Коллежский советник полюбопытствовал, с какой же скоростью летело это чудо?
За 23 минуты было покрыто расстояние в 8 верст, голос подпрапорщика был исполнен такой гордости, как будто это он сам, своими руками смастерил дирижабль и летал на нем в небеси, яко ангел.
Загорский быстро прикинул скорость. Получалось не слишком быстро, примерно то же самое, что и их собственный аэростат.
Да, но это лишь начало! возразил Маковецкий. Двигатели будут совершенствоваться, а дирижабли ускоряться. И уже очень скоро, я уверен, небеса заполнятся дирижаблями, с огромной скоростью переносящими пассажиров в самые отдаленные уголки земли, в том числе и такие, куда не ступала нога человека!
Нестор Васильевич улыбнулся ему нравился энтузиазм подпрапорщика. Он поглядел на фельдфебеля, который смирно сидел на скамейке и смотрел прямо перед собой, в пустые бледные небеса. Что, интересно, думает на этот счет любезнейший Семен Семенович?
Я думаю, что пора бы одеться потеплее, отвечал тот.
И действительно, когда они взлетали, внизу температура была минус пять по Реомюру. Однако шар поднялся уже выше двух тысяч саженей и, если верить бортовому термометру, вокруг стоял двадцатиградусный мороз. Впрочем, это было ясно и без термометра, по одним только ощущениям.
Нестор Васильевич ознакомил своих спутников с китайской концепцией согревания. Суть ее состояла в том, что надевать нужно не одну большую теплую шубу, как принято в России, а много разных одежек одна на другую. С точки зрения физики такая концепция выглядела вполне корректно. Между слоями одежды скапливался воздух и оказывал изолирующее воздействие, то есть не допускал холода к телу.
Не смея перечить старшему по званию, унтер-офицеры напялили на себя разные кофты и фуфайки, сменили ботинки на унты и действительно очень быстро согрелись, несмотря на мороз и чувствительный ветер. По счастью, кроме фильтрующих масок Стенхауза предусмотрительный поручик Кованько приберег для них обычные тканевые маски, из числа тех, которые используются на Крайнем Севере. Воздухоплаватели надели их на лицо и чувствовали себя теперь вполне сносно.
Однако, если ночью будем замерзать, сказал Загорский, придется все-таки спуститься пониже.
Алабин торжественно объявил, что на крайний случай припас он фляжку с водкой. Однако заявление это вызвало у коллежского советника неожиданное противодействие.
Водка для такого случая не годится, сказал он строго.
Маковецкий удивился: как, то есть, не годится? Замерзших всегда растирали спиртом и отпаивали водкой. Загорский отвечал, что водка действенна, только если человека уже перенесли в теплое помещение, или это можно сделать в ближайшее время. А вот выпить водки и остаться на морозе верный путь к переохлаждению. Он хотел добавить что-то еще, но тут Алабин перебил его.
Это что такое? проговорил он, указывая рукой за спину Нестора Васильевича.
Загорский обернулся и переменился в лице. Вдалеке, примерно в версте от них, воздух словно засыпало мелкими точками. Точек было много, почти целая туча, и туча эта летела прямо на них, буквально на глазах увеличиваясь в размерах. Выглядело это зрелище довольно зловеще.
Загорский вытащил из сундучка небольшую подзорную трубу, поднес к глазам.
Птицы, сказал он хмуро. Целая стая.
Неужели? изумился Маковецкий. Но откуда тут птицы, зима же
Хочу напомнить, что в России есть птицы, которые не улетают на юг, озабоченно заметил Нестор Васильевич.
Но это же мелюзга, так высоко они не поднимаются!
Ваша правда, никто из них не поднимается так высоко Загорский снова посмотрел в трубу и закончил, никто, кроме ворон.
Он передал трубу Алабину, и тот разглядел в стае знакомые клювастые силуэты.
Мать честная, побледнел фельдфебель, такая туча и прямо на нас! Они же нам шар пробьют!
