– Брат мой, успокойтесь! Не забывайте, что перед вами женщина, а не слуга. Ну и крутые же у вас в вашей дикой Оверни манеры! – произнес насмешливым тоном человек. – Не лучше ли поскорее вывести нас из этого тумана, чем воевать с дамами. Мне кажется, мы выбрали плохое место для разговора. Я помогу мадам Катрин поддерживать нашу сестру до привала… если мы наконец доберемся до него!
Катрин улыбнулась ему с благодарностью. Она не видела его раньше и удивилась странному для паломника виду. Это был молодой мужчина, лицо которого совсем не соответствовало представлению о набожном человеке. На этом чрезвычайно выразительном лице все было примечательно: на толстые чувственные губы буквально ложился длинный, с горбинкой нос; маленькие голубые глазки глубоко сидели под бесцветными бровями, подбородок был квадратный и волевой, лицо покрывали преждевременные морщины. Черты были грубыми, лицо подвижным, а живой взгляд свидетельствовал об уме, да и насмешливые складки у рта указывали на его непреодолимую склонность к иронии.
Видя, что Катрин молчаливо его изучает, он дружелюбно улыбнулся и представился, сняв большую шляпу с лихо заломленными полями.
– Жосс Роллар, прекрасная дама, к вашим услугам! Эй, там! Кто мне поможет нести эту женщину до приюта?
Среди ближних соседей таких не нашлось. Тогда Жосс с размаху хлопнул по плечу ссутулившегося человека среднего роста.
– Давай, приятель! Помоги мне немного!
– Я вовсе вам не приятель! – пробурчал тот.
Без всякого энтузиазма он подошел с Жоссом к Катрин, которая пыталась поднять Жилетту. Жосс, взглянув на вытянутое лицо паломника, от души рассмеялся:
– Да уж ладно! Разве братья и сестры не должны помогать друг другу? Так возьмите, брат мой, эту госпожу с одной стороны, а я поддержу ее с другой.
Но он тем не менее подал Жилетте руку, а Жосс поддержал ее с другой стороны. Так, опираясь на них, бедная женщина поплелась дальше.
Вдруг сквозь туман пробился слабый и тонкий звук колокола. Боа с торжеством провозгласил:
– Вот и колокол, сзывающий путников! Вперед!
Высоко подняв посох, словно знамя, он устремился в том направлении, откуда слышался звук. Измученные люди двинулись за ним. Звук колокола становился все громче. Вскоре слабый желтый свет забрезжил в потемках.
Внезапно среди тумана Катрин с облегчением увидела скопище приземистых построек. Разрезая небо черными ребрами, перед ними встали огромная античная башня, массивная квадратная колокольня, на которой горел огонь. Главные ворота, скрипя, открылись, выпустив трех монахов с факелами.
– Мы богомолы, Божьи люди! – крикнул Жербер сильным голосом. – Мы просим приюта!
– Входите, братья, приют открыт для вас!
Внезапно пошел снег, укутывая белым покрывалом обширный двор. Катрин устало прислонилась к стене. Ну, конечно, их сейчас поселят в одной комнате со всеми ее спутниками… Но в этот вечер, не зная даже почему, ее донимало желание остаться хоть на какое-то время одной. Она чувствовала себя чужой среди этих людей, посторонней. Их гнал страх перед адом. А она? Конечно, она желала, чтобы Бог положил конец ее мукам, чтобы Бог вылечил любимого ею супруга, но более всего ей хотелось вернуть его, его любовь, его поцелуи, жар его тела… в ней не трепетали высокие духовные помыслы, ее снедала именно земная любовь, телесная, без которой она не могла жить.
– Мы разделимся, – произнес отрывистый голос Жербера. – Монахини позаботятся о женщинах. А мужчины пусть идут за мной!
Тут Катрин увидела, как из строения вышли четыре монахини в черных облачениях августинского ордена с белыми нагрудниками.
Жосс Роллар и Колен Дезепинетт передали двум из них бедную Жилетту. Катрин попросила монахинь:
– Моя спутница совсем потеряла силы. Ей нужны хороший уход и покой. Нет ли у вас комнатки, где я могла бы заняться ею?
Монахиня посмотрела на Катрин с раздражением. Она принялась укладывать Жилетту на носилки, которые одна из монахинь позаботилась принести. Затем вместе с другой монахиней они подняли носилки, и только тогда она ответила молодой женщине:
– У нас две комнаты. Они заняты одной знатной дамой и ее служанками. Эта дама сломала ногу. Из-за этого несчастного случая она все еще у нас.
– Не могла бы она отправить прислугу в общий зал и уступить одну из комнат?
Сестра Леонарда пожала плечами.
– Лично я не рискну попросить ее об этом. Она… скажем, у нее характер несговорчивый! Видно, что это очень высокопоставленная дама.