Если Людочка и видела когда-то захолустье, то это было заграничное захолустье. Модное, курортное. Уютные деревушки в горах, маленькие ресторанчики, где подавали удивительно вкусные блюда с непременным сыром. И все выглядело так мило, аккуратненько, чистенько, люди были добрыми и приветливыми, оттого что жили в достатке, сервис великолепный, лыжные трассы безопасные.
На этот раз самолет приземлился в крошечном аэропорту, и из города они очень долго ехали куда-то на такси по узкой, плохой дороге. Людочка устала и задремала. А когда проснулась, то почувствовала, что ее жестоко обманули. Окружающий пейзаж ничем не напоминал Швейцарские Альпы. Никаких туристов в ярких куртках, горы, стоявшие вокруг стеной, выглядели грозно, погода же вдруг начала портиться.
— Тимка, куда ты меня привез? — ахнула она. — Это же дыра!
— Я здесь вырос, — тихо сказал Тимур.
— Бедненький!
— Отчего же? Мама привезла меня сюда, когда мне было лет шесть. Степь — моя первая родина, а горы… Это просто горы. Пошли.
Он привел Людочку в какой-то старый дом. Она никак не могла прийти в себя. Какое убожество! И эта чужая старушка, которую обязательно надо целовать в морщинистые щеки! А от нее, между прочим, пахнет чесноком!
«Фу!» — тайком поморщилась Людочка.
Тимур меж тем перебросился с бабушкой несколькими словами на каком-то странном, гортанном языке. И тут же принялся хлопотать по хозяйству. Людочка злилась до самой ночи: здесь она видела мужа еще меньше, чем когда лежала дома больная. Ей отвели маленькую комнатку, где не было даже телевизора, и Людочка от скуки два часа подряд красила ногти, экспериментируя с лаками различных цветов. Наконец ее позвали к ужину.
Морщинистая старушка выглядела совершенно безразличной. Они с Тимуром сидели за столом, словно два восточных идола. В замечательном лице Людочкиного мужа вдруг словно растворились тонкие европейские черты, и он показался ей большим мудрым змеем. Загадочный, бездонноглазый.
— Тимка, я есть не хочу, — опять начала капризничать Людочка. Мысль о том, что придется есть из глиняных тарелок в этом ужасном доме, казалась ей ужасной. — Пойдем спать.
— Хорошо. — Муж поднялся из-за стола и опять сказал несколько гортанных слов на незнакомом Людочке языке.
В спальне она просто вцепилась в Тимура:
— Что ты ей все время говоришь? Что?
— Напоминаю, что ты гостья.
— А может, надо напомнить, что я твоя жена?
— Она этого не оценит, — усмехнулся муж.
— Да? Я для нее такая плохая?
— Давай спать.
— А когда на лыжах? Завтра, да?
— Погода портится, — неохотно сказал Тимур.
— Ну если еще и лыж не будет! Да я с ума сойду от скуки! Немедленно хочу домой! Ты слышишь?
— Хорошо. Ты обязательно получишь то, что хочешь. Спи.
Утром голодная Людочка все-таки решилась позавтракать. «Швейцария! — с тоскойдумала она, глядя в глиняную тарелку. — Коттедж со всеми удобствами! Спутниковое телевидение!» Горячей воды в доме не было, и Людочка даже боялась думать о том, как и чем здесь моют посуду. Тимур вдруг исчез, оставив ее наедине со старухой, и вернулся только через час, подбрасывая в руке ключи от машины:
— Вот. Арендовал за умеренную плату. Довольна?
Когда Людочка увидела старые «Жигули», она просто застонала:
— Ох! И это поедет?
— Извини, иномарок для высоких гостей здесь никто не держит.
Покататься на лыжах в тот день им так и не удалось. Еще несколько лыжников, которых неизвестно каким ветром занесло в это захолустье, с тоской глядели на серое небо:
— Буран будет. Интересно, надолго?
Тимур долго и очень внимательно разглядывал пологий горный склон. Потом обнял Людочку за плечи:
— Смотри! Вот здесь здорово кататься, правда?
— Да, красиво, — согласилась она.
— Если утихнет буря, обязательно придем сюда. Очень удобный склон, даже такая лыжница, как ты, не разобьется.
— Что значит — как я? — обиделась Людочка. — Я замечательная лыжница!
Муж никогда не спорил с Людочкой. Она вдруг вспомнила, что не слышала от своего Тимки ни одного резкого слова. О чем он все время думает? Непонятный, загадочный человек. Но какой же красивый!
Ночью они лежали в маленькой комнатке под теплым одеялом и слушали завывание метели. Тимур пытался рассказывать Людочке о своем детстве, но она почти не слушала, сладко дремала. Угораздило же его вырасти в такой дыре! А ее — сюда приехать! Нет, хватит глупостей. Не надо Людочке ни его родственников, ни этих воспоминаний о прошлом. Он уже много лет живет в Москве, закончил престижный институт, работает в туристической фирме. Он русский по паспорту и одевается по-европейски. Ест нормальную еду, пользуется всеми удобствами и хорошей машиной. Ну, лазил когда-то в детстве по горам, стрелял каких-то там горных баранов. Или не баранов? Господи, о чем он говорит-то?