навстречу, осторожно коснулась кончиками пальцев его левого плеча, сделала легкий жест точно убрала с плеча волос или нитку, улыбнулась пухлыми губами и тихо прошептала:
А ты ничего.
Нас увидят, сипло сказал он.
И что?
Сама знаешь.
Не знаю. Хотя
Повисла пауза. Тяжелая, наэлектролизованная.
Признайся, ты боишься.
Герман молчал.
Молчишь?
Тебя я не боюсь.
Это вселяет надежду.
Снова пауза. Теперь без напряга, просто тишина, просто молчание.
Я тебе не верю, неожиданно для самого себя сказал Герман. Он тонул!
Зато я тебе верю. А вообще, извини, я неудачно пошутила, Вера хохотнула, чуть вытянула губы и спокойно произнесла: Ты не обижайся.
Забудем.
Как скажешь, она отошла к фонтану, отвернулась.
Минуты полторы оба молчали.
Я понял, в моей помощи ты не нуждаешься, утвердительно сказал он, глядя на струйку воды.
И да и нет, ответила Вера, заметив на крыльце седовласого старика.
Выражение её лица изменилось: если минуту назад она напоминала победительницу, то сейчас смахивала на побежденную. Вера сникла, насторожилась, её порочные глаза заблестели, но то был иной блеск блеск страха.
Ты в порядке?
Да Все нормально. Герман, я пойду.
А как быть с Виталием Борисовичем? крикнул он вслед.
А никак, ответила Вера. Виталию Борисовичу не обязательно быть в курсе событий. Считай, что у нас с тобой появилась общая маленькая тайна. Или тайна большая, как тебе угодно, придумай сам. Ты же писатель.
Черт вас всех дери! проговорил Герман, оставшись стоять у фонтана.
***
Стук клавиш не умолкал ни на секунду, устали пальцы, затекли ноги, спина отзывалась тупой болью от неудобного сидения в скрюченном положении. Но то были пустяки, главное пошёл процесс. Герман жадно печатал слова, предложения, абзацы, не в силах остановиться, перевести дух, откинуться на спинку стула и дать мозгу кратковременную передышку. Он боялся упустить своё вдохновение, оно, наконец, к нему пришло, он сумел наладить с ним контакт и старался выжать из долгожданной встречи максимум пользы.
В тексте Герман делал много ошибок, исправлять их не спешил, было некогда тратить время на ерунду. Это все после.
Правка и последующая редактура написанного доставляли исключительно положительные эмоции. Кусок текста готов, кости обросли мясом, дело сделано, он на один шажок продвинулся вперёд. А если каждый день продвигаться на шаг вперёд, через месяц можно написать заключительную часть романа.
Сегодня он решил сделать исключение из правил, редактуру отложил назавтра, бегло пробежался глазами по тексту, удалил пару лишних запятых, сохранил текс, после чего перенёс его на флешку.
На часах без четверти четыре, самое время, чтобы принять душ и распластаться на мягкой кровати. Захотелось спать.