А Смеяна осталась ждать. Уж конечно, Верёна понесется прямым ходом на огнище и все там расскажет. И скоро сюда пожалуют родичи. Усевшись на землю, Смеяна обняла руками колени и стала разглядывать лицо чужака.
Он глухо охнул, не разжимая зубов, голова его перекатилась со стороны в сторону. С удивлением Смеяна разглядела, что он молод, лет двадцати, не больше. Глаза его казались очень большими, веки натянулись, на веках и под ресницами лежали глубокие темные тени. Внешний их уголок был сглаженным книзу, и это придавало всему лицу чужой, не говорлинский вид.
И тут Смеяна вспомнила. В тот вечер, когда она собралась перевязывать пленных, тот белесый отрок с розовым, как поросячья морда, лицом, говорил: один лиходей сбежал. С раненой ногой. Вот глупая! Смеяна охнула и закрыла рот кулаком, дивясь, как не догадалась раньше. В уме ее вспыхнуло множество обрывочных мыслей: о том, как дрёмические «лешии» уносили своих раненых из-под самого носа Светловоевой дружины, как жалели славенцы об этой потере. И Смеяна вдруг почувствовала себя так, как будто нечаянно нашла клад. Она снова посмотрела на чужака. Ну и упрямый же народ эти дрёмичи! Как далеко от берега он сумел уйти с такой раной! Что погнало его в чужой лес? Что, кроме неистребимой жажды воли, способно придать человеку таких сил?
Смеяна подняла руку, помедлила, но все же решилась и положила ладонь на грудь чужаку. Сердце билось, она ощущала живое тепло его кожи. И в ее сердце вдруг зародилось какое-то теплое чувство к этому лиходею, жалость, смешанная с уважением. На его месте она тоже предпочла бы умереть на воле хоть ползком бы поползла. Ей хотелось скорее помочь ему, и она, чутко прислушиваясь к звукам лесной жизни, с нетерпением ждала прихода родичей.
* * *
Мужчины Ольховиков явились в лес целой толпой, притащили с собой на всякий случай и волокушу. После жарких споров везти чужака на огнище или оставить здесь решено было послать за Велемом. Ведун осмотрел чужака, повертел в пальцах его длинный черный волос и разрешил взять нечистью и нежитью от него не пахло.
На огнище чужака уложили в пустой клети. Здесь Смеяна ободрала с него окровавленные лоскуты рубахи и надела другую, данную дедом Добреней. Потом она толком промыла, смазала и перевязала его рану на бедре, радуясь, что успела вовремя. И дело это досталось ей не потому, что она лучше других умела. Просто никто другой и не захотел бы прикоснуться к черноволосому чужаку, больше похожему на лесную нечисть, чем на живого человека.
В разгар ее работы он пришел в себя, дернулся, открыл глаза и попытался вскочить.
Лежи! резко прикрикнула Смеяна. Она сама испугалась от неожиданности. Лежи смирно.
Чужак приподнялся, опираясь локтями о подстилку, посмотрел на нее, потом на свою ногу, над которой она ворожила, быстрым настороженным взглядом окинул стены и потолок клети. В его темно-карих глазах зрачок был почти не заметен, и Смеяну кольнула сладкая жуть: а вдруг и правда нечисть? Темные круги вокруг глаз усиливали сходство с выходцем из Навьего Подземелья, но взгляд чужака был вполне человеческим, живым, осмысленным и настороженным.
Ты на огнище Ольховиков, возле того места, где бились, стала рассказывать Смеяна. Чужак молчал в ответ, но она была уверена, что он ее понимает. Я тебя в лесу нашла вот только что. Дед с дядьками в беседе сидят, думают, что с тобой делать. Гляди, Велем придет, еще примется проверять, не из навей ли ты. Да ты не бойся ты живой, я знаю.
Я тоже знаю, вдруг сказал чужак.
Смеяна так удивилась, услышав его голос, что даже бросила перевязывать и подняла глаза. Голос у него был хриплый, а выговор чужой, не речевинский.
А! обрадовалась Смеяна. А я боялась, что ты по-говорлински не знаешь. Как тебя зовут?
Но чужак промолчал, полуприкрыл глаза, спрятав блеск глаз. Лицо его стало таким отчужденным, что Смеяна не стала добиваться ответа.
