И так четыре раза. Тут, конечно, я забеспокоилась протащила его по всем анализам, УЗИ, МРТ, ну, в общем, на всей аппаратуре. Все органы в порядке, но С- реактивный белок показывает острое текущее воспаление! Неизвестно где. Только что к гинекологу осталось проводить, через силу пошутила она.
Давай его ко мне! предложила Нина Петровна. Такие же симптомы у некоторых ревматических болезней.
Марина замялась.
Он слепнуть начал! Наконец, сказал она.
С нашей спецификой это никак не связано, конечно, но мало ли что! А я с перепугу дала ему направление в офтальмологическую клинику.
Она открыла принесенную папку.
Вчера он принес результат обследования, и протянула Нине Петровне лист.
Атрофия зрительного нерва, прочитала диагноз Нина Петровна. В графе назначений было написано много препаратов и добавлено: «ЕТС» то есть срочно.
Но причина не офтальмология, указала ей на дальнейший текст Марина. Указано: «Острые воспалительные процессы, происходящие в организме. Механизм неизвестный.
Нина Петровна, врач с почти полувековым стажем, молча откинулась на стуле, и, помолчав, резко спросила:
Где пациент?
Сидит у кабинета, испугавшись ее тона, ответила Марина и ввела его в кабинет.
Евгений Михайлович! представился тот.
Нина Петровна задала ему некоторые вопросы, провела визуальное и пальпированное обследование и попросила подождать в коридоре.
Потом долго и молча изучала медицинскую карту обследования, анализы, историю лечения и позвонила дежурной медсестре:
Обход переносим на полчаса!
И уставившись каким-то туманным взглядом на Марину, сказала:
Сгубила ты, кажется, девочка, этого человека!
Так все плохо? упавшим голосом спросила Марина.
Хуже нет!
Болезнь эта, по предварительному мнению Нины Петровны не имеет никакого отношения к неврологии. Это могло быть одно из редких иммунных болезней, когда клетки начинают вести себя как киллеры, и воспаление идет по всему организму на клеточном уровне.
И поскольку из-за поставленного неправильного диагноза болезнь долгое время не лечили, то справиться с ней в этом состоянии было уже проблематично. И даже если сейчас прямо с сегодняшнего дня удастся ударными дозами гормонов заглушить ее, для дальнейшего текущего лечения а на это уйдет года три. Но слепоту я уже не остановлю! Это одно из последствий. Атрофия зашла слишком далеко. Мертвых не воскрешают! закончила Нина Петровна.
Марина сидела, как убитая.
Заявите?!
Нина Петровна как-то странно посмотрела не нее:
Я нет, Он сам заявит. Или его семья. У него есть семья?
Не знаю.
Нина Петровна вдруг перешла на официальный тон и, наклонившись к ней, зло спросила:
А ты о чем думаешь, Марина Сергеевна?! Ты о нем лучше думай!
И встав со стула, приказала:
Переведи его ко мне, все документы на стол. И видимо опомнившись, произнесла, Будем надеяться!
И уже совсем примирительно:
У меня за всю мою практику было только два таких диагноза. Редкая болезнь.
И оба ослепли?
Один.
Вечером, придя домой, Марина вдруг сказала пришедшему раньше нее и накрывшему на стол мужу:
Налей мне водки!
Пить начала? сыронизировал муж.
Может, и начну! В клятве Гиппократа об этом ничего не говорится!..
Утром, после планерки, позвонила Нина Петровна:
Зайди ко мне в двенадцать.
Что-нибудь случилось?
Придет жена твоего Евгения Михайловича. Узнала, что его перевели в мое отделение и хочет объяснений. Я бы хотела, чтобы эти объяснения дала ей ты.
Я вам полностью доверяю, любые объяснения, которые вы сочтете нужными!
Ты что, в кусты?! Нет уж, девочка, я не хочу, чтобы между нами были подозрения! И вот что я тебе скажу: я бы не хотела, чтобы эта история дошла до главного врача. Сама знаешь, как он к тебе относится!
