Только на вторые сутки без нормального сна и отдыха, мы останавливаемся, кажется, в пригороде столицы, впрочем, может быть я ошибаюсь. Нас встречает какой-то мужчина и ведет в маленький выбеленный дом, чуть покосившийся от времени. Кругом стоят такие же, за хлипкими серыми заборами.
Мы не разговариваем с мамой ни с кем из тех, кого мимолетно замечаем по пути ко входу в него. Оказываемся внутри и только тогда немного выдыхаем, хотя понятно, что это лишь начало.
Здесь три комнаты помимо кухни. Они все крошечные, но меня мало заботит уют. Я думаю о том, что с нашими деньгами, мы поселились в этой деревне. Значит мы скрываемся, а это уже совсем другой разговор. В таком подполье можно жить годами, если не знать, насколько большая над нами угроза.
Мама останавливается у окна и аккуратно выглядывает из-за неплотной шторки, которая еле закрывает его. Потом садится на старое кресло и вздыхает.
Может скажешь, что произошло? От кого мы бежали?
Самар, вот не до тебя сейчас. Отец злой, не видишь? Ты еще со своими вопросами. Главное, что мы теперь далеко. Если уехали, значит была опасность для жизни.
Я просто спросила. Мне страшно и я
Страшно, с насмешкой смотрит, но стресс потихоньку спадает и она, кажется, успокаивается. И мне страшно, дочка. Если сейчас отцу удастся договориться, то мы переедем в город.
Хорошо.
Займи ту маленькую комнату со шторой на дверном проеме. В соседней есть дверь и кровать больше, мы туда с отцом поселимся. Сильно не распаковывай вещи кто знает надолго ли мы здесь. Ложись поспи.
Ладно, беру свои вещи и ступаю в указанную сторону.
Переодеваюсь быстро в футболку и штаны, сняв длинное платье, в котором так и осталась после прогулки, зашторив вход в спальню и сразу укладываюсь в постель заправив простыню и наволочку. Сейчас такая жара, что даже одеяло не нужно.
Молниеносно засыпаю, отдаваясь спокойному сну и просыпаюсь только утром.
Выхожу из комнаты и сразу попадаю на кухню.
Доброе утро. Голодна?
Мама раскладывает приготовленные оладьи в две тарелки и ставит на стол сваренный кофе.
Доброе, мам. А папа где? оглядываюсь и не вижу даже его обуви.
Уже уехал, около часа назад.
Спасибо, благодарю за заботу и принимаюсь за завтрак.
Кое-какие удобства тут все же присутствуют. Поэтому я сначала мою посуду, а после принимаю более чем нужно прохладный душ и кутаюсь в теплую кофту.
Нам теперь просто ждать?
Пока что да. И на улицу лучше не выходить без надобности.
Хорошо.
Уже через пару дней все начало действовать на нервы. Совершенно нечем было заняться. Ни телефона, ни книг. Обстановка постоянно была напрягающей и в следствие каждый шорох воспринимался угрозой.
За окном пара мужчин из охраны, которых я раньше не видела у нас дома. Видимо их наняли уже тут на месте.
Отрезвляло присутствие отца по вечерам. В это время приходилось думать уже не об опасности, а о том, чтобы не раздражать его. Находиться рядом с ним и быть расслабленной никогда не выходило, даже в мирные времена. Он жесткий и требовательный. Не терпит пререканий и лишних слов. Потому и отношения наши с ним далеки от нормальных. Скорее натянутые. Не знаю, как маме удается порой искать с ним компромиссы, которые все же редки, но случаются.
Криминальный мир чеканит людей под себя и мало кому удается остаться прежним. Порой, люди просто забывают, что значит быть другим. А если ты рожден в нем, другого себя ты вообще никогда не узнаешь.
Скоро все решится. Я вышел на связь с нужными людьми, услышала еще через пару дней разговор родителей.
Это хорошо.
Хорошо. Главное, чтобы не сорвалось.
Я в тебя верю.
В итоге мы собирали вновь вещи и на черный внедорожниках, уже более привычных нам, переезжали в большой и красивый особняк.
«Видимо не сорвалось».
Алия, Самар, позвал нас отец оторвав от приготовления обеда.
Мы уже неделю обживались на новом месте. Папа сказал, что теперь это наш дом. Вот мы и пытались сделать его своим обставляя по нашему желанию. Только декорации могут изменить стены, но не атмосферу.
Здесь все было чужим. Неопределенность лишала по-прежнему покоя. Но говорить об этом кому-то не было смысла, ведь это никак не поможет и ничего не изменит.
Завтра поезжайте с охраной по магазинам. Купите все необходимое, что не взяли с собой из того дома. Все поняли?
Да, ответили обе в голос.
Хорошо. Самар иди дальше готовь, Алия останься.
Да, папа.
Быстро убежала на кухню, чтобы не нагнетать, но сердце чувствовало неладное. Я чувствовала, что это еще не конец.
В магазинах мы с мамой купили предостаточно. Она сказала, что папа так потребовал «много и дорого». В основном мой гардероб складывался из длинных платьев от середины голени и ниже. Только дома отец позволял надевать штаны. В этом плане он был очень строг и всегда следил за исполнением его правил.
«Ты будущая жена уважаемого человека. Неважно кто он будет, я найду достойного тебе мужа. Но при этом и ты должна достойно себя подавать. Поэтому всегда думай о том, как ты себя ведешь, как одеваешься и в какие места ходишь», сказал он мне и приказал запомнить.
То же самое касалось и общения с мужским полом. По большей части из-за этого он не позволял мне учиться после школы, говоря, что мне это никак не пригодится, как и маме в свое время, после того как выйду замуж.
Сейчас пойдем посмотрим что-нибудь нарядное, сказала мама, убирая в сторону еще пару вещиц, которые мы обязательно возьмем.
Нарядное? Мы купили уже так много прекрасных платьев, мам, повернулась к ней, чтобы она расстегнула молнию.
Не спорь. Мы будем ходить на ужины, вечера в компании людей, с которыми работает твой отец.
Работает? Мы обе знаем, что там за люди собираются, настроение тут же изменило направление и потекло вниз.
Ненавижу эту тему.
Прекрати, Самар. Ты все равно ничего не изменишь.
Если бы меня еще кто-нибудь спросил, хочу ли я быть среди тех людей. Они все убийцы и живут по законам, которые сами и пишут.
Никто не спрашивает. Никогда, строгим голосом ответила она, посмотрев прямо в глаза. Не думай, что весь мир против тебя. Ты в нем, как и многие из нас винтик, а не ключевой механизм.
То же самое происходит и с жизнью, которые они забирают, не спросив и не разобравшись. Я презираю такие механизмы.
Скинула наряд и принялась одеваться в свои вещи.
Скажи об этом отцу. Посмотрим, что он ответит тебе. Тебе двадцать, пора уже принять этот мир.
Этот мир невозможно принять таким, каким его преподносят.
Мы замолчали и вышли из примерочной.
Витрины блестели элегантными вывесками. Не броскими, сдержанными и красивыми шрифтами, указывающими на свой статус. Ничего кричащего и минимум цвета. Я любила этот своего рода минимализм и презирала так же. Он украшает и скрывает тебя занавесью, подстраивая под массу. Ты вроде бы есть и тебя как бы и нет.
Извини. Я просто устала, сдалась первой, потому что мама просто мама, она не виновата.
Сейчас купим платье и закажем массаж на дом. Я тоже устала.
Темный изумруд. Атлас. Бисер и блестки.
Оно мне понравилось. Даже очень. Но я знала, что такой наряд, мне не надеть никогда.
Мам, ты знаешь отца. Он меня убьет, если я появлюсь в таком наряде дальше своей комнаты.
Поверь, ему понравится.
Брось. Не нужно было даже примерять его. Зря потратила время, шагнула за шторку и принялась снимать его, сожалея о том, что согласилась его смотреть.
Оно идеальное. И мы его купим.
Мне все равно. В моем шкафу и раньше висело много таких, которые будто света боялись и прятались там.
Мама начинает заливисто хохотать.
А теперь скажи как тебе я?
Вышла, поправив одежду.
Супер. Ты, как всегда, на высоте.
Тогда мы закончили.
Ладно, теперь домой?
Домой. В дороге позвоню.
Пока ехали в район нашего нового пристанища, которое сложно было назвать своим домом в полном смысле или каким-то уютным и теплым, я все размышляла о том, что была за угроза, что мы так в спешке убегали.