Вот так новость. Ушла же вроде бы.
Уехать уже как-то не позволяет совесть. И прежде, чем я сам для себя выстрою логическую цепочку, что же буду делать дальше, выхожу из машины и подхожу к ней.
И что же опять у тебя приключилось?
Женя поднимает перепуганные глаза, и я отмечаю про себя, что она мне чем-то напоминает хорька. Личико острое, глаза тёмные, блестящие, нос маленький и острый, над левой бровью родинка. Автоматом, блин, фоторобот включается в башке привычка отмечать примечательные черты.
Мне кажется говорит неуверенно. Мне кажется там машина стоит похожая. Возле общежития. Как у Руслана.
Одного из тех дятлов?
Угу, кивает и кутается в свою тонкую курточку.
Нос красный, шмыгает. Замёрзла же в этой тонкой куртке на рыбьем меху.
Это тебе ещё может аукнуться, Герман. Вечно ты в задницу лезешь
Поехали, киваю ей на машину.
Куда? оживляется, но в глазах сквозит сомнение.
Ко мне.
Девчонка закусывает губы и сводит брови, глядя на меня. Понятно, что боится, тем более после сегодняшнего.
Тебе согреться надо и выспаться. Или предпочтёшь ночевать в остановке? Решай, у тебя минута.
Она колеблется ещё пару секунд, а потом встаёт и послушно идёт за мной к машине.
5.
Евгения
Входи, Герман Васильевич открывает дверь в квартиру и пропускает меня вперёд.
Знаю, что это не менее рискованно, чем поездка с Русланом на дачу, и мало кто умной меня назовёт прийти ночевать в дом к незнакомому мужчине. Да и моему предчувствию доверять, как показала практика, не стоит.
Но Есть ли у меня выбор? Остаться ночевать на остановке, зная, что совсем недалеко меня ищет Руслан и его товарищи-подонки, сидеть в кустах вариант совсем не лучший.
Вздрагиваю, когда мужчина заходит за мной и захлопывает дверь. Теперь остаётся только лишь надеяться на его порядочность.
Он щёлкает выключателем, включая свет, а я зажмуриваюсь от вспышки прямо над головой. Яркая светодиодная лампочка без люстры заливает всё синеватым слепящим светом.
Ну чего стоишь? говорит мне. Раззувайся и заходи. Так, что ли, и простоишь у порога всю ночь?
Я снимаю кроссовки и куртку, обхватываю себя руками, поёживаясь. Полы холодные, через тонкие капроновые носки это ощущается очень хорошо.
Тапки там, кивает на небольшую тумбочку у порога. Вроде новые были в целлофане. Если не найдёшь, могу дать носки шерстяные.
Спасибо, киваю и пытаюсь открыть заевшую дверцу тумбочки, но решаю оставить попытки после пары неудачных.
Опять застряло? басит Герман Васильевич. Сейчас подрехтуем.
Он наклоняется и без видимых усилий открывает дверцу. Пока достаёт упакованные тапки, наблюдаю за ним.
Какой же он большой. Мне не показалось в темноте на улице. Сейчас, в комнате, он кажется ещё больше. Будто ему не по размеру этот коридор и вообще эта квартира.
И взрослый. Я таких мужчин всегда смущалась и даже побаивалась. Пару раз сын соседей в посёлке, ему около тридцати пяти лет было, говорил мне комплименты и даже приглашал вместе на рыбалку сходить, и меня это всегда дико смущало. Он казался каким-то старым. Мне были эти заигрывания неприятны.
Герман Васильевич кажется же просто взрослым. Не старым. Скорее зрелым. Возникает какое-то туманное сравнение с крупным зверем, но точно не с медведем. Слишком точные у него движения, будто каждое выверено.
Ванная там, показывает пальцем на узкую дверь в конце коридора. Если хочешь есть приходи на кухню. Она дальше по коридору. Я купил пирожки.
Он уходит в ту сторону, в которую указал, а я почему-то так и стою. Чувствую себя совсем растерянной. Звук плюющегося водой крана будто приводит в себя.
В ванной вода тоже шипит сперва, да так, что кран вздрагивает. Наверное, в этой квартире давно никого не было, раз трубы завоздушились.
Ванная самая обыкновенная. Серый кафель, клеёнчатая шторка для душа над ванной стянута и заброшена на держатель. Белая раковина, рядом унитаз. Никаких украшений и лишних деталей всё по минимуму и функционально.
Мою руки и смотрю на себя в зеркало. Лицо бледное, глаза красные, под глазами тёмные круги размазаны. Волосы всклокочены, и мелкие волоски торчат как антенны.
Умываюсь и приглаживаю волосы. Поправляю одежду, приводя себя в порядок. На кого я похожа? Что бы бабушка сказала, увидев меня такой?
Вытерев руки тёмным махровым полотенцем, я выхожу из ванной. Из кухни пахнет вкусно, отчего желудок достаточно громким урчание напоминает, что не ела я давно, а и то, что ела, вывернула под деревом в лесу.
Твой пирожок в микроволновке, кивает мне Герман Васильевич, когда я вхожу на кухню. Пакетик кипятком залил, бери чай. Голодная?
Отнекиваться смысла нет, особенно, когда громкое урчание снова повторяется, прилично заставив смутиться. Да и зачем?
Спасибо, в который раз сегодня адресую благодарность этому фактически незнакомому мне человеку. Да, есть хочется.
Достаю из микроволновки душистый жареный пирожок, беру кружку с чаем и присаживаюсь на стул напротив мужчины за столом.
Чувствую себя какой-то неуклюжей. Руки дрожат, и немного чая проливается, когда ставлю чашку неудачно.
Я вытру, беру салфетку и устраняю результат своей криворукости.
Что ты пила?
Замираю у раковины с салфеткой в руках. Стыдно перед ним. Я чувствую себя малолетней дурочкой, неумной настолько, что меня пришлось вот так спасать.
Это неприятно. Я никогда не считала себя глупой. Не семи пядей, конечно, но точно не глупой. Школу, пусть и поселковую, на отлично закончила, в швейный колледж в городе-миллионнике сама поступила. А тут
Руслан сказал, что добавил в сок немного джина. Но, думаю, они подсыпали мне что-то, наркотики какие-то, поворачиваюсь к нему и пожимаю плечами.
Много выпить успела?
Почти стакан. Но я потом рвоту вызвала, когда сбежала.
Умница, кивает Герман Васильевич, а мне вдруг приятной кажется его похвала, даже щёки теплеют. Это, конечно, если не вдумываться, за что именно он похвалил
А Руслан это
Мой парень, опускаю глаза. Ну я так думала. Мы несколько недель встречались до и
Ты не думала, что он подонок. Ясно, поджимает губы. Ладно, ешь. Да спать иди, ты еле на ногах держишься.
Ем я молча, пока он допивает свой чай. На него стараюсь не глазеть. Пирожок вкусный, но у бабушки вкуснее. Вот бы сейчас её выпечки поесть и Германа Васильевича угостить.
Спальня за гостиной. Дверь, если что, запирается изнутри. Постельное чистое там в комоде должно быть, встаёт и отирает руки салфеткой. Спокойной ночи.
Спокойной ночи, киваю, наблюдая, как он, уходя по длинному коридору, устало стаскивает свитер, оставаясь в футболке.
Я допиваю чай, мою за собой кружку и протираю стол. На цыпочках, в абсолютной тишине иду в предполагаемую сторону гостиной. Тут темно, и я подсвечиваю себе экраном телефона, чтобы найти дверь в спальню. Увидев, прохожу и едва не вскрикиваю от шума рядом. Обернувшись, вижу на диване спящего мужчину. Это его телефон на пол упал.
Тихо выдохнув, пробираюсь к спальне, а потом всё же запираю за собой дверь. Шуметь и искать постельное бельё в комоде не хочется, да и сил нет. Поэтому я ложусь прямо на покрывало, набрасываю одни край на себя и в считанные минуты отключаюсь.
6.
Доброе утро, раздаётся за спиной низкий голос, и я подпрыгиваю от неожиданности.
Обернувшись, вижу мужчину. При дневном свете он совсем не выглядит менее серьёзным. И мне вчера после пережитого страха не показалось: здоровенный, высокий, плечи широченные. Только, кажется, он чуть моложе, чем я вчера подумала.
Коротко остриженные волосы ёжиком без модного ныне чуба. Мне даже хихикнуть захотелось, когда я на секунду представила его с этой копной, которую парням выстригают в барбершопах и укладывают красиво. Предполагаю даже, что Герман Васильевич не заморачивается парикмахерскими, пробежал сам машинкой в ванной, и на этой всё.