Ковбоя я заметила еще до того, как он прошел через турникет на входе в клуб. На фоне этих пропитанных потом белых рубашек он был глотком свежего воздуха. Симпатичный. Такой аутентичный. На нем были выцветшие джинсы, потертые и заостренные ботинки, клетчатая рубашка и, конечно, изрядно потрепанная ковбойская шляпа. Он напоминал повзрослевшую и возмужавшую версию Джона Войта из «Полуночного ковбоя»[16]. Я была заинтригована, а потому направилась прямо к нему и сумела тут же завоевать его внимание.
Привет, начала беседу я.
Привет, ответил он.
Хочешь, я станцую для тебя?
Мы нашли подходящее место. Он сел на стул. Я опустилась к нему на колени, но не до конца половина веса приходилась на ноги. Если на самом деле опуститься на колени клиента, то вы не сможете свободно двигаться. Кроме того, это может задеть ваше Эго, которое будет шептать: «Только бы он не подумал, что я слишком тяжелая».
Свой танец я начала так же, как и каждый предыдущий: сделала глубокий вдох и посмотрела в его глаза особенно в левый. Я научилась этой технике в Тантре. Недоминантный глаз человека (левый если человек правша, правый если левша) считается вратами в душу. Не стоит беспокоиться о том, что вы случайно заглянете в душу человека без его разрешения или дадите кому-то непреднамеренный доступ к вашей. Эти врата остаются плотно закрытыми, если только вы действительно не захотите иного. Кроме того, большинство людей не могут выдержать продолжительный пристальный взгляд. Это слишком интимно. Я пользуюсь этим приемом по нескольким причинам: во-первых, это дает мне точку фокусировки (как танцору или артисту, вам удобнее будет работать, когда у вас есть то, на чем можно сфокусироваться). Во-вторых, взгляд в глаза, даже если ваш визави не смотрит на вас так же пристально или смотрит не более пары секунд, в моем случае помогает развитию эмпатии. Когда я смотрю кому-то в глаза, я вижу в этом человеке гораздо больше, чем кошелек с деньгами. Я вижу его уязвимость, голод и человечность. По крайней мере, для меня это превращает танец в более исцеляющий опыт.
У меня создалось впечатление, что Ковбой не новичок в этом приватном ритуале, но в то же время он немного застенчив. Он не смущался, но ему не хватало бравады, привычной для завсегдатаев Уолл-стрит. Я улыбнулась. Он улыбнулся в ответ. Посмотрела в его глаза, а он поймал мой взгляд и удержал его, не отводя глаз. Стриптизерша на сцене позади меня танцевала под мелодичный блюзовый ритм, который мне очень нравился, и мои бедра двигались в такт музыке. Я плавно вздохнула, не прерывая зрительный контакт с Ковбоем, и его взгляд цепко удерживал мой.
Песня почти закончилась, а мы все еще смотрели друг другу в глаза. Это было здорово! Такого почти никогда не бывало. «Ох, пожалуйста-пожалуйста, мысленно умоляла я, пусть этот момент не заканчивается, хотя бы еще одну песню!» И когда песня подходит к концу, а затем начинается следующая, я понимаю, что он действительно не прерывает танец. Но где же деньги? Черт! Он уже должен был что-то предложить мне. Я без удовольствия подумала, что мне придется поднять этот вопрос, но едва я собралась заговорить, как почувствовала то самое скольжение купюры между резинкой чулок и кожей. Я понятия не имела, откуда взялась эта купюра, так как не видела, чтобы он что-то доставал. Слава Богине! Дайте мне рок-н-ролльный ритм! В этот же момент включилась зажигающая мелодия Брюса Спрингстина[17]. Волна, которой мы стали вместе, превращалась в цунами. Наше дыхание шло в унисон. Создавалось ощущение, что мы находимся в каком-то коконе, который впитывает всю нашу энергию и возвращает ее нам. Наши взгляды оставались прикованными друг к другу.
А затем начались галлюцинации. Черты его лица изменились: как в сценах научно-фантастических фильмов, он превратился сначала в одного человека, потом в другого. По его взгляду я понимала, что он видит во мне нечто похожее. Такое со мной случалось много раз во время тантрических ритуалов, но я была удивлена, что Ковбой не находил это настолько пугающим, как я в свой первый раз. Ему это нравилось. Он двигался со мной в одном ритме, и казалось, что стул под нами готов сломаться. Я давно перестала беспокоиться о том, чтобы удерживать себя на весу. Мы сплелись, как один потный, мокрый, многорукий дракон, который умеет летать. Мы находились в клубе, но в то же время были и за его пределами. Мы слышали звуки и видели звезды из других измерений. Каждый атом в наших существах вибрировал от блаженства. Мы являлись частью всего, что могли воспринять, и одновременно находились в центре всего этого. Мы знали друг о друге все, как будто были знакомы целую вечность. И это чувство не заканчивалось.
Этого просто не могло происходить не там, не в том месте, но так все и было. У меня случился настоящий тантрический оргазм, который я испытала каждой клеточкой своего тела. Мой персональный полет к звездам и Богине, невероятный эротический опыт на коленях незнакомца в дешевом клубе. Как только эта мысль промелькнула в моей голове, я тут же отбросила ее прочь. Я была научена своим опытом, что единственное, что гарантированно положит конец этому волшебному полету, это критическое мышление, а потому я сделала глубокий вдох и посмотрела в его глаза. В тот момент наша связь с землей выражалась в деньгах. В конце каждой песни новая купюра каким-то образом возникала под резинками моих чулок. Они не гасили наш энтузиазм, но и никак не подпитывали его. Это просто часть ритуала.
В какой-то момент наш полет все же подошел к концу. Возможно, у него закончились наличные. Возможно, у меня закончилась энергия. Скорее всего, эти 20 минут страстных танцев просто выжгли из нас обоих всю эротическую энергию. Всю следующую песню мы просто сидели лицом к лицу, не двигаясь. Молча. Плавно покачиваясь. Улыбались друг другу. Наши глаза говорили о трепете перед тем, что только что произошло. Музыка по-прежнему звучала вокруг нас, но мы молчали. Он попытался заплатить мне еще раз, но я вернула ему купюру. Молча встала, и он сделал то же самое. Я хотела обнять его, но мне показалось, что это будет неправильно, а потому я просто протянула правую руку и положила ее поверх его сердца, слегка сжав пальцы. Он накрыл мою руку своей и легко сжал в ответ. Я едва заметно кивнула и ушла, после чего он медленно направился к выходу, прошел через турникет и, выйдя за дверь, растворился в тантрической истории города.
В августе я нечасто бывала в городе. Обычно я была где-то в лесу, проводила мастер-классы и участвовала в них. Я любила эти долгие, теплые дни семинаров. Они были наполнены весельем и чудесами, которые можно оценить, только будучи взрослым, когда тебя накрывает тоской и ностальгией по дням, проведенным в летнем лагере. Мои семинары фактически были таким летним лагерем для взрослых, для тех, которые, как оказалось, были очарованы сексом, духовностью и вопросами исцеления. Мы проводили семинары по всем значимым темам Нового века: Тантра, даосизм, шаманизм, эротический массаж, техники дыхания, траволечение, техники Рэйки[18], песнопения, танцы, ясновидение и практики по открытию сознания. Может быть, мы и были нью-эйджерами, но мы не были обывателями. Мы были воинами-мастерами. Не осталось ничего такого, чего бы мы не разобрали, не продышали, не проскандировали, не обработали или не промассировали. Мы посмотрели на наш стыд, наше горе, наши границы, наши раны и нашу радость. Мы прощали, принимали, обнимались, оргазмировали. Мы любили.
Мы жили полной жизнью. И были благодарны за то, что живем.
Годы эпидемии СПИДа наложили свой отпечаток на всех нас. Мы были людьми свободных взглядов. Среди нас были работники секс-индустрии, художники, учителя, массажисты, медсестры, писатели, бухгалтеры, директора по маркетингу, вице-президенты корпораций, астрономы и герпетологи. Кто-то из нас подвергался сексуальному насилию, а кто-то нет. Многие утратили веру. Большинство уже должны были умереть, а некоторые неумолимо к этому приближались. Нас объединяло стремление вернуть свое духовное и сексуальное «я» из иудейско-христианской свалки, на которую оно попало в тот момент, когда у города появился новый девиз «Секс равен смерти». Эта эпидемия унесла десятки, если не сотни, наших друзей и коллег. И они всё еще умирали.