Мои сводные монстры - ДОМИНАТРИКС

ДОМИНАТРИКС

Мои сводные монстры

Пролог

Вхожу в его приемную, теребя в пальцах пояс плаща. Не знаю, отчего мне больше неуютно: потому что под верхней одеждой на мне только невесомое кружевное белье, или из-за того, что это место стало таким чужим после того, как он стал здесь полновластным хозяином.

Нарочито громко стучу высокими каблуками меня трясет так, что сложно держать шаг. Вижу ее, и сердце проделывает в груди болезненный кульбит, почти нечем дышать. Его жена. Я видела ее лишь однажды, но точно ни с кем не спутаю.

 Стефания?  она смотрит на меня так, будто знает, зачем я к нему иду.

 Мы разве знакомы?  гляжу на нее почти презрительно, делаю вид, что и не знаю вовсе.

 Я вас знаю. Гордей рассказывал,  она делает паузу, отводит взгляд, набирает воздуха, и вновь глядит мне в глаза.  Ему хватит, Стефания. Всего хватит. И всей вашей семьи хватит. И вас тоже.

Пошла ты,  отвечаю про себя и также внутренне показываю этой стерве средний палец, а вслух вместе с холодной улыбкой:  Как вас там не помню имени, и вас, честно говоря, тоже Мы сами с Гордеем разберемся в наших отношениях. Уйдите с дороги!

 Он не разобрался в прошлый раз. Я не хочу, чтобы это повторилось,  утонченная и сдержанная женщина вдруг шагает ко мне.  Гордей, конечно, сам все решит. Но, если вы снова сделаете ему больно Я найду способ, чтобы больно было и вам. До свидания.

Она проходит мимо меня, удаляется по коридору робот с идеально прямой спиной.

 Правильно, лучше тебе свалить с моего пути нафиг,  бормочу себе под нос и застываю у его двери, чувствуя, как пальцы превращаются в лед.

Стучу почти неслышно, а потом сразу поворачиваю ручку и вхожу.

 Ты что-то забыла?  он вскидывает голову, видит меня и разочарованно кривит губы.  Зачем ты пришла, Стефа?

Он в кипенно-белой рубашке, сидит за столом, перебирает бумаги длинными, красивыми пальцами, на одном из которых блестит чертово обручальное кольцо. Легкая щетина не скрывает шрам на шее теперь он им гордится, а не прячет. Еще один шрам рассекает бровь.

 К тебе,  выдыхаю я, едва держась на ногах, не зная, куда деть руки, кроме как мять в них чертов пояс.

 Ты не услышала вопроса?  приподнимает одну бровь и снова утыкается в документы.  Я не спросил к кому ты пришла в мой кабинет, очевидно, ты знала, к кому идешь. Я спросил зачем?

 Я пришла поговорить,  с трудом проглатываю первую порцию издевательств, делаю несколько шагов к его столу.

 Говори,  все так же не глядит на меня.

 На самом деле я беру паузу, подхожу почти вплотную к этому чертовому столу, который такой большой и так сильно нас разделяет, развязываю пояс, делаю волну плечами и сбрасываю плащ на пол.  пришла, чтобы попросить прощения.

Поднимает на меня взгляд, в котором не мелькает и капли заинтересованности.

 Как всегда, натурой?  усмехается жестоко.  Уходи, Стефа.

 Нет,  насильно оттягиваю назад голые плечи, выставляю вперед ножку в черном чулке.  Не уйду. Я пришла, чтобы бороться за нас, чтобы все исправить. Боже, Гордей, я была такой дурой

 Исправить он пробует на вкус это слово.  Тебя не учили в детстве, что если ты уже сломала игрушку,  ее практически невозможно починить?

 Ты не игрушка,  голос сипнет, почти пропадает, как и моя решительность.

 Теперь нет,  он поднимается, подхватывает свою черную матовую трость, обходит свой стол, сильно припадая на одну ногу.  Или, возможно, это можно исправить? Не думаю. И с чего ты решила, что я хочу что-то исправлять?

 Болит?  спрашиваю, скользнув взглядом по его ноге.

 Не делай вид, что тебе не все равно,  смеется он. Совсем другой, холодный, чужой.

 Умоляю тебя, не надо так,  мямлю я, тянусь к его щеке. Мне кажется, что я сейчас сдохну, если не коснусь его.  Мне не все равно.

Уворачивается от моего прикосновения, делает шаг назад.

 С каких пор? С того момента, когда я забрал все, что у тебя было? Или с того, как ты застукала свою мать со своим мужем?  сверкает глазами.  Когда тебе стало не все равно?

