Сегодня было 26 декабря, и я шел к Гульнаре, это моя девушка. Мы договорились пойти на каток, и я должен был зайти за ней на Моховую, где она снимала комнату в коммуналке. Я давно уже звал ее переехать ко мне, но Гульнара не хотела ни в какую. Это было и понятно. Каждый день там словно праздник, достаточно было зайти на одну общую кухню. В этом доме в свое время расселяли театралов и художников, в общем, богему, многие так и не смогли отсюда выбраться или просто не захотели, так и остались в этой творческой коммуне. На ее кухне всегда было с кем поболтать о насущном, было кому пожаловаться на несбывшееся, рассказать о своих подвигах, выпить чаю или вина. В общем, перевести дух от вечной беготни за счастьем.
Меня здесь уже знали, Гулькин хахарь, как говорила Тамара Васильевна. Мощная дама в леопардовом халате, с шиньоном на голове, все время что-то варила, что-то стирала, что-то курила в форточку. Вот и сегодня, я сидел на этой огромной кухне на четыре плиты, три стола, шесть шкафов и одно зеркало, попивал чаек, который заварила мне Гуля, ждал, пока она наведет себе макияж, когда Тома (так ее все здесь звали) неожиданно предложила:
Шампанское будешь?
А не рано?
Рано, но праздника хочется.
Я бы не отказался.
Как настроение у соседей? вошла на кухню Вера Павловна. Еще одна соседка. Худая, высокая женщина неопределенного возраста с короткой стрижкой и поставленным голосом.
Шампанское будешь? предложила ей тоже Тома.
Бокалы есть?
Нет, только ванна.
Тащи.
Там белье лежит и Степаныч с утра, никак не может отойти от вчерашнего корпоратива. Ладно, пусть отмокает, только не говори ему про шампанское, а то он быстро отрезвеет.
Тома достала стаканы, достала из холодильника бутылку и молча протянула мне.
Он так быстро пьет, бутылку за два глотка.
И спорщик ужасный. Так хочется романтики, а не споров, закатила глаза Тома. Я открыл шампанское, которое отозвалось хлопком, но пробка при этом осталась в моей руке.
Мастер, улыбнулась Вера.
Спорить я не люблю, но если меня прижать к стенке, я могу укусить. А чем дальше, тем ядовитее укусы, могу и зубы свои вставные в укусе оставить.
Как пчела?
В смысле?
Она оставляет жало.
Ну да, жалко, конечно, дороговато вышли. Поэтому не кусаюсь, просто брызжу ядом. Злость, ею всегда хочется поделиться. Хотя в душе я добрая, поэтому и живу здесь до сих пор. Хотя дети давно мне уже предлагали съехать.
Добротой ничего не добьешься в жизни.
А чем добьешься?
Страстью.
Страсти? Во мне ее было много. А куда девать, когда вокруг одни друзья и близкие люди. Время, проведенное с мамой, бабушкой, псом, это лучшее, что у меня было в этой жизни, в крайнем случае шопинг. Ой, извини, я не хотела сыпать тебе соль. Налила она шампанское в стаканы, те закипели, и пена выплеснулась на стол. Вот я же говорю: яд из меня так и прет.
Твоя проблема в том, что ты слишком открытая.
Я не открытая я не люблю сквозняков, закрыла Тома форточку. Теперь с наступающим, раздала она нам стаканы и подняла свой.
Пусть у нас все будет хорошо! двинула свой тост Вера.
Я не жадная, мне достаточно первых пяти слов. Пусть у нас все будет!
Девушки выпили до дна, я тоже. Эндорфины начали свой танец. Я слушал соседок вполуха, находясь где-то в своих мыслях.
В сердце моем всегда сидел зверь, и он ел мое эго. Когда у меня что-то болит, я не люблю никого. Не люблю но всех жалею.
Знаешь, почему я вышла за портного, я хотела заштопать рану в душе.
Слушай, у меня есть отличная книга, я тебе дам почитать. Она тебе точно поможет.
Книга какого-нибудь хрена, ни черта. Дети лучшие мотиваторы. Они смотрят. Они повторяют за тобой. Они продолжение тебя. Поэтому ты должен победить всех злодеев, включая собственную лень. Но дети уже выросли и живут своей жизнью. Они уже старше тебя, посмотрела на меня Тамара.
Понимаю. Это как потерять навигатор, включился я в разговор.
