19
20
Где я нахожусь? он обхватил обеими руками голову и, не зная как обращаться к врачу, вопросительно поглядел на него.
Вы находитесь в полевом лазарете 8-й Армии РККА
21
Как же вас занесло в наши палестины?
Дмитрий Анатольевич снова вздохнул: Война Все смешалось в доме Облонских
22
***
Доктор оказался прав, утром Лавр чувствовал себя значительно бодрее. Голова ещё слегка кружилась, но мозг уже не бултыхался, а сидел тихо, лишь иногда напоминая о себе лёгкой болью. Ему принесли миску пшённой каши и кружку с морковным чаем. Он с аппетитом поел и потянулся за папиросой.
А вот от курения настоятельно рекомендую воздержаться, произнёс Дмитрий Анатольевич, который внимательно за ним наблюдал, вас не тошнит от приёма пищи? Это очень хороший признак! Дайте организму прийти в норму.
В дверь просунулась лохматая голова: Доктор, пленную контру комиссар к себе требует.
Они вышли на узенькую сельскую улицу. Через два дома Раев остановился и указал на приземистую избу с красным флагом, криво прибитым к козырьку: Вам сюда. Назад дорогу найдете?
Лавр усмехнулся: Если доведётся Но при любом стечении обстоятельств, я вам весьма признателен за верность клятве Гиппократа.
Он, не оборачиваясь, поднялся по трём скрипучим ступенькам, резко выдохнул, открыл дверь и шагнул в хату.
Здрав у него перехватило дыхание, ноги вдруг стали ватными и он прислонился к косяку, не в силах шагнуть вперед. За столом в кожаной куртке, кубанке с красной лентой и маузером в тяжёлой деревянной кобуре сидела Людмила. Она подошла к двери, не торопясь, заперла и вдруг, резко повернувшись, обхватила Лавра за шею и неожиданно навзрыд по-бабьи заплакала: Господи! Слава Богу, живой! Я же случайно назад вернулась, папку с постановлениями Реввоенсовета
23
Слезы ручьём текли по лицу, спазм перехватил горло, и Лавр никак не мог взять себя в руки: Дай воды сдавленно произнёс он.
Наконец они пришли в себя и сели за стол. Людмила налила чаю: Через два месяца после начала войны я вернулась из ссылки домой. Успела получить от тебя письмо, где ты писал, что отправляешься в действующую армию и всё
Я писал тебе с фронта, на сибирский адрес, надеялся, что письма перешлют. В 1918 году, в мае, приехал в Армавир, хотел найти твоих родителей, но мне сказали, что они уехали, а куда никто не знал.
Она горько усмехнулась: В мае 18 го они уже были в Вене, там у нас Людмила запнулась, у них небольшая недвижимость. Был жуткий скандал, когда я наотрез отказалась с ними ехать. Отец меня проклял, она помолчала, наверное, это были самые тяжёлые дни в моей жизни.
Господи Людмила! Как ты оказалась в Красной Армии? Вот это всё он показал рукой на кожанку, маузер и стоящую в углу лёгкую шашку с серебряным набором, откуда? Зачем?
А где я должна была оказаться? она искренне удивилась Я в партии с 1906 года, прошла ссылку! Моё место здесь, среди товарищей. Лучше скажи, что ты здесь делаешь? Впрочем, можешь не отвечать, пробирался в Новороссийск?
Да, коротко ответил Лавр, и дёрнув щекой заросшей недельной щетиной, продолжил, да, я пробирался в Новороссийск, чтобы уехать из этого ада, где с меня, боевого офицера, сорвали погоны и затоптали их в грязь на моих глазах. Где солдаты подняли на штыки полковника, который всю свою ратную жизнь пёкся об их благе и ел с ними из одного котелка! Не знаю, что я буду делать на чужбине, но здесь я оставаться не хочу! Я подданный Российской империи, которой более не существует ни в политическом, ни в физическом смысле. Есть территория под названием Евразия, а ей я не присягал!
Спокойно выслушав гневную тираду, Людмила, не повышая голоса, произнесла: В Новороссийск ты уже не успел. Сегодня утром последний корабль вышел из порта. То, что осталось от Добровольческой армии, кажется, Зюнгарский полк и остатки донцов эвакуированы в Крым, к Врангелю, но мы их и там достанем. Пойми, белое движение как единая боевая единица перестало существовать. Донские, кубанские и терские казаки приняли условия капитуляции. Давай, Лавр, вместе строить новую, свободную жизнь. Твоё будущее здесь, в России. Нет Российской империи, в голосе проскакивали незнакомые Лавру интонации Но есть Россия, которую надо поднимать с колен и выводить из разрухи, и вот ещё её голос вдруг смягчился, а глаза предательски заблестели. Она раскрыла папку и достала небольшую фотографию: Это твой сын.
Ему показалась, что он ослышался: Сын??? Господи, почему ты молчала?
Я не молчала, а сказала тебе при первой же встрече, она улыбнулась и сразу же превратилась в прежнюю Людмилу из прошлого. Теперь как дворянин, офицер и просто порядочный человек вы обязаны на мне жениться!
Лавр долго молчал, осмысливая услышанное: Как его зовут?
Виктор. Он у моей тёти в Армавире. Чудесный мальчуган, и со временем будет очень похож на тебя. Насчёт женитьбы я, конечно же, пошутила.
Я не смогу без тебя, тихо сказал он. Людмила встала, подошла к нему сзади, обняла, прижалась к его затылку и тихо сказала: Я тоже, но ведь ты хочешь бежать из России
Лавр помотал головой: Не знаю ничего не знаю, но потерять тебя снова я не смогу
Она поцеловала его в макушку, вернулась на свое место и, положив по-мужски сжатые в кулаки руки на стол, сказала: С женитьбой, до победы мировой революции, мы подождём. Давай подумаем, как жить дальше?
Не знаю, он снова покачал головой Но воевать против своего народа не буду.
А защищать будешь? спросила Людмила Меня, Витюшку, родных, землю, на которой ты вырос?
Лавр не успел ответить. В дверь постучали, и на пороге появился красноармеец: Разрешите, товарищ Донская? Командир второго эскадрона до вас послал. Личный состав на занятия для изучения Азбуки Коммунизма
24
Сейчас иду, ответила она, и встала, расправив гимнастерку, что у нас сегодня?
Параграф 49. Там про это он собрал лоб в гармошку и через мгновение радостно выпалил: Вот! «О материальной возможности осуществления прав рабочего класса», а потом эскадронный про положение на фронтах расскажет.
Людмила посмотрела на Лавра, боец по своему расценил её взгляд и потянул из кобуры наган: А их благородие я сейчас, в карцер возверну и караул приставлю.
Лавр Павлович Ермаков, старый проверенный товарищ, и в конвое не нуждается, она строго взглянула на него, свободен, скажи, что через пять минут начнём.
Когда дверь закрылась, Людмила выдержала паузу, и как о решённом, сказала: Я на политчас, а ты подумай о том, что будем делать дальше. Прежде всего, надо решить, что ты делал по дороге в Новороссийск.
Затем достала из стола папиросы, положила сверху фотографию сына, чмокнула его в щёку и вышла.
Лавр закурил и взял фотокарточку в руки. На него смотрел, насупив сросшиеся брови, вихрастый белобрысый мальчуган в светлой рубашке и длинных штанах с помочью через плечо. «Я тоже в детстве блондинистый был», мелькнула мысль, и на мгновение, неведомая сила перенесла его в прошлое. Он вдруг отчетливо ощутил запах нагретого южным солнцем разнотравья и голос матери: Лавруша, давай быстренько домой! Обед стынет!
Из-под крепко зажмуренных глаз покатились слёзы. Лавр вытер их и судорожно затянулся. Прошлое не отпускало Мать, отец, бабушка, двоюродный брат, погибший под Перемышлем. Он явственно видел их лица и слышал до боли знакомые голоса.
Звук хлопнувшей двери разорвал цепь воспоминаний и вернул его в реальность. Людмила села за стол, налила себе чаю и, сделав несколько глотков, спросила: Скажи Лавр, у тебя есть или может, были родственники в Новороссийске?
Почему были, у меня там тётя, мамина сестра, он взял в руки фотографию и вопросительно посмотрел на неё, я оставлю себе?
Да, конечно кивнула она, ты знаешь её адрес?