Странствующая труппа - Лейкин Николай Александрович

Николай Лейкин

Странствующая труппа

Роман в двух частях

© «Центрполиграф», 2023

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2023

* * *

Часть первая

I

Актер Котомцев, рослый брюнет с гладко бритым лицом, вошел в номер провинциальной гостиницы и, сердито швырнув свою складную порыжелую шляпу на диван, стал снимать с себя пальто.

 Чего ты швыряешь-то?  огрызнулась на него жена, худая, молодая еще женщина, разглаживавшая на столе маленьким утюгом шелковую юбку.

 А с того, что, кажется, мы в такое место заехали, что хуже Алеутских островов,  отвечал Котомцев, очутившийся в черной фрачной паре.  Это даже и не город, а посад.

 У головы был?

 Был и у головы, был и у полицейского надзирателя или пристава, что ли,  это две единственные власти, управляющие посадом.

 Ну и что же?

 Голова серый мужик, хоть и одет в крахмальную сорочку со стоячим воротничком, полицейский надзиратель истукан какой-то.

 Ну и что же они тебе сказали?

 Голова, спасибо ему, поставил графин водки, выставил кусок икры, селедку, сыру и мятные пряники к чаю, а надзиратель или пристав и того не сделал, а только спросил: «Паспорты-то у вас в порядке ли?»

 Насчет театра-то что? Насчет театральной залы?  допытывалась жена.

 Да нет здесь, оказывается, никакого театра, и никакой театральной залы нет.

 Зачем же мы сюда заехали?

 Да Суслов наврал, что в семьдесят девятом году он будто бы здесь концертами с живыми картинами хорошие сборы брал. Но говорят, что здесь вообще лет восемь уже никаких представлений не было. Восемь лет тому назад, говорят, приезжал какой-то цирк, но давал свои представления в парусинной палатке, разбитой на площади.

 Так где же мы-то будем давать спектакли?

Котомцев только развел руками.

 Все-таки ведь клуб есть и, наверное, при нем зала?  допытывалась жена.

 Здесь, матушка, такое место, что и слово-то «клуб» не всякий выговорит. Какой тут клуб. Ничего нет.

 Ну, ратуша В ратуше и должно быть зало.

 Есть. Но голова говорит: «Как бы Бог на нас не прогневался, если мы его под театр пустим». Вот какие понятия! Впрочем, полицейский надзиратель обещался его уговорить. А и уговорит, так как мы будем играть? Нет ни занавеса, ни декораций.

 Как же ты так опрометчиво привез нас сюда?

 Суслов Ему поверил. Теперь ежели уезжать отсюда в Быстринск с чем мы поедем? У меня денег всего только рубль тридцать копеек, и заложить нечего.

 Так что же мы будем делать?

 И ума не приложу. Попробовать разве дать музыкально-литературный вечер в ратуше, если надзиратель выхлопочет нам зало?

 Послушай Есть же здесь какие-нибудь актеры-любители Ты бы к ним обратился. Ведь где же-нибудь они дают свои спектакли. Не может быть, чтоб город был без любителей.

 Понимаешь ты, что это не город.

 И все равно, актеры-любители должны быть. Ты не спрашивал про любителей?

 Да я, матушка, так обескуражен, что

 А водку у головы, однако, и обескураженный пил.

 Ну, попреки Только этого недоставало.

Вошел Суслов худенький, корявенький, лет сорока мужчина в замасленном пиджаке и отрепанных серых брюках. Он держал что-то в кулаке, потряхивал им и говорил:

 Вороне где-то Бог послал кусочек сыру. Два с четвертью сейчас с одного купца в трактире на биллиарде выиграл.

 Ты что ж мне наврал, что здесь какие-то сборы брал!  крикнул ему Котомцев.  Здесь нет ни театра, ни театральной залы, ни декораций

 Вздор! Есть, есть. Все есть. Мы в мыловаренном заводе тогда играли. Там и декорации были, и занавес,  отвечал Суслов.  Нет, ты вообрази, комику Бог два рубля с четвертаком послал. Ежели так каждый день пойдет дело, то и умирать не надо.

 В мыловаренном заводе?

 Да, в мыловаренном заводе. Там когда-то был мыловаренный завод.

 А где этот мыловаренный завод?

 А это за городом будет. Недалеко, но все-таки версты полторы Там и декорации, там и Занавес мы, впрочем, тогда из мебельного ситцу делали.