 Пусть катится к черту и эта компания, и Рус, и все они. Плевать,  бормочу я, глотая слезы, которые капают на светлый ковер.  Я понимаю, что виновата перед тобой. Что ты хочешь, чтобы я сделала, чтобы ты мне поверил?

 От тебя мне не нужно абсолютно ничего,  смотрит на меня немного раздраженно, но мне кажется, где-то на дне этого взгляда я вижу его прежнего.

Я так больше не могу. Паника сжимает мне горло, сердце сейчас лопнет от горя. Я молча падаю перед ним на колени, хватаюсь за его брючины, реву в голос:

 Пожалуйста, дай нам еще один шанс, Гордей. Я была дурой, но я по-прежнему тебя люблю.

Слышу тихий смешок. Горький, невеселый.

 Я ненавижу тебя,  бьет под дых такая знакомая фраза.  Ничтожество. Она во всем лучше тебя. Ты просто глупая извращенка.

 Ненавидь,  вскидываю на него глаза.  Только не гони. Хоть ничтожество, хоть извращенка, хоть помешанная на тебе. Мне все равно, как ты меня называешь, только не гони.

Смотрит долго сверху-вниз пустым, почти безжизненным взглядом. И повторяет то, что уже говорил мне когда-то:

 Я никогда тебя не прощу.

 А я всегда буду просить у тебя прощения и говорить, что люблю,  захлебываюсь слезами, которые потоком льются на носки его ботинок.  Дай мне один-единственный шанс, умоляю.

Я вздрагиваю, когда моего бедра касается кончик трости. Скользит по моей коже, подцепляет резинку чулка.

 Никаких шансов. Ни одного, ни половины. Но у тебя есть полчаса. Если тебя устроит это,  они твои.

 Устроит,  быстро соглашаюсь я, встаю на колени, пытаюсь расстегнуть пряжку его ремня, но пальцы как не мои.  Я так по тебе скучала.

 Поднимайся,  тихо говорит он.

Смотрю на него, хочу спросить, что не так, но вместо этого с трудом поднимаюсь на дрожащие ноги, наконец, касаюсь его щеки.

 Животом на стол,  еще одна команда, как собаке.  Не хочу видеть твоего лица.

 Ты начинаю я и тут же закусываю до крови внутреннюю сторону щеки, чтобы заткнуться. Я пришла сюда, готовая на все, и сейчас не сверну с пути.  Хорошо.

Я встаю к нему спиной, ложусь животом на прохладную поверхность стола, выпячиваю попку.

Вместо его прикосновений снова трость по спине. Едва касаясь, почти как его пальцы когда-то. Слышу, как звенит пряжка ремня, расстегивается молния. Горячая головка касается моих губок.

 Я жить без тебя не мог,  вдруг говорит он.

 Я жить без тебя не могу, и не смогу, и не стану,  шепчу, шире раздвигая ноги.

 Ты думаешь, мне не все равно, что будет с твоей жизнью?  тугой, мощный толчок заставляет меня вскрикнуть.

 Может, тебе и все равно, но я болею тобой, и не излечусь уже никогда,  стону, скребу влажными пальцами полированную поверхность стола.

 Излечиться оказалось не так уж сложно,  снова толчок, разносящий меня на части.

 Я не хочу излечиваться,  выдаю на полустоне-полувскрике, больно впечатавшись животом в кромку стола.  Так ты всегда со мной.

 Мой пальцы касаются моей поясницы. Впервые дотронулся до меня после всего.  Маленький легкие прикосновения пробегают по моей спине, сильные ладони ложатся на мои запястья, придавливая мои руки к столу.  Фетиш перестал быть таким.

Я громко всхлипываю, моментально скатившись в истерику, еще сильнее сжимаю пальцами кромку стола, распластываюсь по его поверхности безвольной секс-куклой. Вот меня и не стало опять. Как слова могут делать так больно?

Теперь его толчки не приносят восторга они болезненные, механические. Даже не секс ради секса. Даже не секс из жалости. Гораздо хуже.

 Ты такого меня хотела?  проваливаюсь от этого вопроса в тот самый день.

 Любого хочу,  ком в горле мешает говорить.  Все стерплю Заслужила.

 Иди ко мне,  он выскальзывает из меня, тянет за руку, снова дезориентируя сменой настроения.

Я касаюсь его груди, хватаюсь за шею, готовая отключиться. Вдыхаю его запах, по которому так скучала, полными легкими и опять заливаюсь слезами.

 Прости прости,  шепчу, уткнувшись носом в его рубашку.  Я так виновата. Ты прав я ничтожество. Кем же я еще могу быть без тебя?