Так это правда? И что же они говорят друг другу?
Я услышала, как он крякнул, вставая. Потом его скелетообразная фигура ввалилась на кухню следом за мной. Вязаная шапочка прикрывала его кудри, выпадающие прямо-таки клочьями. Если бы я могла толком запастись антиметаморфозной сывороткой, телу его не пришлось бы постоянно бороться с магией оборотня, рыскающей в его генах.
Мордекай редкий случай среди оборотней. В нем достаточно магии для превращения, но его человеческая часть воспринимает ее как вирус. Выброс магии, требующейся для метаморфоза, переключил бы его организм в режим защиты, повергнув парня в шок. Вот почему он никогда не трансформировался.
К счастью, у него достаточно сил, чтобы не оборачиваться даже в полнолуние, но внутри него постоянно бушует война, истощая его энергию и провоцируя другие болезни. Оборотни способны исцеляться поразительно быстро в своей звериной форме и отчасти в человеческой, но это свойство сейчас разве что поддерживало в мальчике жизнь. И ничуть не смягчало боли.
Вот тут и вступала в дело сыворотка.
Не столь сильные оборотни применяли ее, чтобы контролировать желание измениться в неподходящее время, особенно при полной луне. А в случае Мордекая сыворотка притупляла реакцию организма на магию, унимая внутреннюю борьбу и снимая боль. Не всю, но значительную ее часть.
К несчастью, лекарство было немыслимо дорогим, и, не имеющие магической страховки, мы частенько сидели без инъекций неделями, прежде чем мне удавалось заполучить новую дозу.
Раз я обратилась к стае оборотней, из которой он был родом, умоляя о помощи. С тем же успехом я могла бы просить умирающего от голода поделиться стейком. Нынешний альфа стаи просто не стал меня слушать. Он захватил власть после смерти отца и матери Мордекая, и, естественно, не хотел рисковать: а вдруг их ребенок вознесется и украдет его мантию.
Я объяснила, что прошу не о довольно опасной медицинской процедуре, которая полностью излечила бы Мордекая (это уж слишком), но лишь о непрерывных поставках антиметаморфозной сыворотки, которая поддерживала бы его здоровье (мечтай о малом). Бесполезно. Оказывается, непосредственное убийство ребенка не одобрялось, а вот позволить природе идти своим путем считалось вполне приемлемым.
Гребаные оборотни.
Потом я обратилась в офис местного Полубога.
Мне сказали, что это проблема оборотней и посоветовали пойти к ним. Я объяснила, что уже ходила, и мне ответили: «Что ж, похоже, его судьба предрешена».
Гребаные Полубоги.
И вот мы здесь. Забились в щель между двумя сообществами, просто пытаясь оставаться в живых.
Я натянуто улыбнулась, пытаясь спрятать страх и печаль, переполняющие меня.
Значит, посредством грибков, да? Круть-жуть.
Он уселся за круглый столик, пристроившийся на границе между гостиной и кухней:
Говоришь, как твоя матушка.
Я нахмурилась:
Не зарывайся, чувак.
Его беззаботный смех согрел мою душу.
Как прошел день? спросил он.
Нормально. Ни к чему его волновать. Едва ли у него столь же регрессивный взгляд на преследования, как у Фрэнка, и он будет винить себя за то, что я опоздала на работу, когда я покажу ему одеяло, а это испортит сюрприз. А у тебя?
Отлично. Прибрался немного в перерывах между уроками.
Да. Я окинула взглядом крошки, усеивающие желтоватую столешницу, а также груду грязных тарелок и прочих столовых приборов в раковине. Я видела обувь.
На большее меня не хватило.
Я кивнула. Острая боль пронзила сердце. Наверное, мне следовало просто отдать ему свое одеяло. В конце концов, в Сан-Франциско не так уж и холодно. Это не убило бы меня, зато тридцатку можно было бы отложить на лекарство.
Тридцать баксов из четырехсот пятидесяти. Именно столько стоит сыворотка.
Как тебе эта онлайн-школа? Лучше, чем прошлая? спросила я, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно.
Немного. Но все равно они малость тормозят.
Или просто ты слишком сообразительный.
