В то время по телевизору стали показывать жуткие вещи про то, как в столице нападали на участниц разных конкурсов красоты. В глазах обычных людей такие конкурсы и модельный бизнес тесно переплетались. Хотя в профессиональном смысле это совершенно разные бизнесы.
Организаторы «Аванты» охраняли честь девочек и честь профессии всеми силами. Они не брали деньги с моделей и их семей, наоборот им платили за работу в коллективе. Не брали деньги со «спонсоров» за знакомства с девушками, не участвовали в сомнительных мероприятиях. Они продавали театрализованную рекламу-дефиле. Например, ставили «Золушку», чтобы представить коллекцию шуб.
«Благодаря Аванте у меня появилось понимание, что мода это искусство, что модный показ можно преподнести как театр на сцене. Тогда это было в новинку, в провинции особенно, и нас очень много приглашали. По пятницам и субботам мы работали регулярно.
Но была одна большая проблема заказчики не хотели платить за работу моделей достойные деньги. В основном, старались договориться о бартере: вы нам показ мы вам вещи с этого показа. Коллекции для шоу все откатали, надо было шить новые. А денег нет. Тогда стали чаще выезжать на работу в Москву. С этого момента коллектив начал разваливаться. Потому что большинство родителей, напуганные новостями, встали намертво: «Мы своих девочек туда не пустим, там они попадут в сексуальное рабство, их обольют кислотой или вообще убьют. Нет и нет!» Оказавшись в такой ситуации, агентство скоро закрылась. И Маша осталась будто в пустоте.
Когда «Аванта» закрылась, я обошла все модельные агентства в Ульяновске, но нигде не нашла такого серьезного отношения. Говорят же: не «модель», а «моделька», вот с таким представлением о профессии столкнулась, что это больше какие-то ужимки, больше желание красоваться на сцене и в жизни, чем работать.
Сначала в Театре моды Ирины Азоркиной, а потом в агентстве «Аванта» нам говорили, что «модель» с французского это образец, хотели, чтобы мы были образцами и на сцене, и в жизни. Тогда у меня зародилась мечта создать уникальную школу, выпускать настоящих профессионалов, которые бы вели себя должным образом на сцене и в жизни.
Глава 3. Устроили тут самодеятельность!
Итак, Мария начала работать в модельном бизнесе, будучи школьницей. Несмотря на это, от родителей был строгий наказ «учиться на отлично». Но с этим были проблемы. У Марии дисграфия. Как объясняют словари, «дисграфия это частичное нарушение процесса письма, проявляющееся в стойких, повторяющихся ошибках». В те времена о таком диагнозе мало кто слышал. И когда умный ребенок упорно писал «кАрова» вместо «кОрова», считали, что он просто рассеянный или недостаточно старается.
Учительница русского языка и литературы, которая вела их с 7 по 9 класс, конечно, заметила особенность Логачёвой. И предложила сделку: она проверяет ее сочинения перед сдачей и исправляет ошибки, а девушка помогает ей с классным руководством у пятиклашек. Маша согласилась. Так она выполняла задачу, поставленную родителями, и занималась тем, что ей нравилось.
Дети в этом классе были очень творческие. И очень незанятые. Неприкаянные. Они явно хотели какой-то активности, работы, личного продвижения. Но ни кружков, ни тем более театров или студий тогда просто не было. И я решила заниматься с этими детишками. Каждый день я заканчивала уроки и шла к ним на занятия. За несколько месяцев мы подготовили первый концерт.
Что такое школьный концерт в нулевых? Сценки, танцы, музыкальные пародии. В школе 78 обязательной частью культурной программы стало дефиле Маша учила девочек тому, что знала и умела сама. Дизайнерских коллекций простым пятиклассницам, конечно, никто не предлагал. Поэтому в ход шла одежда и аксессуары из маминых гардеробов. Девочки несли свои образы с ровной спиной и гордым взглядом. Держали линии и шаг, как учила юный педагог.
