Вот и хорошо, а пока тебе следует поспать, возможно, это будет последний полноценный сон за очень долгий срок, говоря это, он призывно махнул рукой к себе и похлопал ладонью по колену. Вот поспать я и правда не отказалась бы, глаза закрывались сами по себе. Поддавшись на призывы собеседника, я устроила голову у него на коленях и ощутила, как меня накрыли одеялом. Подобная забота от Бога смерти была мне не в новинку, оттого я не выказывала удивления.
Честно говоря, когда я заключала с ним сделку и соглашалась на безоговорочную преданность, то представляла всё совсем не так. Меньше всего я ожидала получать различные обыденные поручения, из которых вот это стало самым серьёзным. Опасения, терзавшие в самом начале, что Бог смерти станет использовать меня в качестве шлюхи, не оправдались. Он не тронул меня в интимном плане, относился ко мне с некой теплотой и неожиданной заботой. Засыпая пару раз у себя в библиотеке поместья, я просыпалась в спальне накрытая одеялом, а слуги понятия не имели, как я там оказалась. Подобных случаев за год насчитывалось немало, но ещё больше меня поражало то, как часто он появлялся рядом ради нескольких минут беззаботной беседы или крупицы незначительной помощи. Это поведение не вписывалось в образ Бога смерти, тьмы, хаоса и разрушений, и я списывала всё на тот факт, что в один прекрасный день ему будет нужна моя помощь, ради которой он должен быть полностью уверен во мне и моей преданности, и именно ради этого дня пытается заслужить доверие подобными мелочными поступками.
Цели Бога смерти всегда оставались для меня загадкой. Он говорил, а я исполняла, не ведая зачем, но это не имело никакого значения, ведь я так беспечно продала себя ему и не имела права ослушаться или подвести. Вот и сейчас мне предстояло ощутить на себе роль пленницы. Вероятно, познать пытки и избиения, и посидеть в подземелье Вильгельмских, среди других преступников. А всё ради исправления своей ошибки и розыска фибулы с разумом моего отца единственного существа, имевшего для Бога смерти хоть какое-то значение.
Да, я как была глупой и наивной девчонкой, ощутившей весь ужас реального мира всего два года назад, а прежде познававшей его только через сборники любовных романов, так ею и осталась, за малым исключением. Я прекрасно понимала, что подобное отношение от Бога сохранится только на то время, пока я представляю для него определённую ценность. Когда он найдёт разум моего отца и будет уверен, что тому не грозит уничтожение вместе с миром, то с лёгкостью сделает всё, что должен, и о моём спасении даже не задумается. Я не тешила себя надеждами, что своим отношением он показывает ко мне нежные чувства, если он вообще способен что-то чувствовать. Наши взаимоотношения это игра двух актёров, каждый из которых пытался прощупать и понять замысел другого. Сейчас передо мной стояла трудная задача, и я прикладывала все силы ради её решения, в том числе и играла роль покорной девушки, заслуживая ответного доверия. Я не знала, куда меня приведёт всё это, но должна была придумать способ, как защитить всего двоих от уничтожения вместе с целым миром. Ни братья, ни знакомые, считавшие себя моими друзьями, ни Велиант Крист никто вокруг меня не волновал, и никого другого спасать я не собиралась, только себя и ту, ради кого заключила сделку. И если мне придётся посостязаться в хитрости с Богами, то я это сделаю.
Устроив голову поудобнее на коленях Бога смерти, второго по могуществу среди Богов, я позволила себе погрузиться в сон, но ещё некоторое время чувствовала, как холодные пальцы перебирают мои длинные, слегка вьющиеся, каштановые волосы. Прикосновение было приятным, умиротворяющим, и я не хотела, чтобы оно прекращалось. В такие минуты слабости, когда я осознавала свои желания, которые шли вразрез с целями, мне по-настоящему становилось страшно. Страшно, что я потеряю голову, и тогда Боги победят, а мы перестанем существовать.
Глава 2. Королевский приказ
Заблудший.
