И там можно будет снимать, а декорации оплатит Жихарев.
Мой голос звучал ровно, но, вероятно, слишком ровно, поэтому Илья перевёл свой взгляд на Светлану.
Хорошо бы, сказал он и смерил Светлану долгим взглядом.
Она почему-то опустила глаза. Сидела за столом и теребила уголок иллюстрированного журнала.
А что касается этого нашего сюжета, вернулся я к прежнему разговору, снимать, конечно, будем.
"Но немного позже", хотелось добавить мне.
Чтобы этого не говорить, я решил отгородиться от своих собеседников. Показать, что занят. Выдернул из-под Светланиной руки журнал и плюхнулся на диван. Светлана всполошилась.
Верну! сообщил я. Когда прочту.
Я наугад раскрыл журнал и увидел себя. Моя фотография была напечатана крупно, на всю страницу. Я улыбаюсь в объектив, хотя, судя по траурной рамке, радоваться мне особенно нечему. Я вроде бы как убит. Нарисованный красным фломастером кинжал вонзился мне прямо в висок. Красные, нарисованные фломастером же капли крови брызжут в разные стороны.
Я поднял голову и увидел лица их обоих и Светланы, и Ильи. В их взглядах застыл ужас, смешанный с состраданием. Вот отчего они были так невеселы, вот почему переглядывались, как заговорщики.
Что это?
Я встряхнул журнал.
Пришел по почте, будто извиняясь, сказала Светлана. Сегодня утром. Мы не хотели тебе говорить.
Дёмин приблизился и сел напротив.
Ты кому-то перебежал дорогу, Женька?
Думаю, что нет.
Тогда почему всё это? Некролог в газете. Теперь вот этот фотоснимок в журнале
Не знаю, честно признался я.
Я действительно не знал.
* * *
Главный редактор газеты смотрел на меня с доброжелательной настороженностью во взгляде. Оно, конечно, живая телезвезда приехала, но что ей, этой звезде, надо?
Я не стал томить его ожиданием и выложил на стол газету, ту самую. Редактор впился взглядом в отмеченный красным фломастером некролог, пробежал глазами текст, сильно изменился в лице и тотчас же вызвал какую-то неведомую мне Елизавету Михайловну. Выглядел главный редактор очень даже неважно. Я впервые в жизни пожалел о том, что у меня нет с собой валидола.
Елизавета Михайловна появилась почти сразу, узнала меня, несказанно обрадовалась, и из состояния всеохватного счастья её с трудом вывел главред.
Вот! сурово сказал он и ткнул в газету пальцем. Читайте!
Елизавета Михайловна прочла. Перестала улыбаться. Прочла ещё раз. Побледнела. В третий раз пробежала глазами куцый текст. Судорожно вздохнула и тяжело опустилась на очень кстати оказавшийся поблизости стул. Я понял, что её хватит ещё на парочку прочтений. Потом уже одним валидолом не обойдёшься.
Я жив-здоров, сообщил я ей очевидное. Просто какая-то накладочка, наверное, случилась.
Женщина опять судорожно вздохнула.
Что это, Елизавета Михайловна? спросил редактор.
Мне принесли Оплачено по квитанции Откуда же я знала?
Я её понимал. Она принимала объявления от частных лиц и своё дело знала. Текст объявления не должен иметь оскорбительного характера и может быть опубликован после внесения оплаты в редакционную кассу. Оба требования в данном случае были соблюдены. Откуда же ей было знать, что Колодин из некролога и я одно и то же лицо. Ей такое и в голову прийти не могло. Я-то был жив-здоров, меня Елизавета Михайловна регулярно видела по телевизору. И только сейчас она поняла, что произошло нечто крайне неприятное.
Может быть, это ваш однофамилец? ступил на зыбкую тропу предположений главред.
И имя-отчество совпадают? осведомился я. И потом эту газету с не имеющим ко мне отношения некрологом пересылают мне по почте?
Елизавета Михайловна! Принесите всё, что связано с этим некрологом!
Женщина тяжело поднялась и вышла. У неё был такой вид, будто она твёрдо решила направиться не в свой кабинет, а к врачу, за больничным чтобы в ближайшие несколько дней не появляться на работе.
Позвольте, я угощу вас коньяком? сказал главред. Он очень неплох, поверьте.