Он ухмыльнулся и пожал плечами.
Значит, теперь вы изучаете деревья? Я пошарила в холодильнике, выбирая то из еды, что вот-вот испортится. Не такой уж я великий кулинар зато человек творческий. Дайте мне несколько продуктов и, какими бы странными они ни были, я сварганю из них ужин. Я училась у лучших и у меня была куча практики.
Да. Сперва деревья, потом океан.
А ты продолжаешь заниматься историей?
Он уперся локтями в стол, и улыбка его погасла:
Я не отстаю, но
Ты должен продолжать.
Почему? Она в основном касается чеширов.
Не следует употреблять данное слово. Это невежливо.
Ладно, неважно, но вся эта чушь в книгах о них. Маги вышли на свет лишь сто лет назад, хотя существуем мы столько же, сколько и люди. Почему же я не могу почитать нашу историю?
Можешь. И должен. Но тебе нужно знать и ту и другую, помнишь?
В магических школах не преподают людскую историю
Еще как преподают.
Только в старших классах, да и то самое необходимое.
Потому что они спесивые ушлепки. Тебе нужно досконально разбираться в нашем мире, Мордекай. А его понимание включает в себя и человеческую историю.
Он разочарованно вздохнул:
Лааадно.
Возможно, он и самый милый ребенок на планете, но все-таки он подросток. Я лично уже не помню, как долго длится пубертат, но, очевидно, пятнадцать еще не предел. Жаль.
Что у нас на ужин? спросил он, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку стула.
Понятия не имею. Просто рассматриваю все эти вкуснейшие ингредиенты.
Твоя гримаса говорит о том, что ты лжешь.
А то я не знаю. Я вообще не большой поклонник овощей, но половину из того, что лежало передо мной, я просто ненавидела. Того, кто вывел брюссельскую капусту, следовало бы расстрелять.
Но нищим выбирать не приходится. Уна из магазина «Все от природы», не-магическая обитательница нашей «щели», обустроившая себе вполне пристойную жизнь, любезно снабжает меня некоторыми продуктами и другими предметами первой необходимости. Это куда лучше, чем голодать.
Нарезать что-нибудь? Мордекай выпростал руки из-под одеяла, которым обмотал плечи.
Да, я вытащила из нижнего ящика несколько картошек. Займись этим, ладно?
Передняя дверь хлопнула так, что задребезжали стекла.
Этой скотине лучше вернуть мои деньги!
Дейзи дома, пробормотал Мордекай, потянувшись за овощечисткой.
Господи. Что это с ней?
Я принесла разделочную доску, овощечистку и нож, и в этот момент мимо пронеслась крошка-Дейзи со сжатыми кулаками.
Скотина, очевидно, должна ей денег, и она хочет их получить, «объяснил» Мордекай.
Я сурово зыркнула на него:
А ну-ка без брани.
Ты сама все время бранишься.
Это потому, что я взрослая грубиянка и владелица крыши над твоей головой. Делай, как я говорю, не делай, как я. Я выглянула из кухни в короткий коридор, ведущий к двум спальням. Дейзи?
Дейзи вновь появилась в дверях их общей с Мордекаем комнаты и шагнула ко мне с блокнотом в руках. Красные пятна покрывали ее фарфоровое кукольное личико. На вид она была милейшим ребенком но являлась при этом весьма яркой личностью.
Мне нужен твой телефон, Лекси. У меня все разряжено.
Она остановилась передо мной, требовательно протянув руку.
Я не шевельнулась, пристально глядя на нее.
Она театрально вздохнула:
Что?
Что ты хочешь сказать этим своим «что»?
Развивать тему я не стала. Она, как и Мордекай, пребывает в гормональном аду. В самом пекле. Четырнадцать конфликтовали в ней с пятьюдесятью, а те с девятью. Она воевала с собственным телом и собственной женственностью. Не-маг, она оказалась втянута в систему еще малышкой, когда ее мать умерла от передозировки героина. Перескакивая из одной приемной семьи в другую с остановками в детских домах, она подвергалась унижениям и избиениям, ее игнорировали и о ней забывали пока в десять лет она не сбежала.