Марина знала, главврач не любит, чтобы ему перечили, Марина не терпела, когда ей указывали на ее место. Место ее так, шестерка!
В двенадцать в кабинете заведующей ревматологией сидела грузная, но, впрочем, ухоженная женщина. Рядом сидел, казавшийся еще меньше по сравнению с ней, Евгений Михайлович.
Нина Петровна коротко объясняла, что все проблемы у больного от другой болезни, о которой можно было узнать только после дальнейшего результата их лечения в неврологическом отделении и последних анализов.
Значит, полгода лечили его от насморка, а на самом деле был рак?! сходу сообразила жена. Это я образно. И что же теперь будем делать?
Будем лечить, ответила Нина Петровна.
А глаза?
Мы будем делать все возможное, но произошли, боюсь, необратимые изменения.
Женщина повернулась к Марине:
Какой же вы врач?!
Я врач, стараясь не реагировать на властный окрик женщины, ответила Марина. Да и у врачей, как и у всех, также бывают ошибки. Я виновата, но человеческий организм не примитивная мясорубка!
Болезни очень разные, подтвердила Нина Петровна, симптомы разные и очень похоже на неврологию.
Вы мне зубы не заговаривайте, взорвалась женщина я отдала в клинику больного мужа, получила слепого!
Вы отдали в клинику больного мужа. В том, что я допустила ошибку в диагнозе, сознаюсь! Да, я виновата. Ваша воля требовать любого наказания! Но криком, как и наказанием, здесь не поможешь!
Кать! Ну, что ты кричишь?! Действительно не поможешь, вдруг мягко сказал Евгений Михайлович, Может все обойдется!
Сиди уж, заступник! крикнула женщина, слепого тебя по улицам она водить будет что ли?! кивнула она на Марину. В общем, я хочу заявить главному врачу.
Врачебная жизнь в больнице утихала рано. В четыре пять часов. В ординаторских и врачебных кабинетах, больничная жизнь продолжалась только дежурными врачами и младшим медицинским персоналом, которые будут здесь до утра.
В это время, освободившись от всех актуальных дел, и любил разбирать полеты и вести прием посетителей главный врач.
В этот наступивший вечер и ждала у него в кабинете вся компания Марина, Нина Петровна и жена Евгения Михайловича. Сам пациент от встречи отказался, мрачно кивнув на жену, Её одной хватит!
Выслушав все монологи, главный неожиданно не стал произносить длинные речи и просто спросил, обращаясь к женщине:
Врачебная ошибка, понятно, никто не спорит. Проведем служебное расследование и в зависимости от степени врачебной ошибки, Марине Сергеевне будет наказание. Вас мой ответ устраивает?
Нет, твердо сказала женщина, Таких врачей нужно увольнять!
Хорошо, главврач минутку помолчал и продолжил. Давайте представим, что я уволил врача, хотя я обязан действовать по инструкции и в соответствии с выводом служебного расследования. Что мы получим? Больница лишится хорошего специалиста, да молодого, но уже очень опытного. Не так легко подобрать и не просто врача, а заведующего отделением. На некоторое время лечебная работа в отделении деморализуется. Больные останутся без должной помощи. Придет новый заведующий! Пример Марины Сергеевны всегда будет у него перед глазами и у других врачей. Врачебные ошибки тяжелые ошибки! Но они бывают! И чего уж там увольнять за них! Давайте просто всех пересажаем! Врачи учатся восемь лет. И еще десять работают, чтобы стать настоящим врачом. Нет, извините меня, но я не отдам Марину Сергеевну!
Я вам, конечно, приношу извинения. Сделаем все возможное для вашего мужа. Я установлю за ходом лечения личный контроль!
Марина по вечерним, слабо освещенным улицам города возвращалась домой. Шла медленно, домой не хотелось. Хотелось сесть где-нибудь в одиночестве в пустом кафе, долго сидеть над чашкой кофе, смотреть в занесенные снегом окна и думать, думать
***
Зимняя ночь погасила окна на всех этажах спрятанной в городской роще больнице, и лишь на последнем из них слабо светилось окно кабинета дежурного персонала.