В беседе тем временем кипел жаркий спор. Дед Варовит стоял за то, чтобы сегодня же послать в Славен весть для князя и княжича о том, что найден сбежавший лиходей.
Его княжич в полон взял, он его по праву! говорил старейшина. Надобно вернуть!
Он у княжича сбежал, на нашей земле оказался теперь он наш! возражал ему один из старших сыновей, хозяйственный и прижимистый мужик, прозванный Заботой. Он парень молодой, крепкий! Работать будет! Да его на торгу продать шесть гривен дадут, ей-Велесу, чтоб мне до жатвы не дожить! Или у нас, отец, лишнего серебра много? Вот за солью поедем и его свезем.
Или себе оставим! поддерживал Заботу Изнанец. У нас работы много новое же поле надумали рубить, или ты забыл, отец? Нам самим холоп пригодится! Нам его Велес послал!
Не к добру нам его оставлять! спорил с ними осторожный Разумник, младший брат Варовита. Черный у него глаз! Сами управимся! Продать, и дело с концом! И на огнище-то не надо было его Да и увечный какой с него прок?
Ничего, за жерновом сидеть или в ступе толочь он и сейчас сможет! А что черный глаз так у Велема глаз сильнее!
Да он оправится и уйдет от нас! убеждал братьев Разумник. К жернову приковать можно, а на других работах как прикуешь? Он же сидеть не будет! Оправится и уйдет! Сохрани Свароже, чтобы не зарезал никого!
Мужчины помолчали, задумались, качая головами. Оставлять черного чужака у себя было страшновато, но и потерять молодого сильного работника казалось обидным. А работник был нужен. Как на беду, у Ольховиков рождалось больше девочек, чем мальчиков. Вон, до того дошло, что зятьев приходится брать к себе, а не отдавать девушек на сторону.
Ты-то что скажешь, ведун? Варовит обратился к Велему. Что нам делать теперь? Не сбежит у нас холоп?
Сбежать не сбежит, успокоил его Велем. Я его таким заклятьем опутаю, что от огнища на шаг не отойдет.
Успокоив родичей, Велем прошел в клеть, где лежал чужак. Смеяна уже кончила перевязывать и зашивала прореху на портах, которые стащила еще с беспамятного и успела кое-как отмыть от засохшей крови. Не очень-то ловко у нее выходило, она хмурилась, продергивая кривую иглу из птичьей кости. Ни одна из сестер-рукодельниц за такую работу не взялась бы, однако не ходить же ему без портов! Человек все-таки, не леший!
Чужак лежал на охапке сена и смотрел вверх, словно все вокруг его совершенно не занимало. Украдкой бросая взгляды на его замкнутое лицо, сглаженные внешние уголки глаз, жесткую складку губ, Смеяна ощущала какую-то радостную дрожь, испуг и любопытство разом. Много лет ей не доводилось видеть ничего занятнее.
Войдя, Велем недолго посмотрел на них, а потом принялся разматывать какую-то веревочку.
Ты это зачем, дядька? спросила Смеяна, бегло глянув на него поверх шитья. Мало кто смел задавать Велему вопросы «почему?» да «зачем?», но Смеяна в этом тоже не стеснялась. Вязать его незачем, он на ноги не так уж скоро встанет. И так не убежит. Чудом ему бедренную жилу не перебили а то умер бы на месте. Везучий
Велем не ответил ей, пристально глядя на чужака. Тот не повернул головы, но по лицу его ведун видел, что чужак их слушает и все понимает.
Сейчас не убежит, а на ноги встанет скоро! сказал Велем, не отводя глаз.
Чужак незаметно напрягся, подобрался. Приход ведуна и обещание скорого исцеления не могло оставить его равнодушным.
Вот тогда и сослужит службу мой науз
Науз! воскликнула Смеяна и бросила шитье.
В один миг она вскочила на ноги и оказалась возле ведуна. Ее жадно-любопытный взгляд был устремлен на веревочку в руках Велема, и даже чужак, услышав это слово, не утерпел и слегка повернул голову.
Велем держал не веревочку, а тонкий берестяной ремешок. Легкий и непрочный на вид, он обладал в руках умелого ведуна большой силой и мог быть крепче железной цепи.