Нет, они, конечно, не потерялись, пишут, звонят по праздникам, только этого чертовски мало.
Хватит плакаться, Тома, налила все еще шампанского Вера. Скоро же Новый год! Значит, снова позвонят! Я убеждена!
Убеждения лучше иметь, иначе они поимеют тебя.
Сразу видно тебя зачали под плохую музыку, Тома.
Точно не под Битлз. Оттого вся жизнь сплошные неудобства. Не то что бы жизнь смущала, просто ставила в такое положение, из которого потом трудно было выбираться.
Я от родителей только и слышала, что учиться надо хорошо, взрослым совсем не важно было, кто ты, о чем ты думаешь, главное, чтобы училась хорошо, остальное приложится. Эта формула отбирала у людей детство так, что оно напоминало не праздник жизни, а заваленный чердак. Чердак был завален домашними заданиями. Все ради того, чтобы не оставить ребенку ни минуты повалять дурака. А ведь это так важно повалять дурака, все равно что посмотреть на звезды, отстраниться от окружающей тебя действительности. Вот почему кто-то из взрослых смотрит на небо, отправляя в космос свои мысли, а кто-то только себе под ноги, как бы не споткнуться.
В этот момент на кухню влетел Борис Петрович и чуть не сбил с ног Веру, ее шампанское выплеснулось из стакана на пол. Пятно зашипело на полу, словно змея.
Шоб тебя, зашипела Вера вслед.
Извини, дорогуша. Что это вы тут пьете с утра пораньше?
Бери стакан. Кстати, уже обед.
Не, я сегодня не могу, у меня дела. Премьера на носу.
Да ладно тебе выпендриваться.
Его все звали Боб. Он тоже служил в театре и мнил из себя великого режиссера.
Ну как хочешь. А ты своим хоть давала повалять дурака? вернула Тома Веру в разговор.
Ну, конечно. Они до сих пор этим занимаются. Оба в театре. Правда, не платят там ни черта. Зато видимся почти каждый день.
Мои на зарплату не жалуются. На время жалуются. Не хватает времени на мать.
Деньги требуют жертв.
Зато хорошая зарплата это крыша над головой. В любую погоду ты можешь спрятаться, поспать, переждать дождь, а не бежать сломя голову под зонтом бог знает куда.
Что же ты не разбогател, Боб?
Художник должен быть голодным.
Вот почему ты все время на кухне, усмехнулась Тома.
Жизнь это рыбалка. Ты ходила когда-нибудь на рыбалку? Значит, ты никуда не ходила. Тишина, тайна, которая может открыться, едва ты закинешь удочку, на самом деле налаживаешь связь со своим подсознанием или природой. Подсознание это и есть природа. А когда начинает клевать, ты подсекаешь, чувствуешь тяжесть, борьбу, абсолютно не зная, кого сейчас вытащишь из потустороннего мира.
Вот это был типичный пример эзотерического вранья, рассмеялась Тома. Болтать ты мастак.
Почему вранья? Я просто хотел сказать, что успешные люди это те, у которых всегда ловится рыба. Они знают, где ловить, на что и когда.
Ну так ты считаешь себя успешным?
Ну, конечно, для меня успех это прежде всего любовь, а потом уже рыбалка. Надо любить жизнь, девочки. Иначе она полюбит кого-нибудь другого. Конечно, все ломают голову, как превратить ее в место поприличнее, но там, где слишком много комфорта, исчезает настоящее. Невозможно все причесать, сделать ей евро, в настоящей жизни всегда случаются драки, люди пьют, потом блюют по ее углам. Жизнь и есть вышибала: если кто-то нажрался или зарвался, она выкидывает его вон. Вот такой должна быть настоящая жизнь.
Должна у жизни одни долги. Успеть бы все отдать.
Возьмем нашу кухню. Кого здесь только нет: актеры, актрисы, поэты, критики, проститутки, бухгалтеры, гангстеры, рок-звезды и простые люди все сидят под одной крышей что-то варят, парят, гладят, стирают, едят и бесконечно разговаривают. Нигде больше так хорошо не повеселишься, как на нашей кухне, потому что здесь анархия. Каждый готовит на что горазд. Полное несовершенство. Вот ты что сейчас жаришь?
Котлеты из конины.
Котлеты из гнедых лошадок. Не жалко?
В конине нет холестерина.