В нулевые были популярны телевизионные мюзиклы. Вся страна в новогодние праздники смотрела, как известные артисты играют на новый лад «Золушку» или «Вечера на хуторе близ Диканьки». Подростки придерживаются трендов, поэтому подобные мюзиклы Маша ставила со своими подопечными в школе.
Дирекция была только рада, что дети вместо праздного шатания и разборок занимаются творчеством. Поэтому свободу для этого творчества давали. Даже разрешили затащить в актовый зал огромное количество ёлок. Действие спектакля происходило на елочном базаре, и, чтобы сделать декорации, ребята собирали по дворам выброшенные после праздника деревья и несли в школу. Администрация могла бы назвать это мусором и притормозить самодеятельность, но детей поняли и «хлам» одобрили.
Как говорил кот Матроскин из Простоквашино, «совместный труд объединяет». Класс, за который взялась Мария Логачёва, на время стал дружным. Раньше обзывались, дрались и травили слабых. Но когда стали партнерами по сцене, научились договариваться и замечать таланты друг друга. Маша смотрела на своих первых детей влюбленными глазами, а они на неё. Теплое было время.
Марию воодушевляла эта работа. Она видела результат и понимала, какой большой смысл стоит за простыми школьными концертами. Общее дело, творческий коллектив были для детей целой жизнью. И Маша могла на нее влиять, делиться, воспитывать. По сути, старшеклассница Логачёва создала сообщество, где все росли и развивались, куда стремились попасть. А еще она придумала, как это сообщество монетизировать и вложить полученные деньги в благоустройство школы.
Десятому классу дали задание по биологии придумать и реализовать экологический проект. Маша подошла к учительнице и сказала, что не хочет заниматься пустым теоретизированием:
Дайте мне проект, связанный с жизнью. Какие проблемы вообще есть? Например, в нашей школе.
Главная проблема, что в нашем школьном дворе нет цветов. Который год посадить не можем, педагог с любопытством смотрела на Машу.
А почему?
Нет саженцев. Не хватает граблей и лопат. И денег на это нет.
Так давайте сделаем дискотеку для младших классов. Будем продавать на нее билеты, и на вырученные деньги купим все, что нужно, посадим, наконец, цветы.
Хм Идея рабочая. Ты сможешь это сделать?
Смогу, ни секунды не поколебавшись, ответила Маша. Билеты разлетелись все до одного. Все хотели попасть в тусовку. Так проблема, которая висела в школьной администрации много лет, решилась за месяц. Через месяц Александр Логачёв, Машин папа, уже запихивал в багажник закупленный на рынке инвентарь и ругался. Во-первых, потому что ничего не помещается. Во-вторых, потому что его дочь опять проявила какую-то инициативу, в которую он оказался втянут в собственный выходной.
Глава 4. Красота, которая спасёт
Худая рыжая девочка внимательно смотрела на Машу с задней парты. Маша скользнула по ней взглядом. Девочка была увешана разноцветными кольцами, браслетами и бусами, а в ушах болтались огромные пластиковые сережки. Маша мягко улыбнулась ей и продолжила обсуждать грядущий концерт с активом пятого класса. Ребя- та галдели, наперебой предлагали свои идеи.
«Воображалы, думала рыжая девочка и воинственно сопела. Она все еще прокручивала в голове утреннюю стычку с одноклассниками, где ее снова осыпали обидными словами и противным смехом, Ну, я вам еще покажу!»
Маша Логачёва не знала, что в тот момент встретила своего будущего партнера по бизнесу и подругу по жизни. Оля Кузнецова явно не была звездой класса. Скорее, наоборот. Была гадким утенком со взрывным характером. И Оля тоже не знала, что с того дня Театр моды станет делом ее жизни, а она сама станет моделью любимицей фотографов и режиссеров-постановщиков.