Подпрапорщик Маковецкий, словно зачарованный, глядел на надвигающуюся прямо на них тучу. Казалось, будто древние проклятые духи вырвались из ада и сейчас поглотят и их аэростат, и их самих. Чудовищное это зрелище совершенно заворожило нижних чинов, которые, побледнев, без единого движения смотрели на сгущавшуюся на горизонте смерть.
Кажется, один только Загорский не потерял самообладания. Он вытащил из вещмешка револьверы и произвел несколько выстрелов в сторону стаи. Однако вороны, словно ничего не слыша и не чувствуя, продолжали лететь прямо на них.
Ничего не боятся, лярвы! приходя в себя, выругался фельдфебель. Что делать будем, господин полковник?
Уходить с линии атаки, холодно отвечал Загорский.
Да ясно, что уходить, но куда вверх или вниз? А что, если они за нами нырнут?
Нестор Васильевич думал не более пары секунд.
Полагаю, что эта высота для них предельная, выше они подняться не смогут! Включайте горелку!
Фельдфебель рванулся к горелке, вверх выстрелил столб пламени. Плавно набирая высоту, шар стал подниматься в небеса. Однако было слишком поздно птицы оказались уже в какой-нибудь сотне футов от них
Ну, матерь Божья и святые угодники, вывози! хрипло крикнул фельдфебель, не закрывая горелку, из который столбом уходило вверх пламя. Маковецкий упал на лавку и закрыл лицо руками.
Загорский неподвижно глядел на стаю, до столкновения с которой оставалось каких-нибудь пятнадцать-двадцать секунд. Внезапно лицо его осветилось новой мыслью. Он сунул руку в карман и вытащил оттуда небольшое зеркальце. Оно заманчиво блеснуло в его руках, Загорский ударил им о край корзины, в кулаке его осталась мелкая стеклянная крошка. Не медля ни секунды, Нестор Васильевич, швырнул осколки навстречу воронам. Падая, они ослепительно сверкнули под зимним солнцем. Стая смешалась, вороны ринулись вниз за соблазнительными блестящими штучками. Через секунду шар прошел сквозь то место, где только что парила воронья стая.
Ух, сказал фельдфебель, утирая мгновенно взмокший лоб, здорово вы их! Еще бы секунда-другая и врезались бы прямо в нас.
Маковецкий хлопал глазами: что случилось?
Его высокоблагородие осколками зеркала в стаю кинул, объяснил Алабин. А вороны обожают все блестючее, вот они и ринулись вниз ловить. А мы, стало быть, неминуемой смерти избежали.
Именно поэтому на кораблях держат впередсмотрящего, чтобы предупреждал об опасности, заметил Загорский. Он глянул на свою окровавленную ладонь, пошевелил пальцами и спросил у Алабина: Семен Семенович, не найдется ли у вас бинта?
Разумеется, у хозяйственного фельдфебеля нашелся не только бинт, но и запас йода. Ладонь Загорского смазали йодом и забинтовали. Фельдфебель, накладывая повязку, был мрачен.
Что вы, Семен Семенович, удивился Нестор Васильевич, пустяковая же царапина!
Да царапина-то оно так, хмуро пробормотал Алабин, а вот зеркало Не к добру зеркала бьются, особенно на высоте в три версты над землей.
Коллежский советник, однако, отвечал в том смысле, что если бы он не разбил зеркало и воронья стая пропорола им шар вот это бы точно было не к добру особенно на высоте в три версты над землей. Семен Семенович ведь наверняка верующий человек, православный А верующие не должны обращать внимания на дурные приметы и прочие пустяки, ибо сказано в Писании, что души праведных в руце Божией и не коснется их мука.
После этих слов Алабин несколько приободрился.
А и верно, сказал он, нечего на пустяки смотреть. А ладонь что ладонь до свадьбы заживет. Вы ведь, ваше высокоблагородие, не женаты?
Нестор Васильевич несколько комически развел руками: не обеспокоился пока столь важным вопросом.
И правильно, кивнул Алабин, и не надо торопиться. Жена, детки, это, конечно, радость, но и забота большая. Говорю как знающий человек.