Медленно распрямившись, я испуганно оглянулась. Просто голос, который я так явно сейчас слышала, был один в один похож на голос учительницы по географии у нас в школе. Стра-ашная женщина была.
Ну чего ты там замерла? Поднимай, кому говорят!
Кому говорят? отчего-то шепотом уточнила я у невидимого собеседника.
Тебе говорят, голос сочился ехидством, швырять меня не нужно было, и не лазила бы сейчас по кустам!
Замечание про кусты напомнило мне о справочнике и я со всей осторожностью снова наклонилась, боясь опять услышать очередной выкрик.
Отодвинув в сторону веточки куста, осторожно подхватила книгу и раздраженно прицокнула. На обложке появилась глубокая царапина, жутким образом напоминающая искривленный в усмешке рот. Да и вообще обложка была пыльная, а на срезе страничек я заметила пару черных, будто чернильных пятен.
Что ты все вздыхаешь? Вот чего вздыхаешь?! Подняла, а теперь отмывай меня, всю запачкала!
Книга в моих руках мелко завибрировала, а царапина, вот клянусь!, шевелилась, пока я снова выслушивала недовольство неизвестной женщины.
Галлюцинации? это даже был не вопрос, скорее, размышление вслух, разговор самой с собой. Но ответ таки я получила.
И не надейся!
Вот теперь я с уверенностью могла сказать, что царапина шевелилась. И получается получается что
Белочка? с затаенной надеждой уточнила я у справочника.
Книжечка, рявкнул на меня книга, оттирай давай пылюку, дышать не могу!
А-а-а-а, заорала я, надрывая связки.
А-а-а, вслед мне заорала книга, отлетая обратно в кусты, да что ж ты такая криворукая-то, Маргаритка!
Зажав рот ладонями, я медленно попятилась от неожиданно ожившего продукта типографии, пока не споткнулась об очередной камень и не упала на попу.
Тут-то мне и вспомнилась любимая угроза отца: Если через голову не доходит, могу донести через жопу. И нет, папа никогда меня не порол, но впечатление его слова на меня всегда производили. А сейчас я и вовсе убедилась, как он был прав! Хорошенько приложившись ягодицами об твердый грунт, я резко замолчала и начала судорожно соображать.
Так, я пришла в клуб и перенеслась на какую-то гору из-за черного дыма. Было? Было. Из ночи попала в день, значит, часовой пояс как минимум сменился на двенадцать часов. Правильно?
Правильно, раздалось из кустов.
Ой, помолчи вот сейчас, не сбивай! грозно посмотрев в сторону отброшенного справочника, продолжила свои размышления: В пределах России это в принципе невозможно. Ну хорошо, даже если предположить, что я оказалась в Хабаровске, ну вряд ли, конечно, но вдруг, да? Так вот, в Хабаровске есть Баджальский хребет, но там и холоднее было бы, никаких тебе травок на склонах горы и яблочек очистительных! А значит что? Я не в России однозначно. Разобрались. Максимум, чем я болею, это обычная простуда, возможно, ангина, хотя высокой температуры не чувствую, значит, не может быть она. И что это все значит?
Ну-ну, недогадливая моя, просвети ж меня, умненькую, что все это значит?
Мы не в России, да?
Смотри шире, стало мне ответом.
Я сошла с ума?
Не настолько широко, книга явственно хихикнула.
У меня бред? надежда на логичное объяснение таяла с каждым вопросом.
Еще варианты будут?
Я молча переваривала наш небольшой диалог с книгой и даже уже готова была развести руками, чтобы незамысловато выдать небезызвестное Ку, но книга вмешалась и пояснила:
Ты, деточка, да и я вместе с тобой, к счастью, в другом мире!
Ничего себе, сходила за хлебушэээ в клуб ночной.
Кажется, это уже не Ку и даже не ку-ку, это просто трындец и что теперь делать, я не знала.
Глава 4
Почему «к счастью»?
Наверное, самый нелепый вопрос из всех, но спрашивать про другой мир мне что-то не очень хотелось. Окажется, что он не другой, а вовсе иной, и что потом с такой информацией делать?
Больше ничего спросить не хочешь? Ответ ведь очевиден!
Кому как, поднявшись на ноги, я осторожно приблизилась к справочнику.
