Сейчас она знала, зачем её сюда привёз Сёмка, верный пёс Бориски, мастер тайных и пыточных дел: доброхоты донесли до неё слухи одной из первых.
Да, промолвила она.
А коли знаешь, то и ответ держать: по совести, по чести, по вере православной!
По тону его голоса она почувствовала, что он раздражён тем, что слухи о появлении в Польше царевича Димитрия дошли и до глухих мест. Но даже сейчас, стоя перед ним, она всё ещё не решила, что ответить ему Она попросту, по-человечески, боялась его. А теперь тем более, когда увидела в нём черты Ивана. Боялась и ненавидела. И в ней боролись эти два чувства до последней минуты. И она, не зная, что сказать, стояла и молчала.
В комнате на минуту наступила тишина.
Первой не выдержала, зашевелилась и встала со стульчика Мария Годунова.
Марфа встретилась с ней взглядом, и это решило всё. В одно мгновение у неё внутри взметнулся протест против Скуратовой! Ненависть к её счастливому уделу! К тому, что та сидит здесь, в Москве, на царстве, а она заживо гниет, умирает медленно день за днём в далёкой заброшенной пустыни! Эта сучка живёт и наслаждается в тереме, где когда-то жила она! И будет жить после неё!.. Это её, невзрачную девку, Бориска подобрал только из-за её отца! Это она уничтожила в заточении её красоту, силу, здоровье!.. Вот этого она не могла вынести
Услышал Бог мои молитвы! с ненавистью выпалила она. Спас и привёл отомстить за меня! За дела твои с Бориской воровские!
Годунова тяжело колыхнула крупным телом и бросилась к ней: взметнулись длинные рукава её телогреи, словно у хищной птицы крылья И эта птица подскочила к ней, схватила её за рясу и дёрнула так резко, что она невольно пошатнулась.
Стоявшая рядом свечка погасла. В комнатке стало ещё темнее, и по стенам замельтешили призрачные тени.
Ах ты, б! срезонировал, ударил по ушам в тесной комнатке низкий голос Годуновой.
И она готова была вот-вот вцепиться ей в горло. Но Борис оттащил её в сторону, да не удержал. Она вырвалась из его рук, схватила со стола свечку и снова ринулась на Марфу.
Я покажу тебе, стерва, как перечить мне! побледнев от бешенства, ткнула она ей в лицо свечку. Спалю красоту, воровка!..
Пламя полыхнуло по щеке Марфы. Она охнула и невольно отшатнулась от Годуновой. Свечка погасла. В кромешной темноте кто-то испуганно вскрикнул. И в комнатке заметались люди, натыкаясь друг на друга.
Тут же открылась дверь, и холопы внесли свечки.
Марфа прислонилась к стене и застыла, прижимая к щеке руку и не чувствуя боли. Сильнее её горело ненавистью сердце. За всю жизнь никто никогда не унижал её так. И в эту минуту она была готова безжалостно растоптать, уничтожить их всех до одного. И уже была не в состоянии что-либо соображать.
Сгори-ишь в геенне огненной, сгори-ишь! задёргалась она, как в припадке, и стала биться головой о стенку и завывать: «А-а-а!.. А-а-а!..»
Мария что-то вскрикнула и попыталась снова прорваться к ней. Но на помощь Борису теперь подоспел его свояк.
Марфа не помнит, как её вывели из комнатки, снова укутали в монашескую рясу, связали и посадили в крытую повозку.
На дворе была всё та же ночь. Повозка прогрохотала по деревянным мосткам, выкатилась из Кремля и понеслась, переваливаясь с боку на бок, по грязным улицам спящей столицы куда-то в неизвестность.
Её развязали, когда отъехали достаточно далеко от Москвы. Теперь её везли в другое место. И этим местом оказалась вот эта далёкая пустынь на Вексе, отрезанная от обжитых людных мест непроходимыми лесами и болотами
Сейчас она не знала, кого увидит в Москве, зато точно знала, что это будет не её сын. Она не только билась в горе над ним, лежавшим мёртвым посреди двора, но и сама убирала его в гробу, затем провожала в последний путь. То было давно, не забылось, правда, не так болело. Теперь её не тянуло, как прежде, в мир людской суеты. Но ей не давала покоя мысль о том, как странно сбылось её проклятие, будто кто-то, воистину, услышал её. И это так поразило её, что не поехать в Москву, не увидеть того, кто назвался её сыном, она не могла, не могла не взглянуть на него, чтобы понять, что же это такое: действительно ли ей помог Господь Бог? Кто послан ей, кем он будет для неё?..
Инокини и прислуживающие ей дворовые девки собрали её скудные житейские вещи и погрузили в повозку. И она покинула тихую обитель, чтобы уже никогда не вернуться в неё.
В сопровождении стремянных стрельцов колымага великой старицы двинулась на Ярославль, где Скопина поджидал с большой свитой дворян боярин князь Василий Мосальский дворецкий самозванца, Отрепьева Гришки.
* * *
Князь Михаил стряхнул с себя воспоминания и вновь вернулся в день сегодняшний, к неотложным делам войска.
Наконец-то в середине ноября к Александровской слободе с понизовыми людьми подошёл Фёдор Шереметев, а из Нарвы и Выборга ещё наёмники, четырехтысячный отряд.
Князь Михаил сразу же собрал у себя всех воевод. И дьяк Тимофей, его комнатный дьяк, объявил государеву роспись по полкам: «А как быть походу нашему боярину князю Михайло Васильевичу против воров, то быть по росписи по полкам: в большом полку боярин князь Михайло Васильевич Скопин-Шуйский да боярин Борис Михайлович Лыков, в передовом полку боярин Иван Семёнович Куракин да воевода Семён Васильевич Головин, в сторожевом полку боярин Фёдор Иванович Шереметев да воевода князь Яков Петрович Барятинский»
Дьяк дочитал роспись и свернул грамоту.
И быть всем по государевой росписи, как пойдём большим промыслом на воров, сказал князь Михаил воеводам. А по малым походам и посылкам, добавил он, росписи не быть, а быть где кому годно придётся! И на сей счёт имеется указ государя
Воеводы настороженно притихли, ожидая неприятностей.
А посему под Суздаль, на Лисовского, пойдут полком боярин Борис Михайлович Лыков да князь Яков Петрович Барятинский, закончил князь Михаил весьма неуверенно, почувствовав эту настороженность по тому, как в палате стало ещё тише.
Барятинский криво усмехнулся в густую бороду:
То негоже, Михайло Васильевич. Не бывать мне в товарищах с Лыковым! Не хаживал, и меньше князя Бориса быть немочно!.. Никому в чести убыток не нужен И если не отменишь сей наказ, бить мне челом государю на князя Бориса!
Не делом бьёшь! остановил его князь Михаил. Не надо, Яков Петрович! Не оскорбляй чести Бориса Михайловича!
На красивом, с тонкими чертами лице Лыкова появились багровые пятна. Голубые глаза и гладкая белая кожа ярко высветили их. И князь Борис с трудом выдавил из себя:
Барятинские с нами, Лыковыми, бывали бессловно в меньших товарищах И с теми, которые с нами живут, в пятых и в шестых, везде в товарищах
Среди Лыковых и Кашиных, из рода Оболенских, князь Борис Михайлович был самым «лучшим» и болезненно воспринимал всё, что касалось принижения его по лествице. И немало эта причина побудила его жениться на Анастасии Романовой, младшей дочери боярина Никиты Романова-Юрьева, сестре митрополита Филарета, сейчас в эту пору находящегося в Тушино, при Матюшке
Брехня это, Борис Михайлович! громко выкрикнул Барятинский и пренебрежительно махнул рукой. Брехня!
Яков Петрович, силён этот поляк и опытен на коне! стал уговаривать его князь Михаил. На разные полки идти нельзя Одна голова нужна!
Барятинский насупился:
Вот и вели её снять, но не вели ходить в товарищах с князем Борисом!
Он побагровел тоже, и лицо у него покрылось испариной.
Ох, Яков Петрович, Яков Петрович! сокрушённым голосом заговорил князь Михаил. Такое время, а ты!.. Скверно, скверно! Бей челом государю! Не возьму назад указ, не возьму! Но смотри: государь не простит чести князя Бориса!.. И раз так подавай случаи!
Он отвернулся от Барятинского и крикнул дьяку: