В сентябре 1700 года Б.П. Шереметев во главе 56-тысячного отряда поместной конницы выступил от осажденной Нарвы в сторону эстляндского города Везенберга. Получив весть о том, что король Карл XII после убедительной победы над Данией высадился в Пернове (ныне Пярну, Эстония), шереметевский отряд выдвинулся по дороге на Ревель (ныне Таллин, Эстония) еще дальше, пройдя за три дня 120 верст.
По пути встретились два воинских отряда шведов (авангардные «партии»), которые были окружены и разбиты. Пленные сообщили о том, что на выручку гарнизону Нарвы идет 30-тысячная королевская армия. Боярин-воевода приказал отступить перед ней. Собственно говоря, приказа о вступлении в баталию с главной армией Карла XII он не имел и потому своевольничать не стал.
Но отход назад по Ревельской дороге следовало как-то объяснить. Шереметев доносил царю о своих невзгодах, которые действительно были: «В такое время без изб людям быть невозможно, и больных зело много, и ротмистры многие больны»
Государь в ответном письме упрекал военачальника за свойственные ему воеводские медлительность и осторожность на войне. Царь Петр I, не зная обстановки, наставлял его на более решительные действия: он очень хотел начать войну со Шведским королевством с виктории, пусть и не самой большой. В ответ Борис Петрович оправдывался перед самодержцем:
«И я оттуда отступил не для боязни, для лучшей целости и для промыслу над неприятели. С сего места мне свободно над ними искать промыслу и себя остеречь»
Все же дворянской коннице пришлось снова углубиться в Эстляндию все по той же Ревельской дороге, чтобы на дальних подступах к Нарве сторожить армию короля Карла XII. Решение видится вполне разумным, если не брать в счет природные невзгоды и трудности с провиантом и особенно с фуражом для тысяч лошадей. Боярин Шереметев, продолжая на войне осторожничать, писал главе Посольского приказа боярину Ф.А. Головину о своих опасениях:
«Пришел назад, в те же места, где стоял, в добром здравьи. Только тут стоять никакими мерами нельзя для того, вода колодезная безмерно худа, люди от нее болят; поселения никакова нет, конских кормов нет».
Когда авангард королевской армии под начальством генерала графа Отто Веллинга появился перед Везенбергом, произошло ожесточенное столкновение. Шведы неожиданно для себя оказались в окружении, с трудом пробившись назад и тем самым уйдя от разгрома. Так в «Гистории Свейской войны» появилось первое упоминание о победном деле боярина-воеводы Б.П. Шереметева:
«В 20 день (октября) начали в город бомбы бросать и из пушек по городу стрелять. Тогда ж послана наша нерегулярная конница к Вайварам, где встретили шведскую партию во 600 человек, которую разбили и взяли командира той партии маеора Паткуля, да ротмистра Делагарди и несколько афицеров и рядовых».
Разгрому подвергся авангард отряда генерала Веллинга, далеко зашедший вперед. После боя конница Шереметева расположилась на дороге между двумя утесами, кругом виднелись болота и кустарники. Здесь можно было держаться, предварительно разрушив мост через речку. Но боярин-воевода усмотрел слабость позиции: ее легко можно было обойти с левого фланга и отрезать от Нарвы. И он приказал отойти еще назад к деревне Пурц, в 36 верстах от Везенберга. Разведку Шереметев не вел, посчитав, что перед ним главные силы шведов.
У Пурца был разбит походный стан, а его прикрытие выставили в деревне Варгле. Однако «сторожа» расположились по домам, ведя себя на войне крайне беспечно, не приняв никаких мер предосторожности и не выставив караула, за что и поплатились. 26 октября шведы из отряда Вейлинга неожиданно напали на деревню и подожгли ее. В суматохе завязавшегося боя часть прикрытия пала, часть вырвалась из Пурца. Беглецы и доставили Шереметеву тревожную весть: шведы в больших силах рядом.
Боярин-воевода послал к месту закончившегося боя «21 эскадрон кавалерии» (речь идет о дворянских конных сотнях поместного ополчения). Шведская «партия» у деревни Пурц оказалась в окружении и разбита. Часть ее с трудом пробилась на запад, уйдя на загнанных лошадях все по той же Ревельской дороге, опасаясь преследования.
Но, вместо того чтобы преследовать разбитую «партию» шведской кавалерии, осторожный боярин-воевода приказал отступать к Нарве, к главным силам русской армии, стоявшим в укрепленном осадном лагере. Продвигаться дальше в земли Эстляндии, в неизвестность, подкрепленную самыми противоречивыми слухами (но не «самовидцами» или допросами «языков»), он не стал.
Сперва поместная конница, не имея арьергардных сил, отступила по Ревельской дороге к деревне Пюханоги. Оттуда начальник поместной конницы Б.П. Шереметев направил гонца под Нарву с донесением для царя Петра I, описывая в нем события последних дней. Тот в ответе стал укорять боярина-воеводу в неумении ставить лагерь в безопасном для того месте:
«Там не стоял для того: болота и топи несказанные и леса превеликие. И из лесу подкрадчи один человек и зажег бы деревню и учинил бы великие беды. А паче того был опасен, чтобы обошли нас к Ругодиву (то есть к Нарве. А.Ш.)».
Деревня Пюханоги находилась в 32 верстах от Нарвы. Когда шведы (кирасиры в стальных латах и шлемах) подошли к ней, то 16 ноября они «сбили» поместное ополчение, не знавшее ни строя и слабо дисциплинированное конное поместное войско с позиции. Оно в беспорядке отступило и всю ночь двигалось к Нарве по уже хорошо знакомой им дороге. Где-то задержаться на выгодной позиции и дать бой неприятелю лично храбрый Б.П. Шереметев не пытался и не думал, воюя по старинке, как старомосковский воевода.
Конные дворяне и принесли в осадный лагерь русской армии весть о том, что шведы идут к Нарве. Несколько ранее ни Петр I, ни другие не думали и не предполагали, что подходит «большая шведская сила» во главе с самим Карлом XII до того плохо была поставлена конная разведка. Вернее она боярином-воеводой попросту не велась, хотя тогдашних дворянских ратников (а их были тысячи!) можно считать в своем большинстве всадниками легкоконными.
При этом боярин-воевода Б.П. Шереметев допустил серьезную тактическую ошибку: поскольку разведка перед осажденной Нарвой им не велась ни ближняя, ни дальняя, то соприкосновение с неприятелем было напрочь утрачено. Установить местонахождение главных сил подходивших шведов он даже не пытался. Он даже не знал, где они в этот день находятся и как быстро идут за ним.
Беда крылась в том, что Шереметев опоздал с тревожным донесением. За четыре часа до подхода передового отряда дворянской конницы в осадный лагерь царь Петр I оставил его, торопясь в неблизкий Новгород. То есть докладывать о прошедших вчера и сегодня событиях боярину-воеводе оказалось некому.
За себя самодержец оставил командовать русской армией наемного саксонского генерал-фельдмаршала герцога Кроа де Крои, который для этой цели никак не годился. Европейский полководец не знал петровской армии, а та не знала его. Отчуждение между ними виделось полное.
Показательно, что царь Петр I одновременно с инструкцией наемному фельдмаршалу, назначенному главнокомандующим, дал рескрипт на имя старейшего и авторитетнейшего в русской армии боярина и генерала Б.П. Шереметева, близкого к нему человека. В рескрипте государь писал:
«Борис Петрович! Приказал я ведать над войском и над вами арцуху ф. Крою; изволь сие ведать и по тому чинить, как написано в статьях у него за моей рукою, и сему поверь. Но понеже всего на всякий случай предусмотреть невозможно, того ради полагает его Царское Величество на его обыклое рассуждение, ведая его искусна в воинских случаях».