Простите, виновато кивнул я. Девушка не пошевелилась. Ее лицо скрывали от меня аккуратно подстриженные под удлиненное каре волосы, виднелся только слегка вздернутый кончик носа. Справа от нее над стеклянным наполовину опустошенным баром прямо к стенке были пришпилены неровные клочки газет. Я пробрался ближе, переступив осколки. Так и есть тут все от столичной «Ри Чу»[5] до трехцветной желтой прессы. Заголовки словно из бредового предрассветного сна, в котором все кажется логичным и упорядоченным: «Дышащая стена дома в центре Яндаша», «Механические компьютеры господина Стеблова», «Ложная амнезия и ее ложные жертвы», «Тени на лестнице к храму «Бейше шен», «Голодные духи могваи клиники «Сиван».
Тяжелое анисовое дыхание позади меня отвлекло от попыток найти связь между странными заголовками. Комиссар протянул руку, сорвал со стены одну из вырезок и бросил на пол в добравшуюся сюда лужу. Он сунул в зубы тонкую сигарету и щелкнул зажигалкой. Сизое ментоловое облако разбилось о стенку и заструилось вниз. Шершавый палец ковырнул обои под цветной булавкой.
Дырки в стене. Нехорошо. Твой приятель решил не оставлять после себя ни юаня. Всего его барахла не хватит, чтобы покрыть тут ремонт, он выдул струйку себе за ворот и кивнул вопросительно. Я еще о чем-то знать должен? Какие-нибудь вещички, ценности? Может он что-нибудь у тебя оставил? Или еще где-то? Он потер ладонью щетину на остром подбородке. Она росла неравномерно и на белом следе от ожога зияло лысое пятно. Чего молчишь?
Я мотнул головой.
Ясно. Паршиво, он перевел взгляд на полупустой бар, пожевал губу. Твой приятель не так прост. Я думал, что просто турист из тех, кто ищет дешевых приключений за большие деньги у нас в Сиболии вроде «крикеров» и косплейных девочек по вызову. Но оказалось, что у него богатая биография. Ты хоть сам знаешь, чем занимался твой друг?
Нет, бросил я и принялся аккуратно отцеплять от стены газетные вырезки.
Вот и хорошо. Лучше не знать, он провел ладонью по стене. Знаешь почему он жил в гостинице? Ребята говорят, что у него не было денег на социальную подписку, вот и снял номер в отеле. А я так не думаю. Для начала номер то не из дешевых, хотя и халтура полная, для туристов с запада. Ну да и Моно тоже был вроде из этих, комиссар фыркнул, чужаков. И потом, я проверил его счета. Тот, с которого он номер оплатил и еще один, привязанный к его телефону. Мне бы хоть чуточку с того, что я там нашел, так я не отказался бы побыть немного покойником. Он мог купить и этот номер, и этот отель, и корейский ресторанчик напротив в придачу. А что все это значит?
Комиссар замолчал и бросил в рот очередную пастилку. Задумчиво разжевал ее и снова сунул в зубы фильтр.
Вот и я не знаю. Честный человек не снимает номер. Честный человек берет недельную подписку подороже и получает квартиру в центре с видом на Ангару, доступ в ресторан и к сотне приличных телеканалов. Номер снимает тот, кто не хочет зарегистрированной квартиры, посторонних глаз и носов. Я верно говорю?
Я не знаю, отмахнулся я. Комиссар начинал утомлять. Я был почти уверен, что он протрезвел только на четверть. Щетина и отголоски ночи прибавляли к его неполным тридцати пяти еще как минимум пару десятков лет.
Думаешь это убийство, да? он шумно втянул носов воздух, словно пробуя его на вкус как змея. Так вот, забудь про это. Тут камер нет, но есть микрофоны и в них только тишина, а потом звон стекла. Камеры висят в коридоре. Никто не заходил и не выходил отсюда. Что бы не скрывал Моно, он это унес с собой и сделал это совершенно самостоятельно. Вот такие дела, упаковщик.
Комиссар курил, что-то бормотал себе под нос и уже не обращал на меня внимания. Ментоловый дым тонкой пленкой стелился в воздухе, как смог по утрам над Яндашем. Неподвижная девушка все так же вглядывалась в пустой угол и не сдвинулась ни на фэнь[6], кода я пытался протиснуться между ее ногами и баром. Ни холод, ни дым ее нисколько не волновали.