М-да, повезло мне с тобой. Вроде девка умненькая с виду, а с мыслительными процессами как-то не очень.
Зато ноги есть только у меня, задумчиво протянула, рассматривая царапину, которая была ничем иным, как ртом этой нахалки.
Это ты к чему?
К тому, сумасшествие мое, что я могу уйти, а ты так и останешься лежать на горе. И будешь вся такая умненькая лежать тут и ждать, когда кто-нибудь еще на горе прогуляться надумает.
Да что ты сразу завелась-то? Я ж пошутила, ничего более! Что ты там спрашивала?
Почему ты «к счастью» тут со мной?
Потому что теперь я разговаривать умею. А это значит что? Пра-альна, что книга я эксклюзивная, редкой ценности!
Нет, определенно, эта мадам была слишком похожа на Марью Ивановну не только голосом, но и противным характером. Учительница у нас тоже была не в меру ехидной и не стеснялась оттачивать свое мастерство на учениках. А уважала она только тех, кто мог ей достойно ответить. Немудрено, что ее ученики все рано или поздно познавали такую сложную науку, как методы посыла человека по известному адресу с проявлением внешнего уважения и высказыванием некой степени равнодушия.
Интересно, осторожно беря в руки эту редкую и эксклюзивную вредину, принялась рассматривать со всех сторон, гримуары же как-то уничтожали, да?
Не поняла вопроса рот справочника собрался в небольшую гармошку, не иначе как дама губки поджала, ты на что намекаешь?!
Сжечь не смогу, огня все еще нет, не обращая внимания на возмущенный тон собеседницы, задумчиво рассуждала вслух, можно утопить, но как-то негуманно, вдруг всплывет где-нибудь, еще людей пугать начнет. Порвать? Хм
Марго! Маргошенька, а давай без вредительства, а? Ну что мы, две умницы и красавицы, договориться не сможем?
Я подумаю, хмыкнула в ответ и похромала к месту своей стоянки. Все-таки упала я очень неудачно.
Книга у меня на руках притихла, не иначе задумалась над своим поведением, или, наоборот, размышляла, как бы так ответить, чтобы ее и на горе я не бросила, но и уколоть посильнее.
Расскажешь, почему вдруг заговорила? устроившись на камне, принялась методично протирать краем юбки пыль с обложки.
А отчего было не заговорить, если ты меня так удачно швырнула на сгустки чистой силы?
В этот момент я как раз собиралась попытаться стереть темные пятна со среза страниц, но замерла, с удивлением глядя, как между страниц вылез один тонкий уголок бумажного листа и будто языком слизнул эти пятна. Книга при этом еще и причмокнула, что вызвало у меня определенные опасения по поводу ее аппетитов.
Что сейчас было?
А что было? нахалка решительно прикинулась обычно книжкой. Ты меня умыла, я вот с тобой разговариваю.
Да ты же облизнулась!
Маргаритка, устала никак? Мерещится всякое?
Порву, угрюмо пообещала вредине.
Не расскажу, как я стала такой разговорчивой, легко парировала книга.
Мы замолчали, я отвернулась и рассматривала природу вокруг себя, не в силах осознать все, что произошло со мной за последние сутки, книга же тихонько шуршала страницами. О чем размышляла она, я не знаю. Господи боже мой, я вообще не понимала, как книга может думать и может ли!
Ладно, не дуйся, я же всего тоже не знаю. Знаю, что ты Маргарита Солнцева, знаю, что очень любишь читать про всякое полезное, еще знаю все, что написано во мне. Ну и после того, как одна спешащая криворучко уронила меня в кусты, я вдруг будто очнулась. И тут столько всего интересного вокруг и ты со мной разговариваешь! Представь себе мое удивление!
Я тебе про свою удивление, пожалуй, рассказывать не буду, хмыкнула в ответ. А что ты про силу говорила?
Ой, ну вот пару капелек всего в меня и впиталось, ну и еще парочку я сейчас доела. Подумаешь. Было бы о чем переживать. Зато я вон какая красивая получилась. И умная, и обложка у меня вон какая! Кожа мягкая, наверное, от ягненка, нежная ведь. Или змеиная? А может, и вовсе от какого редкого животного. В общем, такую красивую рвать никак нельзя!