Он явно старался сгладить шероховатости произошедшего. И коньяком угостил действительно превосходным.
История неприятная.
Я решил помочь этому милому человеку выпутаться из скользкой ситуации.
Но вы и ваша газета, не сомневаюсь, тут ни при чём. Единственное, чего мне хочется, узнать, в чём дело.
Главред кивнул, давая понять, что и сам не сомневается в безупречной репутации газеты, но в его взгляде я угадал зарождавшуюся надежду на то, что из этой истории можно будет выпутаться с наименьшими потерями.
Как вы думаете, что бы это могло быть? спросил он.
Не знаю.
Может быть враги? Конкуренты? озвучил он собственные подозрения.
Конкуренты у меня есть, а вот враги
Я развёл руками.
Пришла Елизавета Михайловна. Положила на стол перед главредом несколько бумажных листков, стараясь при этом не смотреть на меня.
Главред перебрал бумажки.
Всё как положено, пожал он плечами. Квитанция об оплате, текст объявления, паспортные данные подателя
Паспортные данные? встрепенулся я.
Да, там всё было. Паспортные данные, прописка, фамилия, имя, отчество. Тяпунов Павел Алексеевич.
Вы его знаете? спросил главред.
Впервые слышу эту фамилию.
"Но теперь уж точно познакомимся", мелькнула у меня будто заготовленная шутка, но я промолчал.
Вы можете снять ксерокопии? спросил я, когда пролистал все квитанции.
Конечно, кивнул главред.
Он окончательно уверовал в то, что всё обойдётся. Бумаги в порядке, да и собеседник настроен совсем не агрессивно.
Я провёл в его кабинете ещё четверть часа. Мы расстались почти друзьями. Я уехал из редакции в приподнятом настроении.
Надо только найти этого Тяпунова, всё сразу и прояснится. Так я тогда думал.
* * *
Вечером того же дня мне позвонил Костя Жихарев.
Привет! сказал он с беспечностью человека, которому беспрестанно везёт. Подъехать сможешь?
Прямо сейчас?
Ну! Посидим, водочки выпьем. Заодно переговоришь с человечком.
С каким человечком?
Ну ты даёшь! Тебе бункер нужен?
Только теперь я понял.
Еду! быстро сказал я.
Жду! в тон мне ответил Жихарев и повесил трубку.
В кабинете у Жихарева, когда я туда приехал, сидел невысокого роста толстячок со щетиной недельной давности на лице. При моём появлении он вскочил (а роста действительно был небольшого) и протянул мне пухленькую ладошку с пальчиками-сардельками.
Рад познакомиться! сообщил он. Люблю, в общем, вашу передачу. За её эту ну, весёлость, в общем, за приколы, блин, там всякие
Он прямо-таки лучился счастьем и долго не выпускал мою руку из своей. Пришлось проявить настойчивость, а не то так и стояли бы рука в руке.
Это наш продуктовый король, представил небритого Жихарев. Пол-Москвы кормит.
Трепло! оценил толстячок комплимент собрата-бизнесмена.
Почему? будто бы обиделся Жихарев.
Потому что не люблю я, блин, вот эту трепологию. Люблю, чтоб по-простому, в общем. Меня Борисом звать, представился мне небритый. А тебя Евгением, да?
Он сразу перешёл на "ты". Не любил, действительно, церемоний.
Жихарев уже выставил на стол водку, три рюмки и нехитрую закуску.
А прикольно вы ту фифу разыграли, оценил Борис. Ну, которая у Костяна в салоне мебель покупала. Ха-ха-ха!
У него был смех человека, не отягощённого условностями и ограничениями. Такой смеётся, когда ему смешно, и плачет, когда горько. Полная естественность реакций. В чём-то они с Жихаревым, кажется, были похожи. Только Жихарев вёл себя как интеллигент, а толстячок в общем, обычно.
Первый тост произносил Борис.
За знакомство! предложил он и так двинул своей рюмкой по моей, что я её едва удержал.
Жихарев едва заметно улыбнулся.
Я, в общем, о чём, сказал Борис. Это здорово, что мы встретились. Мне Костян рассказывал, что вы знакомы, но лично я вот так, лицом к лицу чтоб, в общем, за одним столом и из одной бутылки