Прошу прощения.
Она снова не ответила. Я было решил, что это одна из тех натуральных силиконовых кукол, которые можно раздобыть из Поднебесной за немалые деньги. Хотя, конечно, пусть Марсель и был странным человеком, но это и для него уже слишком. Только едва заметное ровное дыхание выдавало, что девушка была все же жива. Жива и безвольна. Не иначе как под чем-то сильным, но это уже не моя забота.
Она не ответит, сипло заметил комиссар, бросил непогашенный окурок на пол и тот противно зашипел в луже. У твоего мертвого друга были странности, о которых лучше бы ничего не говорить. Хотя эти все равно растрясут на весь город, он кивнул в сторону городовых, с усмешкой поглядывающих в мою сторону.
Когда вы заберете ее? спросил я. Мне бы закончить в течение часа.
Мы ее не заберем, комиссар широким шагом подошел к девушке, поводил перед ее глазами ладонью, пощелкал короткими пальцами. Видишь? Я могу отрезать ей ухо, но ничего не произойдет. Это не совсем человек. Это лань, он усмехнулся. Соображаешь, что к чему? И если еще раз заикнешься о том, что твой разлюбезный господин Моно был уважаемым серьезным человеком, я нацеплю на тебя очки и впечатаю их тебе в глазницы. Оба стекла одним ударом. Понял?
Но я не слушал. Я смотрел на лань. До этого момента я думал, что все это слухи. А если и не слухи, то что-то все равно имеющее мало общего с правдой. Это не силиконовая игрушка из-за близкой границы, это тело, в пустой голове которого ни одной осознанной мысли. О законности таких вот штук я не знал ничего, но что-то подсказывало, что раздобыть их возможно и явно не на Taobao, но в переходах закрытых станций метро в Старом городе, где шайки господина Вана делят бизнес с не менее ушлыми дельцами в погонах на черном рынке, который в Яндаше называли Агатовым. И назначение у них было вполне понятное живые теплые девушки с гладкой кожей и пустыми глазами, в глубине которых ни единой мысли.
Комиссар взъерошил пятерней ее волосы, кивнул, словно она могла ответить.
Мы таких партию задержали месяц назад, хотели обратно отправить, но подскочил человек Вана с накладными. Есть документы на груз свободен. Верно? К счастью, в Яндаше они не осели отправились на запад. Не знаю, как бы я спокойно ходил по городу, в окна которого смотрят вместо нормальных живых шлюх такие вот куклы.
Он хотел сплюнуть на пол, но перехватив мой взгляд полез в карман за мятым платком.
Она живая? спросил я, впрочем, зная ответ.
Если можно так сказать. Но она тебе не ответит и имени твоего не выучит. Их называют ланями, но настоящая лань по сравнению с ней чертов академик, он снова протянул руку к ее лицу, но браслет на его запястье вдруг вспыхнул красным, по нему побежала строчка иероглифов. Ладно, мне пора. Развлекайся. Отчет можешь сдать послезавтра делаю скидку на то, что покойник все же твой подонок-приятель. Можешь оплакивать его сколько угодно не мои дела.
Он повернулся ко мне спиной и зашагал двери. В проеме остановился и щелкнул пальцами.
Да, упаковщик, забыл сказать, он ткнул пальцем в сторону лани. Это теперь тоже твое. Будешь пристраивать не продешеви. Такие штуки дорого стоят.
Кто-то хохотнул в соседней комнате.
И я остался один. Почти один.
***
Невесомые тонкие тапки и зубная щетка полетели в мусорный пакет. Туда же отправились остатки позднего ужина коробка жареных пельменей, уже зачерствевших. Но взглянув на них, я понял, как сильно хочу есть.
За окном все еще хлестал дождь. Неоновые вывески над плотно прикрытыми дверями ресторанчиков и более дешевых забегаловок манили вкусными названиями, вот только до открытия еще часа четыре не меньше.
Я выставил две коробки за порог, оглянулся, оценил прибранный номер. Если не считать разбитого окна словно и не заезжал никто.