Сидор спрыгнул на землю и огляделся. Вдоль улицы тянулись двух, и даже трехэтажные дома. Первый этаж у многих здесь был кирпичный, с красивыми, деревянными наличниками на окнах. А вот проезжая часть, была не как на въезде, земляная, а выложенная тесанными сверху бревнами. По обеим сторонам улицы, повсюду виднелись маковки небольших церквушек, возле которых толпился, красиво разодетый народ. Тут, вдруг в нескольких в местах, одновременно ударили колокола и им вслед зазвучали со всех сторон множество других.
К вечерне созывают, с уважением произнес мужичек, перекрестился и стал загонять лошадь с телегой с улицы во двор. Сидор не зная, что делать, пошел за ним.
Где ночевать то будешь, барин, распрягая лошадь, поинтересовался мужичек.
Да, не знаю, пожал плечами Сидор, Были у меня здесь знакомые. Только где их сейчас найдешь?
И то верно. Нечего ночью одному по Кваскве ходить. Полно везде лихих людишек развелось. Вон у тебя какой кафтанчик знатный. Не моргнув, за такой зарежут.
И что же мне делать, с опаской посмотрев по сторонам, спросил Сидор.
А ничего. Переночуем вместе на телеге. А утром по своим делам и разбежимся.
Это хорошо, обрадовался Сидор.
Мужичек, достал из телеги мешочек с овсом и, повесив его на морду лошади, весело предложил: «Так и нам подкрепиться не мешало бы».
А где здесь?
Это же постоялый двор. У них здесь и кабак имеется, и он, отойдя в сторону потянул на себя низкую закопченную дверь, Заходи, барин. Я сегодня, по случаю приезда, угощаю.
***
Они спустились по каменным ступеням в полуподвальное помещение с арочными сводами, слабоосвещенное масляными лампами, висящими на стенах. Здесь, за грубо сколоченными деревянными столами сидело несколько мужиков, с одинаковыми бородами-лопатами и стриженными под горшок головами. Они сели за свободный стол, и тут же к ним выбежал половой, с большим деревянным подносом, на котором стояли глиняный кувшин, миски и два стакана. Стряхнув со стола полотенцем крошки, половой извиняющиеся лицо и произнес: «У нас расчет сразу».
Мужичек достал из кармана две маленькие серебрённые монетки и сунул в протянутую руку половому. И как только тот отошел, взял кувшин и разлил по стаканам темно-коричневую жидкость, сильно пахнущую брагой.
Что это, подозрительно понюхал стакан Сидор.
Квас, ответил мужичек и подняв свой стакан, добавил, Меня, кстати, Аким зовут.
Сидор. Очень приятно, улыбнулся в ответ Сидор.
За знакомство, то-ды. Они чокнулись и выпили. Квас был горьковатый с липкими хлебными крошками и Сидор, отставив стакан откровенно сморщился.
Ты, закусывай, закусывай, Аким пододвинул миску с лежащими на ней двумя большими дымящимися плодами, Это брюква. Другого тут ничего не дают, и он снова потянулся за кувшином.
Не, не, не. Я много не пью, замахал руками Сидор и взял теплую, еще вкусно пахнущую брюкву.
То-ды кушай, согласился Аким и пододвинул к Сидору миску с брюквой.
После кулеша на воде и утренних сухарей, брюква Сидору понравилась. А Аким не закусывая налил себе следующий стакан.
В это время скрипнула входная дверь и по лестнице в кабак стали медленно спускаться два бравых молодчика в синих, расшитых золотом полукафтанах, с болтающимися на боку саблями в черных ножнах. Народ в кабаке тут же замолчал, с опаской поглядывая на вошедших.
Ктой-то, наклонившись к соседнему столу, тихо спросил Аким, Не уж то снова опричники завелись?
Хуже, ответил злобно сосед, Омоновцы. Их боярская дума, на службу утвердила. Чтобы бунтарей и поляков выискивали.
Проверка документов, православные, сквозь зубы, тихо произнес один из омоновцев. Судя по трем золотым нашивкам на рукаве, старший.
Народ тут же стал, доставать какие-то бумаги, а у кого не было, стали выкладывать на стол серебряные монетки. Аким скосил взгляд на соседа и достал из кармана такую же монетку положил ее на край стола.
