Обмани меня нежно - Андреева Наталья Вячеславовна

Автор считает своим долгом предупредить, что все события, происходящие в романе, вымышленные, любое сходство с реально существующими людьми случайно.

Картина маслом

Манеж, антикварный салон

В Москве щедро цвела весна, кое-где скромно потупившими взор бесприданницами-вишнями, а где-то и парадными свечами каштанов, погода стояла прекрасная, и центр города мгновенно заполонили толпы туристов. Они бродили по Красной площади, группами, парами и порознь, ошалевшие от солнца и пива, щелкали фотоаппаратами, стреляли видеокамерами, лежали вповалку на зеленых газонах в Александровском саду, не обращая внимания на замечания таких же разомлевших от жары патрульных, и даже пытались купаться в фонтанах.

Он шел, потея в костюме и смертельно завидуя тем, кто плещется в фонтанах. Пока размякший полусонный патруль отсекал счастливцев и заставлял их вылезти из воды, они успевали побрызгаться всласть, особенно дети. Было неимоверно жарко, но отчаянно весело. Он с завистью смотрел на мороженое, которое ели все эти праздные люди, и с тоской – на пиво, которое они пили. Он не мог себе позволить ни того, ни другого. Не потому, что денег не было. Просто он шел работать. Сейчас, в жару, позволив себе лишь расстегнуть пиджак и слегка ослабить узел галстука.

В конце мая в Манеже открылась выставка-продажа антиквариата. Там можно было не только полюбоваться на произведения искусства, но и приобрести понравившуюся вещь в личную коллекцию. Для тугих кошельков, то есть для депутатов, крупных чиновников, больших бизнесменов и звезд шоу-бизнеса назначали особый день и пускали только по приглашениям. Им принадлежало право первой ночи, они устраивали смотрины и оценивали выставку-невесту, иногда сватали, остальным же посетителям приходилось довольствоваться дамой, накануне утратившей невинность.

По залам ВИПов водили с шампанским, с переводчиками, ведь среди устроителей салона было много иностранцев, которые охотно открывали свои запасники для московских бешеных денег, без зазрения совести взвинчивая при этом цены. Все равно купят. А куда их еще девать, деньги-то? Когда они бешеные? Когда уже куплено все, что нужно и что не нужно: дома и квартиры по всему миру, «Майбахи»-«Бентли», самолеты-яхты, юные жены и совсем еще девочки – любовницы, бриллианты для них и шиншилловые шубки, образование для детей, законных и внебрачных. Теперь вот искусство. Выгодное вложение средств: антиквариат в любые времена только растет в цене. За вход ВИПы, разумеется, не платили. Они сами подарки, спасибо скажите, что заглянули в вашу лавчонку! Мы ведь и в Париж можем слетать, и в Лондон не проблема. На дом все привозите? Вот спасибо! Так и быть, заглянем.

В первый день антикварный салон был закрыт для свободного посещения. Но уже на следующий прочие равные могли купить входной билет, который, кстати, стоил недешево, и побродить по залам, насладившись сполна экспозицией. Выставка работала в Манеже целую неделю. Хотя смотреть здесь особенно было не на что.

В этом он убедился, сделав обход по залам. Бедненько, а главное, спорно. Темнят господа иностранцы, везут в Москву всякий хлам, залежалый товар в надежде на неразборчивость богатых русских. Свои коллекционеры прижимисты и подозрительны, а тут беспредел, деньги ворованные, их надо куда-то пристроить, то, что с риском добыто в обход закона, так же и тратят – с риском, с шиком, – поэтому здесь можно все. Стены завешаны сомнительными Шагалами и Айвазовскими и не менее сомнительными полотнами современных художников, некоторые даже сами присутствуют, чинно сидят за столиками в ожидании покупателя. Он с первого взгляда научился отличать менеджера от художника, продавца от творца. Взгляд у них разный, у одних циничный, а у других виноватый. А лица... Лица большей частью скучные. У всех.

Самые интересные лоты, разумеется, ушли в первый же день, на приглянувшейся ему картине Пикассо висела табличка «продано». Едва взглянув на нее, он понял: это и есть то, за чем он сюда пришел. Маленькая, размером с тетрадный лист, в плоской, почти невесомой рамке, и, без сомнения, подлинник. Чувствуется рука мастера, в пятнах черной и белой краски, казалось бы, в беспорядке усеявших крошечный холст, угадывается зимний пейзаж. А как точно передано настроение! Картина неизвестная, из ранних, когда испанский гений только-только пробовал свои силы. Как она здесь оказалась? Да какая разница? Он немного полюбовался ею, тут же решив: беру! И табличка «продано» его нисколько не смутила.