Тёмно-красная занавеска отгораживала полукруглый столик в самом углу заведения. Диванчик с бархатной обивкой, слегка стёршейся от времени, идеально гармонировал с ней по цвету. Все источники света остались по ту сторону, в основном зале, сюда же доставали лишь отблески свечей и ламп, пробивающиеся под занавеской, либо через неё, но отдавая приглушённым красным светом, придавая этому уединённому закутку определённый шарм. Закинув ноги на стол и скрестив их, я откинулся на спинку дивана и через приоткрытые веки наблюдал за тем, какими медленными и изящными движениями девушка, лет восемнадцати, не старше, стягивает с себя различные элементы одежды. Длинные, вьющиеся каштановые волосы спадали на плечи и ниже, весьма соблазнительно прикрывая небольшую грудь, которую она уже успела оголить. Плоский животик покачивался в такт движениям, привлекая к себе больше внимания, чем те участки юного и прелестного тела, которые оставались всё ещё скрыты под тканью.
Время от времени девушка огибала стол, приближаясь ко мне, наклонялась, мастерски выгибаясь всем телом, и оказывалась почти лицом к лицу, обдувая сладостным ароматом своих духов. Подобными действиями она явно намеревалась вызвать во мне большее возбуждение и заработать неплохие чаевые. Напрасно. Чем ближе её лицо оказывалось к моему, тем отчётливее я видел светло-карие глаза, и всякое возбуждение пропадало с концами. Войдя в это заведение на самой окраине столицы Апатии, я довольно чётко обозначил требования, и вместо них мне подсовывают вот это. Спасибо за правильный цвет и длину волос, но ведь могли найти девушку хотя бы с более тёмными карими глазами, раз зеленоглазых у них не водилось. А про оба цвета сразу не стоило и мечтать, ведь такой особенностью обладал лишь один человек в целом мире.
Поднеся массивную кружку к губам и сделав несколько глотков отменного эля, я вовремя наклонил голову, иначе очередной элемент одежды прилетел бы прямо мне в лицо. Учитывая, что снят он был с талии, и я даже не представлял, чем являлся прежде, мне показалось неприятным даже сидеть рядом с упавшим на спинку дивана куском фиолетовой ткани. Окинув девушку оценивающим взглядом ещё раз, я недовольно причмокнул, но не мог не согласиться с аппетитностью форм и призывностью движений. Да какое мне дело до цвета глаз? Цена за её обязательную работу всё равно уже уплачена, не пропадать же деньгам. Поставив кружку на стол и опустив ноги на пол, я жестом велел девушке подойти, и по тому, как хитро она улыбнулась, понял долго она ждала, когда же я сдамся.
Подплыв ко мне с грациозностью кошки, она пробежалась пальцами по вороту моей рубашки и как-то незаметно оказалась на коленях. Годы практики в подобных делах сыграли свою роль, не иначе. Стоило её хрупкой и слишком подвижной руке оказаться под поясом моих брюк, как занавеску резко отдёрнули в сторону, впуская в закуток слишком яркий свет. Сощурившись и прикрыв глаза ладонью на какое-то время, я пытался всмотреться в тёмные фигуры на фоне солнца с улицы. Должно быть, дверь в само заведение они тоже не закрыли, иначе почему здесь так светло? Лампы и свечи создавали другую атмосферу и не резали глаза так сильно.
Девушке возле меня ничего говорить не пришлось, её лицо исказилось от ужаса, она схватила первые попавшиеся тряпки, что раскидала здесь, и стремительно убежала, чуть не запутавшись в занавеске. Проходить мимо незваных гостей ей не хотелось, оттого она решила найти другой путь, это выглядело довольно забавно. Только когда спина девушки скрылась за красной плотной тканью, отделяющей мой закуток от внешнего мира, я смог проморгаться и привыкнуть к новому освещению, а вместе с этим и рассмотреть явившихся людей. Две массивные мужские фигуры в доспехах сразу бросились в глаза. Они возвышались над хрупкой девушкой с совсем ещё детским лицом, закутавшейся в дорогой чёрный плащ. Это самое лицо я не мог не узнать, даже после всего эля, выпитого с самого утра.