А ты чего, спросил он шепотом у Сидора, Или у тебя охранная грамота имеется?
Нет у меня ничего, растерянно ответил Сидор, У меня и денег нет с собой. На телефоне были. А телефон я потерял.
Ладно, потом отдашь, и Аким, достав вторую монетку положил ее рядом.
Омоновцы, обойдя столы, внимательно рассматривая посетителей собрали деньги и направились было к выходу, но тут старший, вспомнив что-то развернулся и глядя поверх голов, спросил: «А чья это там телега во дворе стоит?»
Моя, приподнявшись, услужливо произнес Аким. Я боярину Строганову соль привез. Поздно приехал. У него лабаз уже был закрыт. Вот и заночевать здесь решил.
Выходи тогда. Пойдем, проверим, что там у тебя за соль, усмехнулся сержант и развернулся к выходу.
Конечно, конечно. Как не проверить, засуетился Аким и побежал вслед за омоновцами.
После ухода омоновцев, народ облегченно вздохнул и продолжил трапезничать. Прошло, наверное, минут двадцать, Аким все не возвращался и Сидор решил подняться наверх. На улице он увидел следующую картину, у телеги, согнувшись пополам, стоял Аким, у которого из носа ручьем текла кровь, а омоновец, стаскивал с телеги мешок, собираясь забросить его на седло рядом стоящей лошади.
Что вы делаете, бандиты, подскочил к омоновцу Сидор и схватился за мешок.
Ты кто такой, взревел омоновец.
Я? Да я васЯ на вас в суд подам. Вы у меня Сидор не договорил. В это время сбоку подошел второй омоновец и ударил его рукоятью сабли по голове. Сидор охнул и потеряв сознание упал на землю.
***
От резкого удара потоком воды в лицо Сидор пришел в себя и открыл глаза. Он лежал на холодном каменном полу, в полутемном прохладном помещении, под низким, закопченным потолком. «Кажется, жавой», раздался чей-то картавый голос, и над ним склонилась голова, одноглазого мужика с взлохмаченной бородой. «Оклемался», открыв щербатый рот, произнесла голова и хрипло засмеялась. Тут же чьи-то сильные руки оторвали Сидора от пола и, развернув, поставили на колени лицом к столу на тяжелых резных ножках, за которым сидели двое мужчин в старинных камзолах и шапках, похожих на колпаки. Свет от двух горящих факелов, торчащих из стены, неровно освещал пространство вокруг, но пухлое, лицо одного из сидящих за столом, показалось Сидору очень знакомым.
Кто таков, уставшим голосом спросил другой, не знакомый. А держащий Сидора сзади бородатый мужик, с силой потряс за шиворот, Отвечай, баранья твоя башка, когда у тебя судейский дьяк спрашивает.
Сидор, криво улыбаясь, кивнул головой Сидор.
Ишь ты чего придумал, усмехнулся пухлый, и добавил зловеще, Ты, нам, настоящее свое, польское имя, говори. Кто ты, Огинский, Бжезинский, кто? Лучше по-хорошему сознайся.
И тут, Сидор, узнал в нем, того самого интеллигентного ведущего шоу «Ответный удар», в котором, эксперты с депутатами избивали польских журналистов. Только этот был без очков, а держал перед глазами стеклянную пластину, прикрепленную к палочке, похожую на старинный лорнет.
Так, это и есть настоящее, вздохнул, обреченно Сидор Нет у меня другого.
Тут похоже без пыточной не обойтись, вставая, произнес интеллигентный, застегивая кафтан. Крепкий орешек нам достался, а мне пора идти. Пусть тогда Ермило с ним поработают ночью. А завтра утром, мы его на Лобном месте прилюдно допытаем. А то уже народ соскучился по настоящим зрелищам.
Это мы всегда с удовольствием, загоготал в ответ кривой мужик, держащий Сидора.
Только не изведите, его совсем, Погрозил пухлый ему пальцем, и что-то взяв со стола, направился к выходу.
Ну, что тебе трудно было сознаться, с сожалением, произнес дьяк, из-за стола, Теперь тебе больно сделают и мне допоздна тут с тобой оставаться. Может все-таки сразу сознаешься?
В чем, не понял Сидор.
Что ты польский агент. Засланный смуту учинить в Кваскве, против боярской думы и очередного Лжедмитрия на трон поставить собираешься.