 Хватайся, Анатолий, скорей хоть за мыловаренный завод,  сказала Котомцеву жена.  Съезди. Посмотри

 Да ведь этот мыловаренный завод был в семьдесят девятом году, а существует ли он теперь? Может быть, давно уж развалился или сгорел,  сказал Котомцев.

 Существует, существует. В нем еще на Пасхе любители играли,  отвечал Суслов.

 Вот видишь, и любители есть!  подхватила жена Котомцева.  Суслов-то лучше тебя. Он все узнал.

 Да как же не узнать-то! Я сейчас с одним любителем в трактире водку пил. Здешний нотариус. Он даже просил меня, не будет ли ему какой-нибудь рольки, ежели мы спектакли ставить начнем.

 Видишь, видишь. А ты говоришь, что нет любителей. Чем бы вот у головы водку пить, ты бы лучше в трактире ознакомился со здешними жителями,  заговорила жена Котомцева.

 Ах ты, господи!  воздел руки кверху Котомцев.  Да не с тобой ли мы вместе решили, что надо прежде всего к голове идти с визитом!

 Тут, оказывается, и любительница есть. Самая ярая любительница. Жена лесничего,  рассказывал Суслов.  Она-то на Пасхе и устраивала спектакль. Поет даже С голосом Отличный рояль у ней есть, фисгармоника есть. Муж ее, лесничий,  скрипач. Это мне все рассказывали нотариус и тот купец, у которого я два с четвертью на биллиарде выиграл.

 Ну, скажите на милость, а Анатолий вернулся от головы и рассказывает мне, что здесь нет любителей!  всплескивала руками Котомцева.

 Все есть. Пианист даже есть, который может играть в антрактах спектакля. Он здесь часовых дел мастер и настройщик, а также и на вечеринки играть танцы ходит со своим пианино

 Поезжай сейчас, Анатолий, с Сусловым, и осмотрите мыловаренный завод.

 Душечка, ведь мыловаренный завод за городом В нем хорошо летом играть. Суслов ставил там живые картины тоже летом, жена лесничего давала спектакль на Пасхе, стало быть, весной, но кого понесет в спектакль за город глубокой осенью или зимой!  говорил Котомцев.

 Однако надо же где-нибудь играть, ежели другого места нет.

 А может быть, полицейский надзиратель выхлопочет нам у головы залу в ратуше. Тогда мы возьмем декорации из мыловаренного завода и будем играть в ратуше. По-моему, уж ежели ехать сейчас, то ехать знакомиться с лесничихой и с ней переговорить о спектаклях. Едем, Суслов!

 Позволь Как же я поеду к лесничихе, ежели у меня других брюк, кроме этих, нет,  отвечал Суслов.

 Да у тебя брюки вовсе не так плохи.

 Ну, все-таки У меня, видишь, есть брюки черные под фрак, я их купил у Десятникова, но они мне длинны, и их надо обрезать А эти

 Брось Ей-ей, можно и в этих брюках

 Однако вот ты во фраке Приличным манером

 Я сейчас к властям ходил с визитом. Полно тебе Пойдем.

 Сними фрак и оденься в пиджак, тогда я пойду

 Ах, какой несносный человек! Ну хорошо.

Котомцев отправился за занавеску переодеваться.

II

Спросив в трактире, где живет лесничий, Котомцев и Суслов отправились к нему на квартиру. Лесничий жил совсем на краю посада в не замощенной еще улице, в собственном небольшом, вновь отстроенном деревянном домике с мезонином. Окрашенный в желтую краску с зелеными ставнями, домик глядел опрятно и приветливо. Около него вместо тротуара были сделаны новые деревянные мостки. Впрочем, дабы дойти до дома лесничего, Котомцеву и Суслову пришлось шагать по изумительной грязи. Стояла осень. Был октябрь на дворе. Вскоре они остановились перед подъездом, выходящим на улицу, на медной дверной доске которого была выгравирована надпись: «Вадим Семенович Гусин», и позвонились в колокольчик. Им отворила горничная.

 Дома барин?  спросил Котомцев.

 Нет, они в отъезде.

 А барыня?

 Барыня-то дома  протянула горничная, подозрительно осматривая потертые пальто посетителей, и спросила:  А как об вас сказать? Кто вы такие?

 А вот передайте ей наши карточки,  сказал Котомцев и полез в карман.  Давай твою карточку,  отнесся он к Суслову.

 Откуда? У меня карточек никогда и не бывало.

Горничная взяла карточку, на которой под короной было написано: «Артист Анатолий Евграфович Котомцев», и захлопнула дверь перед самым носом посетителей. Через минуту она снова появилась в открытой двери и уж другим тоном заговорила: