Ничего, подал голос Кремень. Двадцать не сорок. Нашему молодцу пора жениться, а княжна смолятинская как раз ему под стать. Не ровен час пойдет Держимир дрёмический на нас ратью, вот мы со смолятичами его единым строем встретим, как братья родные!
Велемог одобрительно кивнул. Жизнеслава побледнела, задышала чаще, прижала стиснутый кулак к груди. Мало того что ее сына хотят женить неведомо на ком, так еще и грозят войной!
Княжна Дарована красавица редкая! продолжал Прочен, и даже в его невозмутимом лице мелькнул легкий проблеск оживления. Среди говорлинских княжон такой не бывало давно. Только Добровзора, дочь Гордеслава
О ней нечего вспоминать она уже бабушка! прервал его Велемог.
Жизнеслава чуть изменилась в лице и опустила глаза. Двадцать пять лет назад Велемог сватался к дебрической княжне Добровзоре, и только после ее отказа взял в жены Жизнеславу. А Добровзора, всем известно, потом родила оборотня с волчьей шерстью на спине. Вот и ищи в жены красавицу!
А сейчас красивее Дарованы нет на Истире никого! уверенно продолжал Прочен. За княжну нашу многие сватались. Даже Держимир дрёмический сватался. Дважды! многозначительно отчеканил смолятич.
Жизнеслава удивленно покачала головой. Только Светловой не понял, что повторное сватовство гордеца Держимира значит больше, чем восхваления целого полка свах.
Вот я и подумывал между делом, княже, продолжал Прочен, снова обращаясь к Велемогу. Не Держимир ли нас на Истире поджидал?
Так ведь у нас есть пленные? Князь посмотрел на сына. Что ваши оборотни речные рассказывают?
Светловой опустил глаза. Но теперь князь ждал его ответа, и спрятаться от позора было некуда.
Нет у меня пленных, как в холодную воду бросаясь, ответил Светловой. Потерял.
Как потерял? Кремень даже усмехнулся, не понимая. По дороге, что ли, обронил? Лукошко дырявое было?
Как потерял? совсем другим голосом повторил князь.
Он был проницателен и по натянутому лицу сына видел, что тот вовсе не шутит.
С трудом подбирая слова и стараясь ни на кого не глядеть, Световой начал рассказывать. Никто больше не улыбался; князь, княгиня, оба воеводы ловили каждое его слово.
Не знали вы Держимира многозначительно протянул Прочен. Теперь будете знать!
Его голубые глаза заблестели, он словно сам был там, на берегу Истира, и видел все то, о чем рассказывал Светловой. Многое из этого рассказа было ему знакомо по опыту прошлых лет, и даже в пересказе он понимал гораздо больше Светловоя, очевидца и участника событий.
Там был Держимир? воскликнула княгиня, задним числом испугавшись, что ее сын был совсем рядом с этим страшным человеком.
Ну-ка, расскажи получше, кто у них старшим был? потребовал Кремень.
Под козлиной мордой прятался, не поднимая глаз, ответил Светловой. Ему ясно вспомнился широкоплечий и рослый вожак разбойников, краем щита разбивший ему лоб. И голос у него что рог боевой.
Оба воеводы переглянулись.
А лет-то ему сколько? спросил Кремень.
Под личиной не разглядел.
А так не догадался? с едкой насмешкой осведомился Прочен, сощурив глаза.
Ну как вам, решился определить Светловой. Лет сорок-пятьдесят,
Нет, это Озвень, решил Кремень. Держимир-то лет на десять всего тебя постарше
На одиннадцать, жестко уточнил Велемог.
Все это время он молчал, но буравил сына таким взглядом, что княгиня себя не помнила от тревоги.
На одиннадцать, согласился Кремень. Он в груди широк, а в плечах ровен. И кричать не любит.
Да Озвень это был, тысяцкий Держимиров! уверенно повторил Прочен. И выучка вся Держимирова. Любит он засадные полки у него все отроки обучены в лесу прятаться и в лесу драться так, что и нечисти лесной за ними не угнаться. Брата его не видал?
Какого брата? Светловой бросил на смолятича короткий взгляд.
Его подавляла эта подробная осведомленность обоих воевод и отца во всех делах дрёмического князя, и перед ними он чувствовал себя сущим ребенком.
У старого князя, у Молнеслава, жила куркутинка черная, что галка, пустился объяснять Кремень. У нее мальчишка родился, старше тебя года на три. Черный, лицом куркутин. Князь его на колени не сажал, постыдился под старость, но все знают сын. И Держимир знает. При себе держит, доверяет, в походы посылает. А тот зол на драку! Не видел его?
Еще бы не видел! Светловой замялся, не зная, что ответить. Он вспомнил парня с черной косой, его перекошенное злобой и болью смуглое лицо, волчий блеск белых зубов и большие пятна крови на песке. Как сказать, что тот был в его руках и ушел? С рассеченным бедром ушел!
Так я к чему говорю! не дождавшись ответа, Прочен снова обратился к Велемогу. Как в воду глядел! Держимировых рук это дело. Видно, он знал, что не купцы к тебе плывут. Знал, что мы будем княжну вам сватать. А ему это
Да откуда же он мог узнать? жестко спросил князь. Мы сами не знали значит, от вас, от смолятичей, ручеек бежит!
У вас в Глиногоре на торгах за день все тайны Мирового Дерева услышать можно! подхватил Кремень. Были бы уши!
Прочен не ответил это была правда. Богатый торговый город Глиногор знал и умел многое, не умел он только одного хранить тайны.
Значит, надо поспешить, сказал Велемог. Тянуть больше нечего. Сваты сговорились дело за невестой. На Макошиной неделе будем ждать ее в Засечье
Нет в Велишине, возразил Прочен. За невестой к ней в род приезжают и мы вам ее на нашей земле отдадим.
Хорошо, пусть в Велишине. Князь кивнул, не споря о такой мелочи. Доедем, не заблудимся.
Мы на своей земле ее убережем. А вот вы
И о нас не тревожься! Велемог уколол смолятича взглядом. Уж теперь мы никаких оборотней к себе не пустим. Верно я говорю?
Князь требовательно взглянул на сына, никак даже к нему не обратившись. Это служило признаком нешуточного гнева, но Светловой даже не заметил этого так потрясло его все произошедшее. Его сговорили, почти женили, не спросив даже его согласия. Все его существо возмущалось перед глазами его встало сияющее лицо Белосветы. И пусть ее нет на свете теперь он знает, какая она любовь. И назовет своей женой только ту женщину, в которой вновь увидит Белосвету.
Да что же ты, батюшка! Он поднял глаза на отца. Неужели вот так судьбу мою и решишь, а мне и слова сказать не дашь?
Князь не ответил, только брови его вопросительно дрогнули. Казалось, он удивлен, что сын его вместо почтительного согласия говорит что-то совсем лишнее.
Не хочу я на Дароване жениться! продолжал Светловой. Он пытался говорить решительно, но невольно в его голосе звучала мольба. Не люба она мне, да и я ей, верно, тоже мы и не видались никогда.
Князь подался вперед, опираясь на подлокотники, сдвинул брови, словно с ним вдруг заговорили на непонятном языке. Он ожидал от сына удивления, но не возражений. За восемнадцать с половиной лет это был первый случай, когда Светловой решился ему перечить. И в чем! В самом важном деле, когда речь идет о прочном союзе со Скородумом смолятинским, жизненно необходимым перед угрозой войны с дрёмичами.
Да ты сам понимаешь, что говоришь? недоуменно спросил Велемог. Он был так удивлен, что даже не разгневался поначалу. Как так «не женюсь»? Женишься! Как будто сам не видал Держимировых лиходеев на своей земле! Мало тебя Озвень щитом в лоб приложил? Добавить надо?
Но я
Ты! с напором повторил князь, и это короткое слово вместило в его устах больше презрения, чем целые потоки брани. Ты уже себя показал! Теперь слушай, что старшие говорят!
Светловой не выдержал взгляда отца и опустил глаза. Мысли его путались, он не знал, как доказывать свою правоту. Да и есть ли за ним правота? Простой человек подчиняется роду, князь всему племени. Это верно, но образ Белосветы как живой встал перед ним, заслонил собой весь мир.