Даже сравнивать невозможно, ответствовал Кованько. Одно дело несколько часов в воздухе, и совсем другое многие тысячи верст.
А в чем же разница?
Разница оказалась весьма существенной. Монгольфьеры требуют постоянной работы горелок, горючее быстро кончается. Это значит, придется регулярно опускаться, забирать баллоны с горючим, снова взлетать и так без конца, что, конечно, сильно затормозит полет. Но дело даже не в этом.
А в чем? полюбопытствовал Загорский.
Дело в том, что далеко не везде на российских просторах, не говоря уже о Китае, можно будет найти это самое горючее. Нестор Васильевич вынужден был согласиться, что сие вполне соответствует истине.
Голубчик, Александр Матвеевич, взмолился тайный советник, мы кровь из носу обязаны добраться за месяц до места. Дело государственной важности. Придумайте же что-нибудь А я уж в долгу не останусь.
Кованько нахмурился и стал чесать свой горбатый нос. Чесал он его, наверное, с полминуты, не меньше.
Уж и не знаю, наконец проговорил он с величайшим сомнением. Разве что розьер попробовать?
Патрон уставился на него с надеждой: что за розьер такой? Кованько объяснил, что все аэростаты делятся на три категории. Первая это монгольфьеры, они летают от нагнетения в шар горячего воздуха. Вторые шарльеры, они наполняются каким-нибудь летучим газом, например, водородом или метаном. Такой газ не требует горючего, и лететь может очень долго. Однако им почти невозможно управлять, то есть поднимать и опускать его в воздушных слоях, как монгольфьер, и тем самым ловить попутный ветер. Но есть третья разновидность аэростатов розьер. У него две камеры, две оболочки. В верхнюю закачан газ, обеспечивающий шару летучесть, а в нижнюю идет горячий воздух из горелки, установленной прямо под нижней камерой. Благодаря этому можно менять высоту и ловить попутный ветер. Для дальних полетов идеальный вариант, но
Что но? Николай Гаврилович пожирал поручика глазами. Какое еще там «но»?
«Но» оказалось очень серьезным. Все доступные для закачивания в розьер газы были либо ядовиты, либо взрывчаты и огнеопасны.
Иными словами, воздухоплаватель на розьере рискует либо отравиться, либо взорваться? подытожил Нестор Васильевич.
Рискует, развел руками Кованько. Хотя при умелом обращении с горелкой шансы на благополучное завершение полета имеются.
Тайный советник торжествующе поднял палец вверх: шансы имеются! И, судя по тому, что розьер используется в воздухоплавании, шансы эти очень велики.
Увы, ваше высокопревосходительство, не используются, вздохнул поручик. После того, как первый розьер с его создателем потерпел крушение, на розьерах больше не летают. Это признано слишком рискованным.
На патрона было жалко смотреть. Он, только что исполненный надежды и воодушевления, увял, словно аэростат, из которого выпустили воздух.
А все-таки попробовать можно, внезапно сказал Загорский. Только нужно покрыть верхнюю камеру изолирующим составом и правильно выбрать газ. Нам нужны газы с низкой молекулярной массой. Александр Матвеевич, какие из них нам доступны?
Водород, метан и аммиак, отвечал Кованько.
Водород имеет большую подъемную силу и безвреден для человека, однако взрывоопасен, размышлял Загорский. Метан почти не ядовит, дешев, но тоже весьма горюч. И, наконец, аммиак. Тоже недорог, почти не горюч, но довольно ядовит. Что бы выбрали вы, Николай Гаврилович?
И он посмотрел на патрона. В глазах того блеснула надежда.
Что ж, сказал он задумчиво. Я бы, пожалуй, выбрал аммиак
А если оболочка будет нарушена и газ пойдет наружу? полюбопытствовал Загорский.
Тайный советник отвечал, что на этот случай надо иметь на борту фильтрующие маски Стенхауза. Аммиак очень вонюч, и если что-то случится, у воздухоплавателя всегда будет время защититься, после чего он сможет спустить аэростат на землю.
Поразмыслив, Кованько согласился, что в таком подходе есть свой резон.
Сколько времени вам потребуется, чтобы соорудить розьер? спросил Загорский.
Кованько что-то прикинул в уме и отвечал, что на основе имеющихся материалов они смогут сделать это дня за три. Вот только, сказал поручик, все предприятие потребует разрешения вышестоящего начальства и серьезных финансовых вложений.
На этот счет не беспокойтесь, с легким облегчением проговорил тайный советник. Разрешения и финансы это уж моя забота. Главное, чтобы Нестор Васильевич долетел в Китай ко времени
Глава вторая
Восемь тысяч верст пустоты
Кованько не обманул: спустя три дня розьер был готов к полету.
Загорский вместе с тайным советником снова стояли на Волковом поле и созерцали висящий прямо над землей огромный шар бледно-синего цвета. Аэростат был отдаленно похож на вставшего на хвост огромного пузатого кита. Сходство усиливала пассажирская корзина или, иначе, гондола, стоявшая под ним на земле. Кита, очевидно, поймали рыбацким неводом именно поэтому тело его было покрыто сетью из шелкового шнура, связанного в виде петель. Внизу петли спускались с шара отдельными нитями, которые привязывались к подвесному кольцу. К этому же кольцу крепились стропы пассажирской корзины, якорь и балластный канат гайдроп. Возле корзины суетились несколько фигур это были подчиненные поручика Кованько.
Александр Матвеевич выделил вам для полета двух опытных воздухоплавателей, сказал его высокопревосходительство. Надо бы трех, но каждый человек увеличивает вес и сокращает дальность беспосадочного полета. Так что придется вам поработать самому и выполнять на шаре обязанности юнги.
Загорский молча кивнул. Подошел Кованько, побледневшее на холоде лицо его было возбужденным.
Ну, господин полковник, сказал он, обращаясь к Нестору Васильевичу, все сделали, как вы просили. Признаться, я до сих пор не очень-то верю в успех вашего предприятия, но если получится, это будет исторический прорыв в воздухоплавании. Даже если вы не все восемь тысяч верст пролетите, а хотя бы тысячу уже станет необыкновенной удачей.
Ну, у меня выбора все равно нет, отвечал Загорский, мне долететь нужно. Тут уж или пан или пропал.
Кованько разъяснил, что оболочка с аммиаком дает аэростату возможность висеть в воздухе сколько угодно. Горелку же они будут использовать только для взлета, приземления и перемещения в атмосфере в поисках попутного ветра.
Главное, не повредить оболочку с газом, закончил свою речь поручик. Будем надеяться, что наши русские помещики не откроют на вас охоту и не начнут сдуру палить в шар.
Пусть палят, беспечно отвечал Нестор Васильевич, нет у помещиков такого ружья, чтобы на полторы версты вверх добивать. Меня больше волнует, как бы наши доблестные войска не приняли нас за шпионов и не открыли артиллерийскую стрельбу.
Оказалось, его высокопревосходительство уже обо всем позаботился: отправил нужные телеграммы командующим всех военных округов.
Ну, значит, и волноваться не о чем, кивнул Загорский и поглядел на Кованько. Александр Матвеевич, не пора ли на борт?
Прошу, сказал поручик.
Они проследовали к аэростату. В нем уже зябко переминались два нижних чина, с которыми коллежский советник должен был совершить исторический полет.
Подпрапорщик Маковецкий, представил их Кованько, фельдфебель Алабин.
Унтеры синхронно отдали Загорскому честь. Нестор Васильевич улыбнулся и кивнул каждому отдельно. Делать это приходилось немного снизу вверх, потому что оба нижних чина, не дожидаясь Загорского, залезли в корзину.
Техника безопасности, объяснил Кованько. Инструкторы поднимаются на борт первыми. Если вдруг шар унесет порывом ветра, они знают что делать, а вы нет. Поэтому пассажир оказывается в аэростате последним.